Выбери любимый жанр

Созвездие Волка. На Сумеречной Стороне. Часть 1 (СИ) - Тавор Миа - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

— Ее состояние может меняться. От депрессивного ступора до крайнего возбуждения — расстройство проявляется по-разному. Вам придется следить за ней. Часто пациент не в состоянии сам объективно передать информацию о проявлении своей болезни. Обычно мы подключаем близких, — снова смущенное покашливание.

— Я буду, доктор. Клянусь.

Они говорили, даже не понижая голос. Будто меня не было в комнате. Но, впрочем, они правы: меня и вправду здесь не было. В каком-то смысле. Звуки облетали меня, не цепляясь в моей голове, не неся с собой никакого значения. Я никак их не воспринимала.

— Боюсь, ми… кхм, Майк, для вас это будет нелегкое бремя. Болезнь очень непростая, и иногда те, кто рядом, страдают не меньше пациента.

— Я все понимаю, доктор. Вы не должны мне этого говорить. — Майк смотрел на меня, в его покрытых дымкой глазах светилось тоскливое отчаяние. — Я все сделаю. Ведь, кроме нее, у меня никого нет.

Доктор поднял на него полное удивления, круглое лицо и хотел что-то сказать, но передумал и выровнял перед собой свой солидный кожаный кейс.

— О любых странных изменениях докладывайте мне в любое время суток. У вас есть мой телефон. Прежде чем я уйду, я должен вас предупредить, — доктор несколько хмуро вгляделся в профиль Майка. — У этой болезни есть одна особенность, о которой вам стоит знать.

Оторвавшись от разглядывания моего отрешенного, бледного лица, Майк повернул к нему белокурую голову.

— На каком-то этапе вам покажется, что ей стало лучше и самое страшное уже позади. Но именно тогда вам и нужно быть больше всего внимательным. И следить за ней пуще прежнего.

Его собеседник непонимающе нахмурился.

— Видите ли, обычно у страдающих такой степенью этого расстройства часто возникают нехорошие… весьма опасные мысли. Но как правило, они находятся в таком вялом и заторможенном состоянии, что не в состоянии воплотить их в жизнь.

На бесстрастном лице Майка отразился ужас, и доктор тяжело вздохнул и подправил очки.

— Однако стоит им почувствовать себя лучше, встать с кровати, начать возвращаться к жизни… Тогда и увеличивается риск… Ну, вы понимаете.

Майк отвернулся, и он резко засобирался.

— Лекарства нужно продолжать принимать по предписанию, которое я вам оставил. Очень важно соблюдать дозу и постараться давать ей их в одно и то же время. Возможны побочные факты, вроде проблем с памятью, головной боли и общей слабости, но будем надеяться, что они будут минимальными. И, конечно, если что, сразу звоните мне.

Закончив давать наставления, доктор еще раз взглянул на Майка и, не дождавшись благодарности, поспешил прочь.

Когда его шаги смолкли в недрах двухэтажного коттеджа, Майк подошел и подправил подушки. Затем сел рядом и убрал прядку волос, которая сползла на глаза. Помедлил немного, вгляделся в лицо, подтянул одеяло.

— Сколько еще так будет продолжаться, Алекс? Посмотри, до чего ты себя довела.

Ответа не последовало, и он тяжело вздохнул.

Мы сидим молча. Так происходит каждый день, от рассвета и до заката. Иногда, кажется, что и дольше: день плавно перетекает в ночь, снова растекаются по комнате предрассветные сумерки, а Майк все там, где всегда, в той же застывшей позе. Впрочем, для меня время, как и смена суток давно перестали существовать. Превратились в аморфное, пустоглазое чудовище. Я растворялась в этом сером потоке, протянувшемся между мной и окном. Свет всегда словно соткан из мглы, какой-то грязный. Морозные узоры, когда-то мерцающие серебром на стекле, превратились в черных, примерзших навечно улиток. Они корчились и мучились, но не могли сдвинуться с места. Им суждено умереть. Как и мне.

Всегда в одно и то же время тишина нарушается скрипом двери. Это старая Марджи тихо, без привычного ворчания вносит поднос с наваристым мясным бульоном. Майк придвигает его ко мне, и я покорно беру ложку и механическими движениями пять раз подношу ее ко рту. Все. Это наш бессловесный компромисс.

В первые дни после моего "пробуждения", как я теперь его называю, он еще пытался убедить меня поесть. Уговаривал, взывал к здравому смыслу, раздражался, даже сердился. Потом сдался, отчаялся. Я не хочу его обижать. Просто он не понимает, что у меня больше нет сил. Совсем. И еда мне не нужна. Ничего не нужно.

