Кузницы Марса. Трилогия (ЛП) - Макнилл Грэм - Страница 25

Скорпион и Гибель Эльданеша. Оба лежат на Слезах Иши.

Образы был знакомы ей, каждый прослеживался в переплетённой линии судьбы. Вместе они изображали пряжу будущего, которое уже произошло, должно было произойти или никогда не произойдёт. Они тесно переплетались с бесчисленными нитями, и каждый в свою очередь состоял из головокружительного числа потенциальных вариантов будущего, делая почти невозможными интерпретацию и манипуляцию.

Уголки её полногубого рта дёрнулись от этих слов.

Почти.

Она провела больше века, учась читать ветры судьбы в часовне ясновидцев, но, несмотря на это её знание оставалось прискорбно неполным. Будущее распадалось на части, нити судьбы выпадали из сложных переплетений. Одни исчезли, другие появились, но всегда в ускользающем будущем одна прядь оставалась мучительно неизменной.

Та, которой не удавалось избежать никакими манипуляциями, фиксированная точка в судьбе.

– Это была хорошая схватка, – произнёс голос у неё за спиной. Она не услышала, как он подошёл, но она и не ожидала услышать шаги столь грозного воина. Её просто удивило, что он ждал так долго, прежде чем обнаружить себя.

– Вайнешь очень ловок, – сказала она. – Вы хорошо его обучили.

– Хорошо, но он никогда не победит меня. Гнев мешает ему сконцентрироваться и ослепляет во время атаки.

– Вы играли с ним. Я насчитала, по крайней мере, три раза, когда вы могли закончить бой смертельным ударом.

– Всего три? Вы не слишком хорошо смотрели, – проворчал воин, встав перед нею. – Я мог бы убить его пять раз, прежде чем решил нанести последний удар.

Тарикуэль полностью облачился в аспектную броню Жалящего Скорпиона, только голова осталась без шлема. В его броне искусно сочетались слоновая кость и зелёный цвета, окантовка волнистыми линиями золота и инкрустация из перламутра. Сейчас черты его лица стали жёсткими, но Бьеланна помнила, что когда-то он следовал пути танцора и плакал, исполняя "Лебедей Милосердия Иши".

Она отбросила воспоминания. Тот Тарикуэль остался далеко в прошлом и никогда не вернётся.

По ледяному взгляду она поняла, что нанесла оскорбление. Если бы воинская маска вышла на первый план, и аспект воина полностью поглотил бы его, он, возможно, убил бы её за такое замечание.

– Прошу прощения, – сказала Бьеланна. – Не всё моё внимание было на танце с мечами.

– Знаю, – ответил Тарикуэль, опустившись перед ней на колени. – Вы не должны здесь находиться. Присутствие ясновидцев в храме Сумеречного Клинка не приветствуется. Здесь нити заканчиваются, а не продолжаются в будущее.

– Знаю.

– Тогда почему вы здесь?

– Человеческий флот покидает центральный мир в сердце системы. Мы скоро оставим укрытие, чтобы войти в паутину, преследуя их глупую экспедицию.

– Пульсация сердца Кхейна в бесконечном цикле уже сказала мне это. Вам не стоило приходить сюда ради таких новостей.

– Не стоило, – согласилась Бьеланна, подняв завёрнутый в ткань свёрток с песка. – Я пришла сюда, чтобы принести вам подарок.

– Мне он не нужен.

– Вы не знаете, что это.

– Не важно, – ответил Жалящий Скорпион. – Подаркам здесь не место.

– Этому – место, – сказала она, протягивая свёрток.

Тарикуэль принял его и развернул быстрым нетерпеливым движением. Воин посмотрел на то, что скрывала ткань, и на мгновение его лицо смягчилось, когда он понял, что перед ним.

– Уродство, – наконец произнёс он.

– Да, – согласилась она. – Он уродлив, но должен находиться в храме войны.

Тарикуэль сжал обёрнутую кожей рукоять пальцами, которые оказались слишком изящными для такого жестокого и грубого оружия. Эфес был выкован в боевом стиле, воинственную форму покорили молотами и плавящим жаром. Неудивительно, что металл не выдержал горнило боя, и чёрный клинок сломался в пяди над крестовиной. Какое оружие не обернулось бы против своего владельца после столь болезненного рождения?

