Повод для знакомства (СИ) - Казакова Ника - Страница 46

Следующие полтора часа мне приходится неподвижно сидеть в кресле, пока она колдует над моей причёской. А за окном уже слышатся голоса: начинают прибывать гости. Я же почти засыпаю, разморившись от её монотонной работы. Люблю, когда мне вот так волосы перебирают. Хотя это, наверное, все любят. Как массаж головы.

Зато следующий этап нанесения макияжа прогоняет сон окончательно. Глаз откройте, глаз закройте. Посмотрите вверх, посмотрите вниз. Улыбнитесь, не улыбайтесь. А напоследок принялась махать возле моего лица большой кисточкой с пудрой, а я так расчихалась, что слёзы на глазах выступили. Тут уж стилистка забеспокоилась:

— Осторожнее! Только не плакать! Вы же сейчас все тени по лицу размажете!

Да ладно! Как будто я специально. Можно подумать, мне хочется ещё полчаса тут просидеть, пока она мне макияж будет подправлять.

— А как же ваша хвалёная водостойкая косметика? Разве тени должны смазываться от пары чихов? — беру предложенные ею салфетки и осторожно промакиваю кожу вокруг глаз.

— Ну, от пары чихов, конечно, не смажутся. Но если вы так будете тереть глаза, то я за сохранность вашей красоты не отвечаю, — отвечает девушка и, пожелав мне хорошего настроения, уходит.

Я остаюсь в комнате одна. Из гостиной уже вовсю доносятся громкие голоса. Гуляние в самом разгаре. Но настроение идти туда почему-то так и не посещает меня. С детства у меня отвращение к подобным мероприятиям. Родителя демонстрировали меня гостям, как какую-то куклу, которую можно погладить по голове, потрепать за щёчку, и которая ещё умеет мило лепетать на двух иностранных языках. Да и сейчас мало что изменилось. Отец привычно хвастается моими успехами в институте, как будто это его личная заслуга.

Вспоминается наш с отцом последний разговор в мой последний приезд сюда, когда я дала ему обещание присмотреться к Роману Смолякову. Тогда это обещание далось легко, а вот исполнять его сегодня у меня нет ни малейшего желания. Все мысли только об Андрее. Хочется, чтобы сегодня рядом со мной был он. Но понимаю, что всё это пустые мечты. Даже не подумаю никогда знакомить его с моим ужасным семейством.

Вспомнив об Андрее, достаю из сумочки телефон. Пусто. Ни звонка, ни смс. Странно это. Чем он занимается, интересно бы узнать. Неужели снова с друзьями в клубе, с девочками развлекается? Насколько я помню, это их обычное занятие в выходные дни. Да и не только в выходные. Может, самой ему позвонить? Пальцы сами набирают номер который я уже успела выучить наизусть.

— Ева, ты собираешься спускаться? Гости о тебе уже спрашивают. Не заставляй отца злиться! — дверь после ухода стилистки осталась незаперта, и Вера врывается в комнату, не постучав. Заметно нервничает. Сразу видно, что боится разозлить именниника. Но мне-то на него плевать. Что он мне ещё может сделать? Я совершеннолетняя, юридической власти он надо мной уже не имеет. И как показала практика последних шести месяцев, я и без его материальной поддержки вполне могу прожить. Переводчик с голодухи точно не помрёт.

Я всё ещё медлю, не решаясь нажать на значок «вызова». Хочу услышать его голос, и одновременно боюсь, что вместе с ним услышу извечное девчоночье хихиканье, и громкое разноголосие его друзей. Хочу верить всем тем словам, что он мне говорил, и боюсь, что и ему верить нельзя. Как говорил мне один неудавшийся ухажёр на первом курсе, все мужчины по своей природе полигамны, и глупо требовать от них верности. Изменяют все. Просто некотрым удаётся удачно это скрывать. Собственно говоря, отношения Андрея и Ларисы только подтверждают этот печальный факт. Может быть, он порвал с ней, потому что она не ждала смиренно, пока он нагуляется, а сама находилась в активном поиске таких же острых ощущений?

