Ложь (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 56

- Это наш дом? – спросила Вероника. – Он доставил вам немало хлопот, как я погляжу.

- Мы сделали то немногое, что можно было сделать, – ответила Адела, слегка смутившись.

- От всей души благодарю Вас, сеньора Ботель! – искренне поблагодарила соседку Вероника.

- Я уже просила Вас называть меня просто Адела, и никаких сеньора Ботель.

- Ты тоже можешь просить называть тебя просто Вероникой, – обратился к жене Сан Тельмо.

- Да-да, конечно...

- Так Вас зовут Вероника? Какое редкое и красивое имя! – восхитилась Адела. – Ну что ж, вот мы и договорились. Как видите, в наших краях друзей выбирать не приходится: кто живет по соседству, тот и друг... Еще увидимся, а сейчас пойду, принесу вам ужин, – заторопилась она и добавила: – Непременно пришлите к нам эту чертовку Аешу, святой отец, если она, наконец-то, объявится, а Вы, Сан Тельмо, отделайте ее, как она того заслуживает… Эти люди не понимают по-хорошему, вот если бы ей занялся мой муж!.. – не переставая болтать, Адела шагнула к тропинке. – Ну, я пошла, доброй вам ночи, – закончила она свою речь, идя по дорожке к дому.

- Сеньора Ботель – чудесная женщина, сеньора Сан Тельмо, – заметил пастор извиняющимся голосом, обращаясь к Веронике, – и я осмелюсь попросить Вас быть снисходительной к ней.

- Не стоит извиняться, преподобный отец, – искренне ответила та. – Адела – простая и открытая женщина, и я благодарна ей за все.

- Этими словами Вы оказываете ей честь, очень приятно слышать их от Вас. Ну, доброй Вам ночи. Не смею долее задерживаться, и скажу, как Адела по-простому: “Чем смогу – помогу”, – Джонсон поспешно ушел, словно стремился убежать подальше от Вероники.

А тем временем на Мату-Гросу спустилась ночная мгла, обволакивая поселок старателей своим сумрачным покровом безмолвия и тишины.

- Вероника... – подойдя к жене, с трудом произнес Деметрио, после долгого молчания.

- Да?

- Мне кажется, тебе самое время разобрать чемоданы, открыть несколько банок и приготовить нам что-нибудь на ужин.

- Что? – Вероника вздрогнула и холодно посмотрела на мужа, словно не понимая смысла его язвительных слов. Ничего не добаваив, она продолжала стоять на крыльце. Еще не переступив порога дома, она подумала, что задохнется под низенькой крышей среди скверно окрашенных дощатых стен.

А темнота уже окутывала холм. Внизу, у реки, загорались слабые, еле заметные глазу огоньки керосиновых и газовых ламп.

- Мы и так уже доставили сеньоре Ботель предостаточно хлопот, – не обращая внимания на молчание жены, как ни в чем не бывало, спокойно продолжал Деметрио. – Нам стоит начать как-то приспосабливаться к здешней жизни. Возможно, на днях объявится наша служанка. Не думаю, правда, что от нее будет какой-то толк, но кое-кто уплатил ей за год вперед. Во всяком случае, тебе будет кого обвинить, если ты не успеешь приготовить обед к моему приходу с рудника.

- Ты собираешься стать горнорабочим?..

- Не собираюсь, но этот рудник, хороший ли, плохой ли, – единственное, что у меня есть.

- Точнее, половина рудника, – поправила мужа Вероника, – вторая половина принадлежит Ботелю.

- Да, это так.

- Это он написал тебе письмо и сообщил о крахе рудника и о том, что вы разорены?..

- М-м-м, – замялся Деметрио.

- Или преподобный Джонсон? – продолжала Вероника. – Но мне кажется, что пастор не может так нагло врать.

- О чем ты? – вскинулся оторопевший Сан Тельмо.

- Несчастный преподобный отец кажется честным и порядочным человеком. С такими не сговоришься, он мало подходит для твоих темных делишек.

- Значит, он все же проболтался, – покачал головой Сан Тельмо.

- Это я сказала ему о руднике, а он не отрицал того, что я и так уже знала о твоей бессмысленной и глупой лжи. Ты лгал мне накануне нашей свадьбы, говоря, что обеднел и можешь предложить мне жизнь только в трудах и нищете. Я согласилась на такую жизнь, потому что любила тебя, потому что была слепа…

- Согласилась, а теперь раскаиваешься, – перебил Веронику Деметрио.

- Ты хочешь, чтобы я раскаялась? Именно этого ты добивался с тех пор, как мы уехали из Рио-де-Жанейро? Хочешь привести меня в отчаяние, чтобы я, потеряв надежду, разорвала связывающие нас узы?..

