Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 3

- Приложу все свои силы, ваше величество. - убедившись, что монарх закончил свою речь по военному четко ответил Иениш, поскольку иного ответа в сложившейся ситуации попросту не предполагалось.

- Не сомневаюсь в вас, Виктор Христофорович, - удовлетворенно кивнул тому император и перевел взгляд на второго из приглашенных. - Что же касается вас, Иван Иванович. Я ни в коей мере не стану ограничивать вашу свободу или тем более, покушаться на вашу жизнь, дабы защитить ту сонму секретов имеющихся в вашей голове, что может попросту взорвать весь мир. Хотя и должен бы был ради защиты своей страны и своей семьи. Также я не буду продвигать вас в советники к моему сыну, что примет власть после меня. Уж больно вы недолюбливаете Николая. Да к тому же совершенно не знакомы с реалиями жизни высшего света. А ведь там водятся такие акулы, что сожрут вас в один миг и не подавятся. Уж не обессудьте за прямоту. Вы достойный и смелый мужчина, Иван Иванович. Но вы не созданы, не воспитаны должным образом, чтобы пребывать у власти. Во всяком случае, в масштабах империи. Потому, лучше займитесь развитием и продвижением наук в меру своих сил, знаний и возможностей. Благодаря вам, и предоставленной вами информации, не говоря уже о содержимом вашего катера, ряд лучших умов России смогли получить достойное внимание и финансирование со стороны нашей персоны. И первые результаты не заставили себя ждать. Радио, двигателестроение, химическая промышленность, оружейное и военное дело. Я могу долго перечислять те области, что, либо уже начали опережать свой ход в известном вам времени, либо скоро начнут свой разбег. Тот же Мурманск появится на карте России намного раньше именно благодаря вам и многие десятки миллионов рублей не будут выкинуты впустую для возведения ни на что не годных портов и крепостей. Одним этим вы заслужили памятника при жизни. Но таковой, к моему великому сожалению, не появится нигде и никогда. Однако, мы, - акцентировав внимание на обращении к себе не как к человеку, но как к монарху, выделил интонацией "мы" император, - будем помнить, кому и чем обязаны. А это, поверьте, стоит немало. Надеюсь, в будущем вы не отступитесь от принятого для себя пути. Я же, в свою очередь, всегда буду готов принять вас, благо успел убедиться, что по мелочным вопросам вы беспокоить точно не станете. Ну а чтобы хоть частично выказать вам благодарность за ту пользу, что вы уже успели принести отечеству, вы станете первым и, наверное, единственным, кто окажется возведен в баронское достоинство при моем царствовании. Полагаю, что "активное развитие промышленности русского Дальнего Востока и неоценимая помощь в становлении Российско-Абиссинских отношений" станут достаточными основаниями для награждения вас титулом. Во всяком случае, для посторонних. В былые времена титулы за меньшее даровали. А чтобы для вас, как человека несколько иной культуры, титул барона не стал чем-то вроде обычной приписки к имени и фамилии, со стороны казны будет безвозмездно выделено два миллиона рублей на развитие теперь уже вашего предприятия по добыче угля на Дальнем Востоке, а также территория под имение там же. Где именно, сами же и определите. И даже размером я не буду вас ограничивать. Но вместе с тем попрошу знать меру...

Казалось бы, и полугода не прошло с тех пор, как он, утирая с лица кровь и соленую воду Красного моря, вел свой корабль прямиком на активно огрызающегося огнем противника и вот теперь некогда снявшему свой мундир офицера Российского Императорского Флота Иенишу вновь предстояло идти в бой в мундире. Правда, на сей раз в гражданском. Причем, противник ныне ожидался куда более страшный, нежели итальянский Королевский флот.

Бюрократия! Адмиралтейство, ГМШ, МТК, ГУКиС, десятки застрявших в далеком прошлом адмиралов и Бюрократия! Именно так - с большой буквы "Б"! Ее величество - Бюрократия, с которой, как и с женщиной, жить было решительно невозможно, но без нее вообще никак.

