Ключ Лжеца (ЛП) - Лоуренс Марк - Страница 43

– Четырнадцать.

Крик эхом разносится по лестнице и дальше.

– Уже готово, принцесса, – говорит Контаф. – Как вы приказывали.

– Одиннадцать.

– Контаф, остальные. За мной.

– Десять. Девять. Восемь. Семь.

Люди стоят близко друг к другу. И я вместе с ними, стою, согнувшись под самой звездой.

– Шесть.

Поверх лязга доспехов и шарканья ног доносится едва слышный вой.

– Пять.

В воздухе что-то чувствуется. Неравномерное жужжание, от которого у меня зубы сводит, хоть на самом деле меня здесь нет.

– Четыре. – Я отваживаюсь оглянуться на Молчаливую Сестру, и спустя мгновение обнаруживаю её. Она смотрит на меня из своего угла, куда никто не пожелал забиться.

– Три.

– Ты ведь меня знаешь, да? – Я не хочу с ней говорить. Я снова чувствую себя маленьким мальчиком, которому только что исполнилось пять, и которого впервые представили Красной Королеве. Я помню её сухое прикосновение, помню тот миг, когда Молчаливая Сестра впервые положила свою руку на мою, и я упал в какое-то жаркое тёмное место.

– Два.

Она не собирается отвечать. Она лишь улыбается.

– Один.

– Да, – говорит она.

– Ноль.

Синяя звезда расширяется, её холодный огонь поглощает нас и проходит сквозь стены комнаты. Вот и всё. Ничего не изменилось. Мы все стоим, замерев, ждём, ждём той магии, что должна спасти замок.

– Теперь быстро. – Алиса мчится вдоль стены. Мне бы такого в полном доспехе не сделать. Её сила поразительна.

Люди передо мной быстро бегут за ней, и я пробираюсь вслед за ними. Контакт со сталью оставляет странные сальные ощущения, словно ткань сна хочет повлиять на реальность. Мы спешим по расчищенному проходу через плотные ряды воинов, и только у лестницы я понимаю, что лишь люди, стоявшие ближе всех к кольцу, хоть что-то делают, чтобы поспеть за нами, и даже у них получается чертовски медленно. Но Алиса не ждёт, так что я мчусь за ней.

Наверху лестницы я понимаю: что-то не так. Солдаты здесь застыли, как статуи, и даже не следят за нами глазами. Неужели их заморозила магия Зодчих? Нет времени размышлять об этом – Алиса решительно бежит, с лязгом направляясь к огромной двери.

Я изумлён, увидев дверь широко открытой, словно мы не на войне. Оглянувшись, я вижу, что люди из комнаты растянулись позади нас – самые дальние двигаются так, словно бегут сквозь густую грязь. Мне требуется секунда, но, кажется, я понимаю. Свет звезды ускорил нас. Те, кто были к ней ближе всех, получили самую большую скорость. Быстровремя, так он сказал? Неужели машина Зодчих заставила наши секунды течь быстрее? А наши сердца – биться быстрее, чем крылья колибри?

Выбравшись из цитадели, я думаю, что, наверное, сплю. Потом вспоминаю, что я действительно сплю, но это, должно быть, воспоминания моего рода, вплетённые в мою кровь и открытые магией Кары.

Внутренняя стена разбита, хоть и стоит ещё в нескольких местах, но в других на её месте лишь кучи булыжника. Под наваленными обломками лежат раздавленные тела, готовые закричать. Там, где стена упала, языки пламени достигают цитадели, раскрашивая её стены геометрическими подпалинами и превращая всех людей на своём пути в пылающие столпы.

Небо полно дымом, огнём и падающими камнями. Кусок каменной кладки размером с лошадь опускается по дуге, которая заканчивается там, где стою я. Он падает и переворачивается медленнее, чем осенний лист. Я отхожу в сторону и следую за Алисой. За моей спиной снаряд попадает в стену цитадели и разрывается с неописуемо низким звуком, который перекрывает пронзительный визг разрушающегося камня.

В бреши стены я вижу только жаркое пламя. Города не видно, как не видно и огромных внешних стен и семи громадных башен. В воздухе полно обломков. Камни, черепица, кирпичи… и тела тоже – я вижу, как они падают с высоты, будто тонут в воде.

