Иосиф Рюрикович-Дракула
(Рассекреченная родословная генералиссимуса) - Йоханссон Сигурд - Страница 5
- Предыдущая
- 5/45
- Следующая
Но не только политические оппоненты, но и крупные силовики внушали Сталину подозрение в измене. Не всегда, кстати, пустое…
…Еще в 1925 году на квартире у старшего брата Куйбышева собрались военные. Был Фрунзе. Был Тухачевский, будущий маршал Советского Союза. И к ним туда запросто заглянул Сталин. Тухачевский, которому было тогда 32 года, задавал тон общей беседе, напирая на то, что сотрудничество с немцами — дело опасное. Сталин, решивший поддержать разговор, спросил: «А что плохого, что немцы к нам ездят? Ведь наши тоже ездят туда».
На что Тухачевский холодно бросил: «Вы человек штатский. Вам это понять трудно». Старший Куйбышев поспешил перевести разговор на другое.
Нетрудно увидеть, что вчерашний юнкер Александровского училища вел себя в присутствии двух выдающихся революционеров и государственных деятелей, мягко говоря, некорректно и невоспитанно. Ясно также, что это делалось преднамеренно, и ясно, для чьего одобрения. Портреты председателя Реввоенсовета Л. Д. Троцкого тогда еще висели в помещении штабов и управлений всех степеней. Карьера Тухачевского не пострадала. Он стал со временем самым молодым маршалом. Но ему этого было мало, и он этого скрыть не мог. Мнение о Тухачевском как о беспринципном карьеристе было всеобщим как в стране, так и в эмиграции.
Первым сделал Тухачевского «заговорщиком» Дзержинский. Знаменитая игра с эмиграцией — операция «Трест» — отвела Тухачевскому роль главного руководителя военным заговором. Эта легенда всеми была воспринята как вполне правдоподобная. Ему это, видимо, нравилось. Молодой маршал был легкомысленным. Он с удовольствием исполнял роль красавца и героя-любовника, не обращая внимания на то, что среди его фавориток агентов НКВД было «пруд пруди».
Он не кончал Академии Генштаба, что не укладывается в голове любого серьезного человека, рассматривающего его как крупного военачальника, но писал много статей о военной стратегии в эпоху революции — сам учил всех остальных теории военного искусства, хотя до своего головокружительного взлета не командовал даже ротой. Еще он увлекался музыкой и собственноручно изготовлял скрипки. Короче говоря, это была выдающаяся личность. По крайней мере эта личность была у всех на устах. Сталин такими людьми не швырялся, но, разумеется, слепо доверять ему он не мог. И правильно делал.
План захвата Кремля готовился с 1934 г. и намечался на 1936 г., «когда Гитлером будет завершена подготовка к войне». Главную роль здесь играли: М. Н.Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, Я. Б. Гамарник, Н. Г. Егоров (командир училища кремлевских курсантов, находящегося на территории Кремля), Б. С. Горбачёв (замначальника московского гарнизона), А. Енукидзе, Р. А. Петерсон (комендант Кремля до 1935 г.), Паукер, Бубнов. Есть признания Тухачевского, что в организацию правых он был вовлечен еще в 1928 г. Енукидзе и с 1934 г. был лично связан с Бухариным, Ягодой, Караханом и др. За день до этого, 27 мая 1937 года, он признавался, что связь с правыми поддерживалась через Горбачёва и Петерсона, которые были связаны с Енукидзе, Ягодой, Бухариным и Рыковым. Корк утверждал на следствии: «Я с Тухачевским еще в 1931 году вел разговор в отношении переворота в Кремле, Тухачевский мне заявил, что то, о чем я первоначально узнал от Енукидзе в июне 1931 года, т. е. о том, что правыми намечен контрреволюционный переворот в Кремле, опираясь на школу ВЦИК, что в это дело втянуты Петерсон, Горбачёв и Егоров, — Тухачевский мне подтвердил, что мы должны предусмотреть как первый шаг в конечном плане наших действий, — это переворот в Кремле». Тухачевский эти показания Корка отрицал, но как? Он заявил, что о подготовке «дворцового переворота» он узнал в 1934 году, и не от Корка, а от Горбачёва (9).