С расширяющегося креста навершия свисала разорванная цепь из холодного железа, последнее звено было ровно срезано одним ударом.

– Хорошо, я покажу подарок экзарху Ариганне. Она решит, стоит ли нам оставить его.

– Спасибо.

– Это был его меч?

– Нет, его не было среди убитых на Дантиуме.

– Тогда вам надо лучше бросать руны, – раздражённо произнёс Тарикуэль, и в чертах его лица проступила военная маска. – Жизни эльдар были потеряны в той битве. Теперь вы говорите, что это оказалось напрасно?

Бьеланна покачала головой:

– Ничто и никогда не происходит само по себе, Тарикуэль, – сказала она, пытаясь объяснить ему сложности влияния на видения пряжи. – На Дантиуме произошло то, что должно было произойти. Это привело нас сюда и без смерти тех людей будущее, которое я хочу создать, никогда не произойдёт.

– Ваши слова мимолётны, как пауки варпа и столь же иллюзорны.

– Человеческие судьбы столь кратки и переменчивы, что за ними трудно проследить с какой-нибудь реальной точностью.

– Итак, мы снова идём на войну, чтобы исправить потерянное будущее, в котором мы сами не уверены?

– Мы должны, – ответила Бьеланна, собрав руны в украшенной узорами чаше и снова закружив их. Тарикуэль ослепительно быстро вытянул руку и крепко схватил её запястье, ясновидица поморщилась от боли.

– “Звёздный Клинок” – большой корабль, – сказал он. – И, конечно же, на нём есть места, которые лучше подходят для метания рун, чем храм аспекта?

– Есть, – согласилась Бьеланна, когда воин отпустил руку.

Тарикуэль кивнул на руны в чаше и добрая душа, которой он был, прежде чем сладкая песнь Кхаина позвала его, на мгновение проявила себя.

– То, что мы делаем здесь и в самом деле приближает будущее, которое вы ищете?

Слёзы хлынули из глаз Бьеланны, когда она представила две пустые кроватки в своих покоях.

– Ещё нет, но приблизит. Должно приблизить.

Глоссарий:

Ancile gravity shields – гравитационные щиты “Анкил”

Beta Fortanis – Бета Фортанис

Beta Umojas – Бета Умоджас

First Algorithmatrix – первая алгоритматрица

Hexamathic Geometry – гексаматическая геометрия

hexamathical-savantus – гексаматик-савант

Porphetus – Порфет

shoulder of Orion – плечо Ориона

Ultor Martius – Ультор Марс

Verica VII – Верика-7

Микроконтент 07

Он был левиафаном, грандиозной биомеханической структурой, далеко вышедшей за пределы норм естественной эволюции его вида. Его конструкция была необъятной, самоподдерживающейся и превосходящей смехотворный биологический императив: существовать, потреблять, производить потомство. Являться железом и маслом, камнем и сталью – значит обрести неизменность, но если остатки плоти в центре подобного восприятия и знало что-нибудь, так это то, что ничто созданное руками человека не остаётся неизменным.

Сидя на командном троне и соединённый с машинным сердцем “Сперанцы” с помощью тактильной обратной связи, нейронных соединений и манифольда архимагос Лексель Котов чувствовал дух корабля, который проходил сквозь него, тысячелетнее сердце, ревущее водопад информации, которая вздымалась вокруг потока данных, подобно бурлящей реке света. Даже несмотря на столько точек подключения он осмеливался касаться только самых поверхностных уровней разума ковчега. Немного глубже и он рискует оказаться сметённым могучим великолепием, утонуть в жидких потоках чередуемых данных.

Дух-машина “Сперанцы” оказался на порядки грандиознее, чем любая биоаугметированная сущность, с которой сталкивался архимагос. Он легко мог целиком поглотить его смертный разум и превратить тело в пустую, безмозглую оболочку, которая способна осмыслить своё существование не больше сервитора. Котов однажды рискнул соединить все когнитивные функции своего разума с раненым сердцем мира-кузни, чтобы предотвратить катастрофический отказ реактора, но “Сперанца” затмевала даже тот могучий дух.