Песнь Любви (СИ) - "Eva Rouse" - Страница 10

— Ну как тебе? — скромно.

— Божественно, — я придвинулся вплотную и, не закрывая глаз, провёл языком по его нижней губе. — Ты просто маленький волшебник.

Вот так нежно сходить с ума от желания, касаться манящего тела, но медлить в отместку. Видеть, как расширяются зрачки, и чувствовать кожей нарастающее возбуждение, целоваться нежно и тягуче. Такое возможно только с Тимом…

Всё хорошее рано или поздно заканчивается. Я не против этой истины, она вполне логична и закономерна. Но как же хотелось, чтобы хорошее закончилось где-нибудь лет через семьдесят, когда мы стали бы дряхлыми стариками…

Я задержался на работе допоздна. В окнах квартиры не горел свет, я приобрёл привычку заглядывать в них, когда его отлучки стали чаще и продолжительнее.

В доме было темно и пахло едой… Я скинул одежду и пошёл на запах.

Моё чудо уставило гостиную свечами и накрыло ужин на журнальном столике.

— О, ты как раз вовремя, — Тим порывисто обнял меня и усадил на подушки, разбросанные по полу.

— А почему темно? Пробки выбило? Сказал бы, я могу исправить.

— Сидеть! Сегодня Час Земли, а ты не знаешь, бездарь, — щелкнул меня по носу. — Правда, он уже закончился, но не суть важно, у нас будет свой, — поднял крышку и продемонстрировал мне ужин. – Вуаля. Самая романтичная еда на всей планете, — он просто-таки светился, как новогодняя гирлянда.

— Это же макароны в томатном соусе с фрикадельками.

— Угу, я всё сам приготовил, даже соус.

Назовите меня кем хотите, но ужин при свечах – романтика. Но еда…

— Почему это самое романтичное блюдо?

— А ты вспомни мультфильм «Леди и Бродяга», — он поймал губами конец макаронины и, подмигнув, наклонился ко мне.

Это было забавно. Смотреть глаза в глаза, сокращая расстояние, а потом наслаждаться поцелуем со вкусом помидор и острого перца. Слизывать соус с мягких губ…

Конечно, поцелуем дело не ограничилось, и мы переместились в спальню. Никогда не думал, что запах еды, может действовать так возбуждающе. Казалось, той ночью я навсегда полюбил аромат и вкус помидор…

Я выцеловывал шею и грудь Тима, игнорируя просьбы ускориться. Мне нравилось упиваться его телом, проводить языком по бархатистой коже, ласкать ладонями, мять, я не мог никак насытиться им, оторваться хоть на мгновение. Подцепив из тарелки кубик льда, обвёл им сосок и сразу накрыл его ртом, согревая, чуть прикусывая и посасывая, лаская языком, чувствуя, как вздрагивают его мышцы, когда лёд прикасается к животу. В ямке пупка скопилась влага, и я, не медля, выпил её, опускаясь поцелуями ниже. Сильнее раздвинул ноги, заканчивая подготовку, прижался губами к внутренней стороне бедра, погладил его живот. Он вцепился мне в плечо, больно царапнув, когда я без предупреждения втолкнул кубик льда в его тело. Мой мальчик зашипел от такого коварства и, стянув волосы на моём затылке, укусил мою нижнюю губу. А потом облизал её, извиняясь, и нежно поцеловал. Я вошел резко, выпив стон и не дав разорвать поцелуя, не двигался, пока он сам не подался на встречу. Начал с размеренных толчков, наблюдая за его лицом. Мне нравится, как он щурится, чуть постанывает, выгибаясь и запрокидывая голову, шипит, вздрагивая, прижимается сильнее, обхватывает ногами, перекрещивая их на талии, и просит ускориться. Такой нежный, страстный, податливый, нестерпимо яркий и неповторимый, обжигающе горячий и весь мой.

Я ласкал его член, иногда поглаживая головку большим пальцем, прикусывал кожу на шее, проводил языком по ключицам. Он кончил с протяжным криком, отдающимся в голове эхом, и выгнулся, плотно обхватив меня сжавшимися мышцами, и я, двинувшись еще несколько раз, присоединился, повалившись на него от усталости.