— Ева, ну что ты зависла со своим телефоном? Идём уже! А то дождёшься, что отец сам за тобой поднимется! — Вера цепко хватает меня за руку и дёргает к двери, так, что телефон выскальзывает из ладони и падает на пол. А она, не обращая внимания, уже тащит меня по коридору к лестнице. Я собираюсь возмутиться такому обращению, вроде не манекен безмолвный, чтобы меня таскать туда-сюда, как кому вздумается, но в последний момент закрываю рот, так и не произнеся ни звука. Ладно уж, ей сегодня и так хорошо досталось. Зачем ещё больше портить друг другу настроение?

Моё появление в гостиной выглядит эффектным. Главным образом потому, что я безбожно опоздала. Гости уже успели поздороваться друг с другом, поздравить именниника, пожелав ему долгих лет жизни и не менее долгих лет в кресле мэра, и разойтись по небольшим группкам, чтобы со вкусом обсудить как отсутствующих общих знакомых, так и некоторых присутствующих. Зато когда мы с Верой спускаемся вниз, все снова собираются вокруг отца. А тот крепко хватает меня за руку и торжественно объявляет:

— Прошу любить и жаловать. Моя дочь Евангелина!

Опять это дурацкое имя. Ну зачем было вовсеуслышанье его объявлять? Чтобы все восхитились креативностью моих родителей, решивших так жестоко подшутить над собственным ребёнком?

Мне снова приходится здороваться с целой кучей людей, большую часть которых я и знать не знаю. Но всем приветливо улыбаюсь, пока скулы не сводит. Слушаю их негромкие комментарии за спиной.

— Какая взрослая у Андрея дочь стала!

— А какая красавица выросла. Вся в мать.

— Ну да, прямо копия Марины.

— Студентка, в столице учится.

— Невеста Смолякова-младшего. Повезёт же ему с женой.

При этих словах я невольно хмурюсь. Как невеста? Опять невеста? Вроде мы пока остановились на том, что я просто присмотрюсь к парню и дам ему шанс. Ничего больше. А отец снова решил меня невестой выставить. Ну скажу я ему завтра! А где же женишок, к слову сказать? Неужели боится здороваться с предполагаемой своей подругой жизни? Может, прошлого раза испугался? Эх, хорошо бы было.

— Евочка, ну наконец-то! — ко мне на всех порах несётся матушка. Вот уж кто королева вечера, не поспоришь. В элегантном бежевом платье, неожиданно закрытом, без вырезов и прочих откровенностей, которыми она любит время от времени шокировать нашу почтенную публику. Но зато с роскошным бриллиантовым колье на шее, которое искрится и переливается в ярком свете ламп, бесспорно притягивая к своей хозяйке завистливые взгляды. И где же она взяла такую красоту? Неужели продала свой бизнес ради этой безделушки? И почему поблизости нет Егора? Мама его старается никуда от себя не отпускать.

— Ты неприлично опоздала, — замечает мама, — но появилась эффектно, не спорю! И выглядишь чудесно. Давно приехала?

— Днём. Я не могла заранее, у меня же экзамены, — сомневаюсь, правда, что она помнит. Даже ни разу не позвонила за всю сессию, не поинтересовалась моими успехами. Вон Вике мать после каждого экзамена названивает, переживает.

— Ах, да, твоя учёба, — без особого интереса соглашается эта странная женщина, — а как тебе моё украшение? Нравится?

Она слегка оглаживает рукой сверкающий «ошейник» и мне становится ясно, в каком она сама восторге от новой безделушки.

— Красиво, — искренне восторгаюсь её украшением. Нет, в самом деле красиво, мне даже не приходится делать заинтересованный вид, чтобы её порадовать. Это и правда роскошно, — сама купила? Или Егор подарил?

Насчёт последнего, это больше на шутку похоже, чем на серьёзный вопрос. Любому, кто хоть немного знаком с матерью и её вторым мужем, известно, что Егор не может себе позволить ничего мало-мальски значимого. А если и может, то только за счёт своей супруги. Потому что сам он исполняет роль красивой мебели в доме.

— Мне его подарил мой будущий муж, — хвастливо заявляет мамочка.

Вот это новость так новость! Ничего не скажешь! Для меня это всё настолько неожиданно, что я несколько секунд молчу, подбирая подходящие слова. И мама молчит, наслаждаясь произведённым эффектом.

— А как же Егор? — осторожно спрашиваю. Столько лет он считался моим отчимом, что я к нему привыкла, несмотря на то, что мы почти не общались. Как и к Вере, впрочем.