Повод для знакомства (СИ) - Казакова Ника - Страница 30

— Муж Людмилы Денисовны подарил. Ей, их дочке, ну и мне. За компанию, наверное.

— И это всё? — у Машки сейчас такое разочарованное выражение лица, словно у ребёнка, которому только что сообщили, что Деда Мороза не существует. Жаль её разочаровывать, но я всё же рада, что не будет сплетен о нас с Андреем, и не будет разъярённых девиц-старшекурсниц, которые могут заявиться выдёргивать мне волосы. Знаю, как это бывает, видела. Объясняй потом, что я не верблюд. Никто же и слушать ничего не станет.

— Всё! — с чувством выполненного долга подтверждаю, даже головой закивала, для полной достоверности. Уф, можно пока выдохнуть. Вроде всё складно рассказала, нигде не прокололась.

Машка же продолжает молча сидеть с каменным лицом. Нервно барабанит по столу пальцами. Интересно, о чём она сейчас думает? Я же напускаю на себя подчёркнуто безразличный вид. Буду врать до последнего.

— Кофе будешь? — спрашиваю у неё, чтобы хоть как-то заполнить напряжённую паузу. И, дождавшись её кивка, отправляюсь в угол комнатки, где мы с Викой оборудовали небольшую кухоньку. У нас тут и чайник, и маленькая электропечка, которая нагревается по два часа, прежде чем на ней можно начинать готовить, и даже крошечный холодильник. Как говорится, не хуже, чем у остальных.

— Ев, — слабым голосом, но с явной надеждой, зовёт меня Машка, пока я занимаюсь приготовлениями к вечернему чаепитию. Вернее, в нашем случае, можно сказать, кофепитию, — а может, ты подойдёшь к Романову в институте, и попросишь познакомить меня с Гариком? Ну вы же всё равно вроде как знакомы.

— Ага, а если он пожалуется сестре, что я к нему на учёбе липну? — не оборачиваясь, вполне резонно возражаю, — нет уж, Машунь, извини, но работой своей я рисковать не хочу. Мне ещё философию Галинке сдавать, насколько ты помнишь. Вернее, не Галинке, а Орлову. Но денег нужно немерено… И пожалуйста, не надо никому говорить, что видела меня с Романовым. А то сама знаешь наших местных фифочек-красавиц. Встретят в тёмном переулке, мало не покажется.

Ставлю на стол перед ней две чашки горячего кофе и тарелочку печенья. И сама сажусь рядом. Кажется, пронесло. Машунька мне поверила, и вряд ли станет кому-то что-то рассказывать. Она хоть и сплетница, но не трепло. И не станет выбалтывать чужие тайны, если её просили этого не делать.

— Конечно, не буду. Не переживай.

— А где Вика, кстати говоря? Ты её сегодня видела? Она обещала к обеду вернуться. Может, что случилось? Надо бы ей позвонить, — собираюсь вставать, чтобы достать из сумочки телефон, но Маша меня останавливает.

— Не надо, она сейчас гуляет где-то. В районе обеда прибжала, переоделась, и сказала, что раз тебя всё равно нет, она тогда пойдёт гулять с каким-то уродом.

— С уродом? Прямо так и сказала? — это уже что-то новенькое. С кем могла пойти гулять Вика, кроме меня, Машки и Ускова? Но если она с Усковым, то с какого перепуга назвала его уродом? Ничего не понимаю!

— Не смотри на меня так, это не мои слова! Она сама его так назвала, — захихикала Машка, а у меня на душе стало легче от того, что она на меня больше не злится.

В общагу, кстати, Вика вернулась перед самым закрытием, почти в одиннадцать часов, довольная, разрумянившаяся, и с розой в руках. На все мои вопросы она уклончиво сказала, что ходила гулять со старым знакомым, с которым сегодня случайно встретилась возле общежития. Видя, что она не торопится выкладывать все подробности, я от неё отстала. Сама не люблю, когда в душу лезут. Захочет — сама всё расскажет. Она и меня ни о чём расспрашивать не стала. Молча поставила свою розу рядом с моим букетиком, и мы стали готовиться ко сну.

С Андреем мы столкнулись очень неожиданно, в самом конце учебной недели. Галинка задержала меня после пары, решив лично высказать своё «фу» о моей последней написанной работе. Ну и, разумеется, ткнуть носом в поставленную двойку. Снова заявила, что я вряд ли смогу сдать её предмет. Старая кляча! Да кому нужен её предмет?

