Тени сгущаются - Кук Глен Чарльз - Страница 7

В пламени вновь появилось лицо, выбросив вперед змеиный язык. Штаны на заднице у Гоблина задымились.

– Ох ты черт! – сказал я.

– Чего? – спросил Капитан, не отрывая взгляда от карты. Они с Лейтенантом все еще спорили, где лучше устроить опорный пункт – в Сердце или Томе.

Но народ уже прослышал, и ребята один за другим повалили в зал, чтобы посмотреть последний раунд.

– Думаю, на сей раз победит Одноглазый, – заметил я.

– Да ну? – Наш старый медведь, похоже, на мгновение заинтересовался. Одноглазому годами не удавалось обставить соперника.

Гоблин разинул свой лягушачий рот и издал изумленный озлобленный вопль. Потом заплясал на месте, хлопая себя по ягодицам ладонями.

– Ты, гаденыш! – визжал он. – Да я ж тебя удавлю! Я тебе сердце вырежу и съем! Я… Я…

Поразительно. Просто поразительно. Гоблин никогда не впадает в ярость. Обычно он становится очень спокойным. И тогда Одноглазый снова начинает шевелить мозгами, придумывая очередную каверзу. Если Гоблин спокоен, Одноглазый тотчас смекает, что его провели.

– Уймите их, пока не поздно, – велел Капитан.

Мы с Ильмо встали между противниками. Дело принимало скверный оборот. Угрозы Гоблина были вполне серьезны. Похоже, он был сильно не в духе – впервые, сколько его помню, – и Одноглазый попался ему под горячую руку.

– Угомонись, – сказал я Одноглазому.

Он послушался. Он тоже почуял, что дело пахнет керосином.

Публика недовольно заворчала. На кону стояли немалые суммы. Обычно на Одноглазого никто и медяка не ставил: победа Гоблина не подлежала сомнению. Но на сей раз он явно сплоховал.

Гоблин и не думал прекращать поединок. Однако играть по обычным правилам тоже не захотел. Он подхватил с пола меч и кинулся к Одноглазому.

Я не смог сдержать усмешки. Меч был такой громадный и зазубренный, а Гоблин такой мелкий и свирепый, что все это походило на карикатуру. Правда, очень кровожадную карикатуру. Ильмо не сумел с ним справиться. Я махнул рукой, призывая на помощь. Кто-то сообразил плеснуть Гоблину на спину воды. Тот развернулся, выругался и забубнил какое-то убойное заклинание.

Нам стало совсем не до смеха. На помощь ринулась сразу дюжина ребят. Кто-то вылил на Гоблина еще одно ведро. Это остудило его пыл. Когда мы забрали у него меч, он выглядел смущенным. Еще воинственным, но смущенным.

Я отвел его обратно к камину и пристроился рядом.

– В чем дело? Что стряслось? – спросил я, искоса глянув на Капитана. Перед ним стоял Одноглазый, весь поникший от суровой нахлобучки.

– Сам не знаю, Костоправ. – Гоблин сгорбился и уставился на пламя. – Просто все вдруг обрыдло. Засада эта сегодняшняя… Вечно одно и то же. Каждый раз очередная провинция, и с каждым разом в ней все больше повстанцев. Они размножаются, как черви в коровьей лепешке. А я все старею и старею, и я не сделал в жизни ничего, чтобы хоть немного улучшить этот мир. Честно говоря, если оглянуться назад, все мы делали его только хуже. – Он покачал головой. – Нет, не то. Я не то хотел сказать. Просто не умею подобрать нужных слов.

– Должно быть, это эпидемия.

– Что?

– Ничего. Мысли вслух.

Ильмо. Я сам. Гоблин. И не мы одни, судя по настроению людей в последнее время. Что-то неладно в Черном Отряде. Кое-какие подозрения на сей счет у меня были, но анализировать их не хотелось. Слишком тоскливо.

– Может, нам просто нужно размять косточки? – предположил я. – После Чар мы ни разу и не дрались-то как следует.

Это была полуправда. Сражение, которое заставило бы нас забыть обо всем, кроме сиюминутного выживания, могло излечить симптомы, но не саму болезнь. А я как врач не советую лечить симптомы. Они все равно будут повторяться до бесконечности. Бороться нужно с причиной заболевания.

– Что нам нужно, – проговорил Гоблин таким тихим голосом, что его почти заглушило потрескивание огня, – так это дело, в которое мы могли бы поверить.

– Да, – согласился я. – Это бы нам не помешало.

С улицы донеслись изумленные и яростные вопли пленников, узнавших, что им самим предстоит заполнить вырытые могилы.