Иногда звонит его телефон. Он встает и выходит за дверь. Тогда я ненадолго остаюсь одна, наедине с беззвучной, гулкой пустотой. Она наступает со всех сторон, хочет поглотить. Я равнодушно смотрю прямо в ее черную глотку и молча умоляю ее поторопиться. Но она приближается не спеша, словно понимая мою беспомощность, и заставляет томиться в предвкушении избавления. А когда остается совсем чуть-чуть, возвращается Майк, и она отступает, прячется за его кресло и выжидает своего следующего часа.

Но самое ужасное для меня теперь — ночи. После пробуждения из кокона бессонница стала моим лучшим другом и мучителем одновременно. Пропадают мрачные скелеты и приговоренные к медленной, болезненной смерти на стекле улитки, серый квадрат погружается в темноту; и даже холодные объятия пустоты затаились за креслом, на котором спит Майк. И тогда я начинаю чувствовать ее. Боль. Сначала ноющую, тупую, словно подточенный гнилью зуб, затем она перекидывается на остальные органы, и, будто опухоль, медленно заражает, поедает их всех. Ну а следом самое страшное — удушье. Оно приносит с собой агонию: в груди жжет, воздуха нет, словно легкие заполнены ватой. И я не могу закричать, позвать Майка, поэтому лишь беззвучно корчусь на простынях, которые утром он находит скрученными в углу кровати. Доктор сказал встревоженному Майку, что это кошмары. "Нет, доктор, — мысленно подправляю я. — Это намного-намного хуже".

Однако я нашла способ с ними бороться. Когда ночная тишина наконец-то окутывает дом, я прислушиваюсь к дыханию Майка. Он долго сопротивляется, пытается понять, притворяюсь ли я, но к этому времени я слишком искусна: мне ничего не стоит его провести. Однако жду. Жду долго. Нужно знать наверняка: одна малейшая неосторожность вернет меня обратно в мой ад. Вот его дыхание становится менее прерывистым, выравнивается. Я скидываю одеяло и опускаю голые ступни на дощатый пол.

Каждое движение дается с усилием; из меня словно выкачали энергию огромным насосом. Но выбора у меня нет: где-то в глубине черепа уже начинает нехорошо ныть. Поэтому, стиснув зубы, заставляю себя подняться. Прежде чем направиться к двери, подхожу к Майку и смотрю на его прекрасное лицо, освещенное серебристой луной. Ее мерцающий свет будто проник сюда нарочно и устремился к нему, восхищенный его красотой. Я могу ее понять и тоже любуюсь; для меня это единственное чудесное видение в моем жутком, мертвенно холодном королевстве мрака.

Его сон неспокоен, длинные ресницы подрагивают, под глазами — темные тени, возле изящных губ — впадины, которые за эти дни стали глубже. Я перевожу взгляд ниже, на сильные руки — и вздрагиваю. Они покрыты длинными, еще не до конца зажившими, глубокими царапинами. Дыхание учащается, ноющее ощущение в черепе перекидывается на шею, горло охватывает спазм, мне становится трудно дышать. Нужно торопиться.

Отворачиваюсь и иду к двери. Приоткрываю ее тихо-тихо и направляюсь к лестнице. Сквозняки шевелят фланелевую пижаму, ступеньки под босыми ногами слегка скрипят, но я не боюсь, что кто-то услышит: слишком поздно, и все обитатели этого дома, включая вездесущую Марджи, уже давно в объятиях Морфея. Спускаюсь на кухню, подхожу к стойке и залезаю, чтобы дотянуться до самой верхней полки. Там тетя хранит свое самое сокровенное.

В первый раз я увидела ее за этим, возвращаясь из школы. И сразу узнала этот прозрачный пузырек с антидепрессантами, которые занимали все полки в огромной ванной комнате моей мамы. Там я и научилась впервые в них разбираться. Потом оказалось, что в тетиной коллекции есть и другие, не менее сильные препараты; к ним она прикладывалась, когда дядя пропадал в отъезде.

Я сажусь и аккуратно раскладываю перед собой бутылочки и пузырьки с разноцветными пилюлями. Вынимаю несколько штучек и откладываю в сторону. Очень хочется взять больше, но приходится быть осторожной: беру немного, чтобы тетя не заметила пропажи. Затем в том же порядке складываю все назад и ставлю на место.

2
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело