Созвездие Волка. На Сумеречной Стороне. Часть 1 (СИ) - Тавор Миа - Страница 35

Я успела полюбить здешнее солнце и, представив серые, унылые дни взаперти, снова подумала о записке. Глупо, конечно, но словно это она принесла нам дождь.

— Расскажи, что происходит после школы, — попросила я, когда он устроился на плетеном диване у стены.

Уилл и Джин иногда говорили об этом, но их разговоры сводились в основном к тому, чем придется заниматься им. И услышать это от Майка, который сам носил красную форму, было совсем другое.

Майк стряхнул слегка влажные волосы и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, обнажая треугольник гладкой загорелой кожи.

— Что именно ты хочешь знать? — Он медленно наполнял свой бокал остатками вина.

Я следила за его неторопливыми, но какими-то магическими для меня движениями.

— Как все происходит с колледжем… Куда вас потом распределяют, и как скоро… — я закусила губу, надеясь, что он не услышит, как громко бьется сейчас мое сердце. — Как скоро после школы вам придется уехать.

Майк откинулся назад, перебирая в пальцах тонкую ножку бокала.

— Колледж — это ерунда. Просто трата времени, — произнес он, глядя, как натертое до блеска стекло отражает тусклый свет ламп. — Мы бы не шли туда совсем, но Совет настаивает. Они говорят, что мы должны расширять горизонты.

Последнее прозвучало с иронией.

Я представила заносчивых, снисходительных красных среди обычных, ни о чем не подозревающих ребят, для которых колледж — дорога в жизнь. Несмотря на головокружение от вина, это показалось мне несправедливым.

— Почему они не сделают для вас что-то особенное? Как эта школа, например…

— Они считают, что мы должны поближе познакомиться с миром, прежде чем дергать за его веревочки. — Лицо Майка было непроницаемым. Он поднес бокал к губам, но вдруг передумал и отставил его. — Своего рода закалка. Совет хочет, чтобы мы поняли, чем нам предстоит управлять, прежде чем они решат, что мы готовы для настоящей работы.

Я кивнула и опустила глаза, теребя пальцами бахромчатый край пледа.

— Ты думаешь, что это неправильно? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Откинувшись на спинку дивана, Майк смотрел на меня, прищурившись.

— Что вас отправляют в общество ничего не подозревающих людей, чтобы вы, как хищники, лучше поняли поведение своих будущих пешек? — Я пригубила вино, избегая смотреть на него. — Думаю, ты знаешь ответ.

Облокотив голову на согнутую в локте руку, он отвернулся.

— Я тоже так думаю.

Я в недоумении повернулась, ожидая пояснения. Но его не последовало. Он молчал, только его глаза, устремленные в стену ливня, смотрели будто бы сквозь него.

— Тогда зачем ты это делаешь? Ты же сам говорил тогда… — Я нервно облизнула губы, сладкие от вина. — Что не хочешь жить той жизнью, которую они выбрали для тебя… Почему ты просто не откажешься это делать?

— И что тогда? — Майк не повернул голову. — Сбежать? Поселиться здесь, вдали от всего?

— Даже так.

Пусть лучше это место, к которому я вначале испытала ревность, отнимет у меня Майка, чем надменный и холодный Совет. Я ни на секунду не забывала о предложении, которое они ему сделали, и собиралась спросить его об этом, когда выпадет удобный случай. Но теперь вдруг передумала. Я боялась услышать ответ.

Он молчал. Терраса, освещенная рассеянным светом ламп, погрузилась в тишину, нарушаемую лишь барабанной дробью по кровле. Словно вылитый из мрамора профиль Майка, неотразимо прекрасный, внушающий благоговейный трепет, не вписывался в это непритязательное своей простотой место. Даже Бен видел это. И я вдруг поняла: как бы я ни хотела этого, он все равно не сможет стать простым человеком. Он был рожден чем-то высшим.

— Они уже нашли меня, — промолвил он, по-прежнему глядя в сторону. — К тому же все не так просто.

Я отвернулась, ощущая внутри пустоту. Я знала, что она будет только расти день ото дня. Майку уже исполнилось восемнадцать, и следующий год в школе будет его последним. А потом…

— Иди сюда, — вдруг тихо произнес он, положив ладонь на подушку рядом с собой.