Мне показалось, будто я ненадолго отключился в тот момент от головокружительно острого удовольствия.

Улёгшись на спину, я подтянул его ближе, не желая отпускать ни на минуту. Благодарно поцеловал его в макушку и погладил по спине. Говорить не хотелось, в словах не было необходимости. Тим тоже молчал, видимо, наслаждаясь мгновением, тишиной, спокойствием, блаженной усталостью во всем теле. Потёрся о грудь щекой и затих, иногда проводил ладошкой по животу, я гладил его по спине и коротко целовал в висок или еще куда, пока не провалился в сон.

Утром он исчез. На этот раз навсегда, прихватив свои вещи и сложив стопкой все те, что я купил ему или одолжил из своих. Было горько, жутко и невыносимо больно осознавать, что эта ночь была прощанием. Его прощанием со мной…

========== Глава 7. Радует, что выжил, огорчает, что из ума. ==========

Where — это и вопрос и ответ. Переводится как «Где», а читается как «В хере»

(автор неизвестен)

— Я тут форум один читал, — улыбнулся он. — Так вот… Ты знал, что во время минета устанавливается тесная духовная связь?

— Конечно! Когда тебя достают до гланд, то там и до души недалеко! — сдерживая смех, киваю головой.

— Пошли, — Тим игриво улыбается.

— Куда?

— В постель. Будем связи устанавливать, — тянет меня за руку.

Я распахнул полные слёз глаза. Наяву – думаю о нём, во сне – грежу им. Я проклят, навечно обречён на одинокое существование…

Говорят, что тишина убивает. Но это не совсем так, она опустошает, иссушает изнутри, не забирая жизнь, а лишая её смысла. Делает пустой, ничего не оставляя взамен. Я включал стереосистему на максимуме, распахивал окна, наполняя комнату звуками улицы, мерил шагами квартиру или без движения лежал на кровати, созерцая потолок, наивно полагая, что это поможет прийти в себя. Ничего не хотелось, даже чувство голода притупилось.

Я спихнул всю работу на персонал, за последний месяц они привыкли к моему частому отсутствию и прекрасно со всем справлялись, всё-таки не зря я тщательно подбирал людей. Документы, требующие моей личной подписи, доставлял на дом курьер.

О чём я только думал? Мог ведь нанять людей проследить за ним, выяснить, где он бывает и кем является на самом деле. Но я не сделал этого. Мне нравилась эта игра, нравилась неизвестность с того самого момента, как он предложил придумать ему имя… Тогда всё и началось… Или раньше? Когда не вышвырнул из машины незнакомого парня, повёз его домой и разрешил остаться. А может я настолько им увлёкся, что кроме человека в моих объятиях всё остальное ничего не значило. Имена нужны для указки, чтобы понимать, о чём идёт речь, но с ним не нужно было слов…

А теперь словно покинувший тело разум стал возвращаться. Где он ночевал, отсутствуя по несколько дней? Был ещё кто-то кроме меня? Хотя, нет, вряд ли… Я никогда не замечал на его теле отметин, кроме моих собственных… Куда он ушел, в конце концов? И почему? Устал от меня? Но зачем тогда прощался так страстно и почему смотрел так ласково? Благодарил. Да, наверное, благодарил за проведённое вместе время… Но факт остаётся фактом, и сколько не думай о причинах, итог уже известен. Его больше нет и не будет.

Дни текли один за другим, я не считал их, лишь отмечал наступление очередного рассвета за окном или приход сумерек. У меня вошло в привычку пить кофе, поставив Момидзи на стол. Я посмотрел перевод этого слова в Интернете. Банально, но оно означает клён. Он назвал клён клёном. Вот глупый.

Однажды, достав из стойки нож, я занёс его над несчастным деревом, прикидывая перерезать ли ствол у основания или начать с веточек. Отрезать одну за другой и любоваться их падением на стол, пока не останется пенька. А потом разбить горшок к чёртовой матери. Я ласково провёл лезвием по всему стволу дерева… и швырнул нож в раковину. Уткнулся лбом в сложенные на столе руки, пододвинув Момидзи поближе к себе…