Уборевич утверждал, что так называемые заговорщицкие сборища у Тухачевского были просто посиделками с женами за чашкой чая. Он в то же время подтвердил, что антисоветские настроения у группы лиц, формирующихся вокруг Тухачевского, постоянно росли. Уборевич утверждал, что решающий разговор возник у него с Тухачевским в 1935 г. Тогда Тухачевский заявил, что на троцкистов и правых надо смотреть как на попутчиков, а в действительности он думает о своей личной диктатуре.
Так называемые заговорщики действовали крайне неряшливо и неорганизованно. Заговор их больше похож на чесание языками в кругу амбициозных, недовольных, но недостаточно искушенных для такого дела людей. Свою тоску по «свержению Сталина» наши «заговорщики» готовы были изливать перед всеми, кто готов был их слушать: перед офицерами рейхсвера, которые не оставались в долгу, поскольку сами думали о заговоре против Гитлера, перед женами и любовницами.
Сталину вся эта болтовня разгромленной оппозиции и политиканствующих военных была хорошо известна. Версия Шелленберга о том, что они с Гейдрихом с одобрения Гитлера передали (даже продали) через Бенеша информацию о заговоре Сталину, отрицалась компетентными людьми в Германии (Шпальке) и у нас (Судоплатовым). Есть мнение, что и сами мемуары Шелленберга — это одна из многих фальшивок Интеллидженс сервис, которые эта служба Британии постоянно практикует в качестве идеологических инструментов своей политики. Шелленберг мемуары написать не успел. Их написали за него уже после его смерти.
Наше представление о происходящем тогда подтверждается и самим ходом тех событий.
После развенчания незадачливого Енукидзе, замены Петерсона и установления контроля над Ягодой со стороны КПК обсуждения плана государственного переворота на время прекратились. Руководители заговора, уверенные, что СССР в военном отношении Германии противостоять не сможет, решили подождать начала войны. Тухачевский, по словам Уборевича, выдвинул в 1935 году новый вариант государственного переворота в виде военного мятежа, когда начнутся военные действия. Но после процесса над «параллельным центром» в январе 1937 г. Тухачевский начал торопить с государственным переворотом, заподозрив, и, видимо, не без основания, что Сталину все известно.
По версии А. Орлова (руководителя военной разведки в Испании, перебежавшего на запад), как ее излагает наиболее объективный исследователь этой истории Ю. В. Емельянов, события развивались следующим образом.
Некий работник НКВД Штейн якобы обнаруживает в архивах документы о связи Сталина с царской охранкой и отвозит их в Киев, где показывает главе НКВД Украины Балицкому, который знакомит с ними Якира и Косиора. В курсе дела зам. Балицкого Кацнельсон, который, будучи двоюродным братом Орлова, информирует его об этом деле в феврале 1937 года. Тем временем Якир ставит в известность Тухачевского, Гамарника и других участников заговора. Возникает план: убедить под каким-нибудь предлогом Ворошилова устроить конференцию по военным проблемам и собрать таким образом в Москве всех заговорщиков, объявить Сталина провокатором и арестовать. Но они опять начали тянуть и позволили Ежову в марте — апреле завершить чистки в НКВД. Оставался последний шанс 1 мая 1937 года…
Но не успели! Арестовали всех. И, нетрудно догадаться, вскоре благополучно расстреляли.
Что же мы молчим о третьем нашем герое? Он тоже знаменит резкими движениями в адрес политических оппонентов, которых у него было предостаточно с самого рождения.
Прозвище Дракул (рум. Dracul, то есть «дьявол» или, по ассоциации, «дракон») было унаследовано Владом III от отца, Влада II. Влад II являлся рыцарем ордена Дракона, созданного в 1408 году королём Венгрии (а впоследствии императором Священной Римской Империи) Сигизмундом I Люксембургом и королевой Барбарой по образцу венгерского ордена Святого Георгия. Рыцари ордена носили медальоны и подвески с изображением свернувшегося в кольцо золотого дракона, и Влад II при посвящении в рыцари в 1431 году также получил из рук короля медальон (орден) с драконом (10). Став господарём Трансильвании в 1436 году, Влад II поместил изображение дракона на золотые монеты, которые чеканил от своего имени и которыми принудительно заменял прежние деньги, а также на личную печать и свой геральдический щит, что стало причиной появления прозвища, которое затем унаследовал Влад III.
- Предыдущая
- 5/45
- Следующая