Макбет - Несбё Ю - Страница 21

Банко повернул голову и посмотрел на фотографию на тумбочке у кровати. Они с Флинсом под засохшей яблоней в саду возле дома. Флинс в форме студента Полицейской академии, куда только поступил. Раннее солнечное утро, и на них двоих падает тень фотографа.

Он услышал, как Флинс отодвинул стул и принялся расхаживать по комнате. Сердится и растерян. Да, иногда все и сразу не осилишь. И нужно научиться вникать. Чтобы измениться самому, изменить мысли и поступки, требуется время и желание. Чтобы отказаться от поработившей тебя наркоты, тоже требуется время. И чтобы восстановить справедливость, изменить город, очистить его от подонков, продажных политиков и преступных группировок, дать жителям воздух, которым они смогут дышать.

Внизу все стихло. Флинс вернулся за стол.

Вот так, правильно. Надо просто работать, парень. День за днем выполнять то, что от тебя требуется.

И тогда возможно даже, что в один прекрасный день здесь вновь будут ходить поезда.

Банко опять прислушался. Он слышал лишь тишину. И стук капель. И еще иногда, закрывая глаза, – дыхание лежащей рядом Веры.

Всхлипы Кетнес постепенно смолкли.

– Мне надо позвонить домой, – сказал Дуфф. Он прижался губами к ее вспотевшему лбу, а потом спустил ноги с кровати.

– Сейчас? – вырвалось у нее, и Дуфф заметил, как она прикусила губу, поняв, что вопрос прозвучал чересчур сердито. И кто это там сказал, что он не разбирается в людях?

– У Эвана сегодня зуб болел. Нужно узнать, как он.

Она не ответила, и Дуфф направился в кабинет. Одеваться он не стал. Квартира располагалась на последнем этаже, так что из соседних домов его никто не увидел бы. Впрочем, пусть бы даже и увидели – он был не против. Своим телом он гордился – возможно, потому, что привык стесняться обезобразившего лицо шрама. Квартира была просторной, намного больше, чем можно ожидать от гнездышка женщины на государственной службе. Дуфф предлагал поделить расходы на квартиру, коль скоро он все равно здесь ночует, но Кетнес ответила, что за квартиру платит ее отец.

Войдя в кабинет, Дуфф прикрыл за собой дверь и набрал свой домашний номер.

Прямо над его головой капли дождя со стуком разбивались об окно в скошенной крыше. Она ответила после третьего гудка. Всегда после третьего гудка, где бы она ни находилась.

– Это я, – сказал он. – Как вы съездили к зубному?

– Ему получше, – ответила она, – может, дело вообще не в зубах.

– Правда? А в чем тогда?

– Болеть много чего может. Просто он плакал, я спросила почему, а он не хотел говорить, и это первое, что пришло ему в голову. Он сейчас уже спит.

– Хм. Я завтра приеду домой и поговорю с ним. Как там у вас погода?

– Ясно. Луна светит. А ты почему спрашиваешь?

– Давай завтра на озеро сходим все вместе? Поплаваем?

– Дуфф, а ты сейчас где?

Он замер. Что-то в ее голосе насторожило его.

– Где я? В «Гранде», где же еще? – И с деланой радостью добавил: – Ну ладно, всем усталым мальчикам пора спать.

– Я сегодня звонила в «Гранд». Там сказали, что на твое имя у них номеров не бронировали.

Дуфф окаменел.

– Эмилия никак не могла решить задачку по математике, я подумала, что ты поможешь ей, и позвонила туда. Ты же знаешь, я даже с самыми элементарными примерами путаюсь. Так где ты?

– На работе, – Дуфф тихо выдохнул. – Тут есть диван – на нем и сплю. Просто работы и впрямь невпроворот. Прости, что я соврал – не хотел, чтобы ты догадалась, как мне сейчас тяжело.

– Тяжело?

Дуфф сглотнул.

– Я столько вкалывал. А начальником Оргпреста меня все равно не сделали. – Он съежился. Как же убого это звучит, он словно молил ее сжалиться и отпустить его.

– Ну ладно, зато тебе отдали Отдел по расследованию убийств. И, похоже, у тебя новый кабинет.

– Ты о чем это?

– На самом верху. Я слышу, как дождь по крыше стучит. Ладно, пойду спать.

В трубке щелкнуло, и наступила тишина.