Шли дни, и Шеду с каждым днем становилось все страшнее. Нужно было достать хоть немного денег. Крейг распускал слухи, что на примере кабатчика проучит всех остальных.

Тактика Крейга была понятна. Гангстер хотел запугать Шеда так, чтобы тот оформил продажу «Лилии». Таверна, конечно, не ахти, но стоит все-таки гораздо больше, чем его долги. Крейг продаст ее потом с многократной прибылью или превратит в дешевый бордель. А Каштан Шед с матерью окажутся на улице, и зимний ветер будет, завывая, смеяться им в лицо.

Убей кого-нибудь, сказал Крейг. Или ограбь. Шед всерьез обдумывал оба варианта. Он был способен на все, чтобы сохранить «Лилию» и защитить свою мать.

Заполучить бы хоть парочку стоящих клиентов! А то у него сплошь мошенники да бродяги-однодневки. Ему нужны солидные постояльцы. Но их не будет, пока не сделаешь в таверне ремонт. А на ремонт нужны деньги.

В дверь вкатился Аза. Бледный и перепуганный, он потрусил прямо к стойке.

– Ну что, узнал, где взять дровишек? – спросил его Шед. Аза покачал головой и бросил на стойку два герша:

– Дай мне выпить.

Шед кинул монеты в ящик. Откуда они у клиента – об этом спрашивать не принято. Деньги не пахнут. Шед налил полную кружку. Аза жадно протянул руку.

– Нет, погоди, – заявил хозяин таверны. – Выкладывай, что стряслось.

– Брось, Шед! Я же тебе заплатил.

– Конечно. И я тебя обслужу, как только ты мне расскажешь, почему ты такой вздрюченный.

– Где твой постоялец, Ворон?

– Наверху. Дрыхнет. – Ворона не было дома всю ночь.

Азу затрясло еще сильнее.

– Дай мне кружку, Шед!

– Рассказывай.

– Ладно. Крейг вместе с Рыжим прижали меня. Они хотят узнать о Вороне побольше.

Теперь стало ясно, где Аза разжился деньгами. Он пытался продать Ворона.

– Рассказывай дальше.

– Они просто хотели узнать о нем, вот и все.

– Что они хотели узнать?

– Где он бывает.

– Зачем?

Аза замялся. Шед отодвинул кружку подальше.

– Ну ладно! Крейг послал двоих парней следить за ним. А те испарились. И никто ничего не знает. Крейг вне себя от ярости.

Шед протянул ему кружку. Аза осушил ее одним глотком.

Кабатчик глянул в сторону лестницы и поежился. Возможно, он недооценил Ворона.

– Что Крейг говорил обо мне?

– Ты бы побаловал меня еще кружечкой, Шед.

– Я тебя побалую. Кружечкой по башке.

– Не больно-то ты мне нужен, Шед. У меня теперь связи. Я могу переметнуться под крылышко к Крейгу, когда захочу.

Лицо у Шеда потемнело.

– Ты выиграл, – буркнул он и налил вина.

– Он хочет вывести тебя из игры, Шед. Чего бы это ни стоило. Он вбил себе в голову, что ты с Вороном заодно. – Аза злорадно ухмыльнулся. – Он только все удивляется, как это ты набрался духу взбрыкнуть.

– Бред какой-то. У меня нет ничего общего с Вороном, Аза. И ты это знаешь.

Аза наслаждался моментом.

– Я пробовал втолковать это Крейгу. Но он и слушать не хочет.

– Допивай свое вино и проваливай, Аза.

– Ты что, Шед? – В голосе у Азы прорезались привычные ноющие нотки.

– Ты слышал, что я сказал. Проваливай. Иди к своим новым дружкам. Посмотрим, надолго ли ты им понадобился.

– Шед!..

– Они вышвырнут тебя на улицу, Аза. Прямиком ко мне и моей маменьке. Пошел вон, кровосос!

Аза допил вино и выскользнул, втянув голову в плечи. Он почуял в словах Шеда горькую правду. Его дружба с Крейгом будет хрупкой и недолговечной.

Шед пытался предупредить Ворона. Тот от него отмахнулся. Шед протирал кружки, наблюдая за тем, как Ворон болтает с Душечкой на беззвучном языке жестов, и напрягал всю свою фантазию, силясь придумать, как бы ограбить кого-нибудь в верхнем городе. Обычно в эти утренние часы он глазел на Душечку и старался представить, какой бы найти к ней подходец, но в последнее время страх перед улицей заглушил привычную похоть.