Да, Александр Александрович принадлежал к числу тех императоров, чье слово воспринималось окружающими не пожеланием, а командой к действию. Потому не было ничего удивительного в том, что едва успевший перевести дух и немногим более двух недель провести в Крыму с семьей Иениш вскоре явился на свое новое место службы, чтобы со всего маха влететь в стоячее болото, что готово было утянуть в трясину практически любое не соответствующее времени начинание. А поскольку большая часть тех, кто был наделен правом принимать решения, продолжали жить прошлым, о каких-либо реальных потрясениях существующих основ не могло быть и речи. Наглядным примером "тяги к старине" можно было, к примеру, принять доклад всего лишь двухлетней давности генерала корпуса морской артиллерии Пестича, Филимона Васильевича. Нет, этот, несомненно, достойный офицер, в свое время по праву считался одним из лучших знатоков в артиллерийском деле. Чего только стоил огромный опыт, полученный Пестичем при обороне Севастополя и за последующие десятки лет службы на должностях связанных непосредственно с артиллерийским делом. Но в том-то и была загвоздка! Генерал попросту остался в прошлом, продолжая рассуждать реалиями чуть ли не полувековой давности! И, что хуже всего - учить тому молодых офицеров, читая лекции в Морской и Николаевской академиях.

Конечно, о покойных говорить плохо было не принято, а генерал ушел из жизни в тот же год, когда появился на свет его доклад - "Параллель между боевой силой современного и прежнего парусного флотов в связи с их стоимостью", но и сдержаться было попросту невозможно. Да о чем вообще можно было вести речь, если тот, кто учил стрелять других, опирался в своем докладе на итоги Синопского сражения, дистанцию боя в два кабельтовых и применение бронебойных снарядов, не имеющих начинки из взрывчатки!

Возможно, выказываемые им идеи имели бы право на существование в первые годы становления стального парового флота. Но не сейчас! Не в середине 90-х годов 19 века! О каких чугунных ядрах 36-фунтовых орудий можно было говорить и уж тем более сравнивать их с воздействием снарядов современной крупнокалиберной артиллерии! Да, с экономической точки зрения старое чугунное орудие и чугунное же ядро в сотни и тысячи раз уступало в цене современному 12-дюймовому орудию. Да, старый деревянный линейный корабль стоил 700 тысяч рублей по сравнению с современными 10 миллионами за эскадренный броненосец. Да, имея по 40-60 орудий на борт, старый линкор мог бы засыпать ядрами современный броненосец при условии сближения на дистанцию ведения огня в 1-2 кабельтовых. И даже поразить за час боя небронированные части броненосца как минимум двумя сотнями ядер, получив в ответ порядка 89 попаданий. Но о какой экономии многих миллионов рублей на вооружении, боеприпасах и постройке самих кораблей можно было говорить, если в качестве наиболее современных систем орудий и их воздействия на прикрытые броней цели принимались во внимание старые шестидюймовки 66-го и 77-го годов, а также не менее устаревшие 30-калиберные двенадцатидюймовки с их максимальной теоретической скорострельностью в 7 выстрелов в час!? Ведь даже далеко не самые крупные китайские броненосцы в сражении при реке Ялу, пережив эти самые две сотни попаданий в небронированные части от куда более мощных и скорострельных орудий Круппа, Армстронга и Канэ, вполне могли продолжать вести бой, не опустей их бомбовые погреба.

Оправдывало генерала только одно - доклад составлялся до этого сражения, когда никто в мире не имел реальных представлений о живучести эскадренных броненосцев в бою. Но ведь именно на него, как творение признанного знатока, тыкали пальцами продолжавшие тащить лямку службы современники Пестича! Хорошо еще, что так и не дошло до закладки огромного, не менее десяти тысяч тонн водоизмещения, небронированного линейного корабля имеющего, по аналогии с деревянными линкорами, под сотню орудий единого среднего калибра. Хотя именно идея единого калибра была как раз самой здравой в изданном докладе. Но как раз ее отвергали более всего! Одним словом, располагая, как информацией о будущем, так и пониманием существующих реалий во взглядах высших чинов военно-морского флота России, Иенишу порой хотелось начать биться головой о стенку от осознания глубины того болота, в которое он влез с головой.