От неожиданности я вздрогнула. Мои глаза скользнули сначала на него, затем туда, куда он указывал. В голове некстати возникла сцена на озере.

Отодвинув подушку в сторону, он ждал.

"Не будь ребенком, — напомнила я себе. — Это же Майк". Мы много раз лежали рядом на кровати, пока смотрели фильмы, так что ничего такого в его предложении не было.

Но я все равно не могла перестать нервничать, пока перебиралась на диван.

— Принести тебе еще одеяло? — Он приобнял меня, скрутившуюся в клубок рядом с ним.

— Нет.

В голове шумело, сердце колотилось о ребра. Я боялась, что он заметит мою нервозность, но он откинулся назад и наблюдал за дождем. И постепенно я тоже расслабилась.

Через плед я ощущала тепло его тела, мы оба смотрели на изливающиеся с черного неба потоки воды. Вдали расцветали редкие вспышки — дождь был лишь началом, скоро сюда придет настоящая гроза. Но рядом с Майком мне было не страшно. Отогнав свои детские страхи, я положила голову ему на грудь, его пальцы перебирали мои локоны, которые уже успели просохнуть и теперь ниспадали каскадами по плечам.

— Насчет этого подарка… — вдруг промолвил он.

— Да?

— Он предназначается не только мне.

Сквозь туман в голове смысл его слов дошел до меня не сразу. Я вскинула голову — и встретилась с ним глазами.

В его взгляде зажглось уже знакомое пламя. Но не только — в этот раз Майк был слишком близко.

— Что значит — не только тебе? — прошептала я, глядя на него снизу вверх и не смея вздохнуть.

— Он и твой тоже.

У меня в голове все смешалось. Выпитое вино и его близость мешали мне как следует соображать.

— Я ничего не понимаю…

Он вскинул руку и прикоснулся указательным пальцем к моим губам, призывая молчать. Его лицо, на котором никогда нельзя было разглядеть его настоящие эмоции, сейчас отражало битву, которую он проигрывал.

— Я больше не могу, Алекс… — прохрипел он. — Я так устал… так устал от этого убегать.

Его пальцы переместились на мои скулы. Но в этот раз это было другое прикосновение — чувственное, настораживающее и волнующее одновременно. Меня ударило током, я не могла двигаться, не могла дышать.

Он наклонился еще ближе. Его дыхание стало порывистым.

Но самое ужасное, что мое тело откликалось на это. Жар его тела передавался мне, зажигал ответное пламя. Я никогда не испытывала ничего подобного…

И понимала, что это нужно остановить. Сейчас же.

— Уже поздно… — мой срывающийся голос не принадлежал мне. — Я лучше пойду.

Резко поднявшись, я кинулась в дом.

Он догнал меня на кухне. Прижатая его телом к столешнице, я дрожала. Майк приподнял меня, словно пушинку, и я оказалась на столе. Затем резким движением притянул меня к себе, силой запрокинув голову. И его губы впились в мои.

То, что я испытала в этот момент, было невозможно передать словами. Пожар, землетрясение, цунами. Земля содрогнулась, покачнулись стены. Я перестала понимать, что происходит. Лихорадочный огонь от его прикосновений подавлял, вызывал желание и будил те чувства во мне, о которых я не догадывалась. И Майк был ненасытен. Его губы властно распахнули мои, язык ворвался внутрь, жадно исследуя мой рот. Будто он много раз представлял себе этот момент, и реальность вдруг оказалась в тысячу… нет, в миллион раз лучше фантазий. Мое тело больше не слушалось меня, оно принадлежало ему.

Сквозь тонкую ткань сарафана я ощущала его дрожь и напряжение, его пальцы скользнули в мои волосы, легли на затылок, пресекая всякие попытки отстраниться, губы, на которые я любила любоваться украдкой, терзали мои, причиняя боль и голод одновременно. Позабыв обо всем, я обвила его руками, снедаемая страхом и совершенством этого момента. "Помешательство", — вспыхнуло в мозгу, который потерял всякий контроль над телом. Вот что это такое.

Я судорожно вздохнула, когда он прильнул к моей шее, требовательные пальцы скользнули вниз на талию, еще больше прижимая к себе. Это казалось иллюзией, сном, восхитительным в своем исступлении и пугающим в своем неистовстве. И хуже всего — изнывающая под его жаркими поцелуями, я не хотела и не могла проснуться.