Алиса пробегает под надвратной башней, под четырьмя решётками, по-прежнему поднятыми. Мы с Контафом не можем за ней угнаться, и она отрывается далеко вперёд. Мы вылезаем из-под четвёртых ворот и попадаем в ад. Пламя ревёт и здесь. Не как языки огня над дровами в камине или пламя горящего дома, а облака инферно – будто бы какая-то живая, текучая тварь. По мере того, как мы смотрим, оно, кажется, стихает, поднимаясь спиралью к небу и открывая выжженную пустошь, на которой не выжило ни одно здание. Мы мчимся дальше, надеясь, что нас сохранит наша скорость.

Алиса несётся извилистым путём мимо кратеров, огненных ям, траншей, прокопанных невообразимой силой. Огибает упрямые фундаменты, торчащие на нашем пути. Оббегает самые сильные языки пламени, отходит от падающих обломков и тремя огромными прыжками перескакивает полыхающий кусок внешней стены. Я бегу за ней, обнаружив, что, как и Контаф в его броне, могу прыгать на расстояния, которые посрамили бы древнегреческих атлетов. Я вижу, что теперь мы рядом с тем местом, где стояла одна из семи башен – теперь же там над громадным кратером спиралью поднимается колонна раскалённого добела пламени. Вокруг нас в воздухе всё ещё висят булыжники, разлетевшиеся из этой точки и тянущиеся к земле по радуге тяготения.

За стеной, на расстоянии дальше полёта стрелы, перед горящим замком Амерот выстроились многие тысячи. Мы мчимся за моей бабушкой по пустой земле между осаждёнными и осаждающими. Повсюду пылают части военных машин. Куски каменной кладки, летящие от огромных стен, пробили широкие улицы в шеренгах врагов, прорвали кровавые проспекты в их лагерях. Ближайшие к стенам люди полыхают, обращённые огнём в пылающий жир посреди обугленных костей. Ещё дальше – солдаты застигнутые в миг агонии. Их крики нам кажутся низкими и гортанными. А дальше солдаты всё ещё стоят, подняв тлеющие щиты, и их палатки охвачены огнём. Похоже, повсюду вокруг семи башен умерли тысячи и тысячи людей – во много раз больше, чем за стенами.

Видимо, Алиса точно знает, куда направляется. Мы бежим за ней, и остальные из комнаты под Цитаделью Амерот тянутся за нами – они медленнее нас, но всё равно намного быстрее любого обычного человека.

Мы проникаем глубоко в армию военачальника, мимо основного ущерба, нанесённого взорвавшимися башнями, в самое сердце его войска, где над шатрами реют штандарты благородных домов. Даже здесь упали огромные камни, раздавившие людей, лошадей, палатки – но девять из каждого десятка выжили. Мы оббегаем солдат, которые почти застыли. Их глаза слишком медленные, чтобы заметить нас, их руки медленно тянутся к рукоятям мечей.

Наконец мы замечаем плотно сгруппированные штандарты Словена, шатры становятся всё больше и великолепнее. Анар Кёрвиц, западный кулак царя, как раз появляется из огромного шатра с внушительным копьём в руке. Вход украшает золотая ткань, а перед ним на шестах висят знамёна его вассалов, образуя аллею для его прохода. Вокруг его резиденции плотно стоят великолепные Последние Клинки в чёрных кольчугах. Их лица закрыты масками чёрного цвета и цвета слоновой кости – внушающая ужас элита, эхо репутации которых так громко разносилось долгие годы, что даже я о них слышал.

Мы уже замедлились, словно наша скорость – как нечто, сделанное из мака Мэреса Аллуса, и, когда наркотик в наших венах заканчивается, мы возвращаемся во время реального мира. Но всё равно, Последние Клинки едва вздрагивают, когда Алиса проводит своим клинком по горлу Кёрвица. Она не тратит времени на отсечение головы – возможно, её клинок сломался бы, врезавшись в хребет человека на такой скорости. Прославленного полководца она больше не удостаивает и взглядом, а просто подходит к ближайшему солдату и повторяет своё действие, прежде чем фонтан крови из раны Кёрвица пролетает четверть расстояния до земли.

Его копьё висит в воздухе, и почему-то оно более реально, чем всё вокруг него, живее всех стражников по обе стороны. Это тёмное дерево, покрытое узором из серебристой стали, лезвие которого блестит на шесть дюймов за наконечником. Оно взывает ко мне, и я, не задумываясь, протягиваю к нему руку. Моя ладонь смыкается на древке, и я чувствую его твёрдость под своими пальцами.