- Ну нет, так легко тебе их не порвать! – яростно выкрикнул Сан Тельмо.

- Неужели?!!

- Да, теперь ты не сможешь делать то, что пожелаешь – Рио-де-Жанейро слишком далеко вместе с Хулио Эстрада и твоим верным псом Джонни де Кастело Бранко, который решил стать твоим стражем даже после того, как ты разбила ему сердце!..

- Во всяком случае Джонни – истинный кабальеро, – вспылила Вероника.

- А я, значит, нет?!

- По крайней мере, не похож на кабальеро.

- Но зато я – настоящий мужчина, с которым ты не будешь забавляться, и который не станет игрушкой для твоих капризов.

- Настоящие мужчины не лгут, как лгал ты… И кто знает, с какими темными намерениями ты затащил меня обманом сначала под венец, а потом – в самое сердце сельвы! – Вероника шагнула к двери. В слабом желтоватом отсвете керосиновой лампы лицо Деметрио казалось слишком мрачным и злым, и, свойственный любому существу, инстинкт самосохранения вел Веронику к безопасному месту.

- Ну нет, тебе еще слишком рано бояться и слишком рано убегать! – разгадав чувства жены, Деметрио подскочил к двери и запер ее изнутри.

- Я не собиралась убегать и никогда не боялась…

- Ну как же, я знаю, что ты – дочь героя! – зло выплюнул Сан Тельмо. – Фамилия обязывает, верно? Та самая, которой ты так гордишься!..

- Думаю, ты не станешь поносить еще и мою фамилию, – надменно ответила Вероника.

- Не бойся, не стану. Ни твою фамилию, ни твоих прославленных родителей.

- Какими бы они ни были, хорошими, плохими ли, я не отказываюсь от них и не стыжусь, как стыдишься ты своего брата, который великодушно назначил тебя своим наследником.

- Так ты все знала? – возмутился Деметрио. – То есть ты знаешь, что я – брат Рикардо Сильвейра и продолжаешь твердить, что ничего не понимаешь?..

- Да что, что я должна понимать? – теряя терпение, выкрикнула Вероника.

- И ты еще спрашиваешь “что”, зная, что мы братья?.. Лицемерка, притворщица! – бушевал Сан Тельмо. – Ты продолжаешь врать мне, изображая удивление на своем личике, глядя на меня наивными глазами. Будь ты проклята!

- Деметрио! – не веря своим ушам воскликнула Вероника.

- Да-да, будь проклята! Довольно молчать и притворяться, да и мне тоже хватит врать!.. Я ненавижу тебя!.. Ненавижу!..

- Что ты сказал? – потрясенно переспросила она.

- И всегда ненавидел!..

- Всегда?!.. Ты сказал всегда?..

- Да, я возненавидел тебя с тех самых пор, как узнал твое проклятое имя, возненавидел еще до того, как мои глаза увидели тебя, и твой голосок сирены прозвучал в моих ушах, сводя меня с ума.

- Значит, когда ты приехал в Рио, ты уже ненавидел меня?

- Да!

- Ненавидел меня тем вечером, когда мы впервые увиделись?

- Да!

- И когда говорил мне о своей любви, ты тоже ненавидел?..

- Я никогда не говорил тебе о любви.

- Да, это так, не говорил, но ты попросил меня стать твоей женой, ты обнимал меня и говорил о своем безнадежном желании назвать меня своей, говорил, что хочешь только одного – чтобы я была с тобой…

- Да, говорил, и это было правдой. Я, действительно безумно желал быть с тобой и безнадежно ждал этой минуты, чтобы сказать, что я тебя ненавижу!..

- Но ты врал, когда целовал меня… Врал, когда клялся перед алтарем, говоря, что хочешь, чтобы я стала твоей женой. Ты обманывал Бога, мою семью, обманывал всех!.. Но зачем? Зачем ты женился на мне, Деметрио?..

- А ты не понимаешь?.. Чтобы отомстить!.. Любой ценой отомстить, а чтобы добиться этого, все средства были хороши!..

- Как ты мог быть таким подлецом, таким мерзавцем?..

- Это ты – мерзавка!..

- Что ты сказал? – рука Вероники яростно взметнулась вверх, чтобы влепить пощечину, и Деметрио напрасно старался перехватить ее. Супруги ожесточенно боролись, опрокидывая стулья. В пылу борьбы керосиновая лампа полетела на пол, расплескивая горящую жидкость. Деметрио грубо толкнул Веронику, сбив ее с ног, и девушка упала рядом с лужицей горящего керосина.