Дуфф передернулся. В квартире было холодно, ему следовало одеться. И не расхаживать голым.

Леди прислушалась к дыханию Макбета и вздрогнула.

По комнате словно прокатилась волна холода.

Призрак. Призрак ребенка. Ей нужно выбраться из этой удушливой тьмы, разорвать ее и освободиться от темноты безумия, сломившего в свое время ее мать и бабку. Она должна бороться за свободу, пожертвовать всем, чем потребуется, ради места под солнцем. Или самой стать солнцем. Звездой. Горящей кометой, сгорающей и дающей жизнь другим. Но, сгорая, стать центром Вселенной. Да. Сгореть. Как сгорают сейчас ее дыхание и кожа, изгоняя из комнаты холод. Она провела рукой по телу, и в кожу словно вонзились тысячи невидимых иголочек.

Та же мысль. То же решение, что и прежде. Сделать это придется, иначе дальше ходу ей не будет. Единственный путь – вперед, подобно пуле, пробивающей все преграды.

Она положила руку на плечо Макбета. Тот спал совсем как ребенок. Как ребенок он спал в последний раз. Она тряхнула его за плечо.

Он повернулся и, что-то пробормотав, обнял ее. Всегда в ее распоряжении. Она взяла его руки в свои.

– Любимый, – прошептала она, – ты должен его убить.

Макбет открыл глаза. Она видела, как они блестят в темноте. Леди выпустила его руки.

Она погладила его по щеке. То же решение, что и прежде.

– Ты должен убить Дункана.

С того летнего вечера, когда Леди познакомилась с Макбетом, прошло четыре года. Тогда выдался на редкость солнечный и ясный день, а утром Леди даже показалось, будто она слышит пение птиц. Однако, когда солнце село и на работу в казино заступила ночная смена, над «Инвернессом» поднялась зловещая луна. Леди смотрела на нее, стоя возле входа в казино, когда перед ней остановилась гвардейская машина.

– Леди? – спросил он, глядя ей прямо в глаза. Что же она увидела тогда? Силу и решительность? Может, и так. Или, возможно, в тот момент она просто не хотела видеть ничего иного.

Она кивнула. Он показался ей слишком молодым. Второй полицейский, стоявший позади него, седой, пожилой и спокойный, наверняка лучше справился бы с подобным делом.

– Старший инспектор Макбет. Все по-прежнему, мэм?

Она кивнула.

– Ладно. Откуда мы их увидим?

– С мезонина.

– Банко, подготовь ребят, а я схожу посмотрю.

Возле лестницы молодой полицейский попросил Леди разуться, чтобы не стучать каблуками. Теперь он был выше ее, а не наоборот. Поднявшись наверх, они прошли вдоль мезонина, мимо окон, выходящих на площадь Рабочих. Здесь их не было видно из игорного зала. Они подошли к перилам, спрятавшись за канатом, на котором держалась одна из люстр, и настоящими рыцарскими доспехами XV века, которые Леди купила на аукционе в Аугсбурге. Она повесила здесь эти доспехи, чтобы игрокам казалось, будто их охраняют. Или следят за ними. Это уж в зависимости от их собственного настроя. Опустившись на корточки, Леди с инспектором посмотрели вниз, где за двадцать минут до этого случилось нечто, заставившее гостей и работников казино потерять от страха голову. Леди как раз поднялась на крышу полюбоваться луной, и та вдруг показалась ей зловещей. В ту же секунду Леди услышала внизу крики и выстрел. Спустившись в зал, она остановила перепуганного бармена, который рассказал, что один из гостей выстрелил в хрустальную люстру и взял в заложники Джека.

Леди машинально подсчитала про себя расходы на новую люстру, но понимала, что эти расходы – пустяки по сравнению с последствиями следующего возможного выстрела, особенно если учесть, что сейчас дуло пистолета было прижато к виску их лучшего крупье Джека. Ее казино предназначалось для отдыха, здесь гости могли отдохнуть от страха и опасностей, поджидавших их на улицах города. Окажись безопасность гостей под сомнением – и вскоре игровые залы опустели бы. Сейчас в зале осталось лишь двое, и оба они сидели за столом для игры в блек-джек под мезанином с противоположной стороны. Одним из оставшихся был бедняга Джек, бледный как полотно и неподвижный, словно камень.