— Ты куда летишь на всех парусах? — столкнулись мы на полупустой лестнице. До начала следующей пары оставались считанные минуты, поэтому большая часть студентов уже разошлась по аудиториям. Можно было не опасаться лишних глаз и ушей. Хотя как показывает практика, лишние уши всегда находятся там, где их не ждут.

— На пару тороплюсь, — после общения с Галинкой настроение ещё не успело прийти в норму, и даже теперь я разговариваю с явным раздражением. Она, похоже, энергитический вампир какой-то. Недаром после общения с ней я ещё какое-то время не могу прийти в себя.

— У тебя что-то случилось? — в голосе молодого человека слышится неподдельное участие, и у меня сразу пропадает желание ему грубить. Так приятно, что хоть кто-то делает вид, что ему не всё равно. Пусть это только на словах, из вежливости, но всё равно приятно. Я как-то больше привыкла к дежурному вопросу «как дела», не подразумевающего ничего другого в ответ, кроме как «всё отлично».

— С Галинкой опять неприятности. Это наша философичка, — поясняю ему, а то вдруг уже забыл, — опять поставила мне двойку за работу. Хотя я написала не хуже остальных. Она мне уже открыто говорит, что зачёт у неё я не сдам. Могу и не надеяться. Как будто я раньше на это надеялась. Лучше Орлову заплачу, да поставит он мне этот несчастный зачёт. Достала уже, эта грымза!

Давно мне не выпадало повода вот так, эмоционально, кому-то на что-то пожаловаться. Обычно я стараюсь держать себя в руках. Для жалоб есть Маша с Викой. Только они могут выслушать и дать совет. Остальных же неудобно грузить своими проблемами.

Андрей же хмурится, слушая меня, и пристально смотрит прямо в глаза, с недовольной гримасой на лице. Интересно, а чем он так недоволен? Может, он тоже меня просто из вежливости слушал, а я тут обрадовалась и вывалила на него ворох своих неприятностей?

— Ев, подожди, — мягко произносит он, уперев обе руки в перила, захватив меня таким образом в своеобразный «плен», — если мне не изменяет память, мы с тобой договаривались насчёт твоей философии. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе. Забыла? Или не веришь?

От его близости, от пристального взгляда, от вкуснейшего древесного аромата его туалетной воды, которую вдыхаю, пока он так близко от меня, я теряюсь, и не сразу прихожу в себя. Пытаюсь быстро сообразить, что сказать, чтобы не обиделся. Забыла? Нет, не забыла. Все его слова, и нашу первую встречу с этой глупой договорённостью, помню с пугающей точностью. Словно это было вчера. А вот верю ли я ему? С этим уже сложнее. Не то, чтобы совсем не верила, но как-то не привыкла, чтобы мои проблемы решал кто-то другой. Отец всегда говорил, что в этом мире каждый сам за себя. А если ждать милостей от кого-то, то никогда ничего не сможешь добиться. Мама говорила то же самое, только иными словами.

Пока я медлила, не зная, что сказать, Андрей всё понял сам. Наклонившись ко мне, так, что почти касался губами моего виска, он произнёс тихо, но так, что мне было отчётливо слышно каждое его слово:

— Не знаю, что ты там сама себе напридумывала, но запомни, что я всегда держу своё слово. Если я сказал, что договорюсь насчёт твоего зачёта, значит, так и будет. Ты меня поняла?

Я словно оцепенела, и даже сказать ничего не смогла. Получилось только кивнуть. А Андрей уже отстранился и, улыбаясь, как ни в чём не бывало, продолжил:

— А какие у тебя планы на выходные? Не хочешь поучаствовать в семейной прогулке в развлекательный центр? Будут Никитка с Иринкой, мы с тобой, аттракционы, контактный зоопарк, и много сахарной ваты. Как тебе?

Ух ты! Предложение действительно заманчивое. Давненько я не бывала в таких местах. И сахарную вату обожаю. С удовольствием бы согласилась, если бы не вчерашний утренний звонок, который нарушил все мои планы.

Телефон прозвонил ранним утром, у меня ещё будильник даже молчал. Мысленно матеря тех, кому не спится в такую рань, когда за окном ещё темно, пыталась нащупать телефон на тумбочке. Зато когда его нашла и рассмотрела, кому же я могла понадобиться, с меня слетели последние остатки сна. Отец! Ему-то что от меня могло понадобиться? Он мне уже несколько месяцев не звонил. Однако меня даже мысль не посетила скинуть вызов или просто игнорировать звонок. С отцом так нельзя. Это правило я хорошо усвоила.