Непристойная Блистательная Страсть (ЛП) - Райан Кендалл - Страница 17

— Может, я могу чем-то помочь?

— Неа. Мы сами.

— Ладно, я, наверное, пойду переоденусь.

После завтрака, день проходит в том же духе. Пэйс ведёт себя внимательно и мило, а Макс, кажется, доволен — счастлив от дополнительного внимания, которое он получает не от одной няньки, а от двух.

Знаю, что завтра Пэйсу нужно вернуться на работу, но пока никто из нас не упоминает мой уход. Он даже съездил в продуктовый магазин и затарился, сказав, будто хочет быть уверен, что у нас достаточно еды для завтраков и обедов. Мне остаётся только догадываться, что он говорит о рабочей неделе, когда его не будет.

Остаться здесь одним на весь день то же самое, что и быть в одиночестве у меня дома, однако в том случае, если я останусь здесь, у меня, по крайней мере, появится помощь по вечерам, когда с Максом по-особенному трудно.

Я всё ещё могу работать через ноутбук, когда Макс спит — неважно здесь я или дома. И ещё есть что-то утешительное в понимании того, что ночью я буду не одинока.

Как мать-одиночка, живущая одна, порой я чувствую себя уязвимой, и знаю, это чувство обострилось бы, учитывая, что правая рука у меня в гипсе.

К ужину у меня появляется желание отработать своё проживание, и я решаю угостить Пэйса домашним соусом маринара собственного приготовления. У меня получается крутая паста с соусом. Это моя супер-сила. Уговариваю себя, будто тут нет ничего общего с этим мужчиной. Время на приготовление хорошей еды, более изысканной, нежели бутерброды — самая настоящая роскошь, поэтому я и пользуюсь им в полной мере. А если брать в расчёт мирно играющего в гостиной Макса, за которым приглядывает Пэйс, у меня выходит посвятить время на измельчение чеснока, лука и тушение томатного соуса.

Я тихонько напеваю, пока тружусь, наслаждаясь мгновениями полного уединения, редкими звуками детского хихиканья и мужского смеха, доносящихся из гостиной. Работа одной рукой занимает больше времени, но у меня получается.

Закончив всё, заглядываю в гостиную.

— Паста готова, — оповещаю я парней.

Пэйс лежит на полу гостиной, а Макс карабкается по его телу, как по своим собственным гимнастическим «джунглям». Во мне вспыхивает ревность. Обычно именно я удостаиваюсь этой роли. Но минутой позже, когда Пэйс входит на кухню с Максом на бедре, сердце у меня согревается теплом при виде них.

— Пахнет потрясающе.

У меня складывается впечатление, будто его кухня давненько не использовалась по назначению. Единственное, что хранилось у него в холодильнике, когда мы приехали, это бутылки импортного пива и сомнительные контейнеры из доставки, а с ними и парочка неприятных запашков.

Сначала я подготавливаю тарелку Макса, давая ей остыть, пока мы с Пэйсом ставим чашки с пастой для себя. Обрадованно замечаю, что он берёт порцию побольше.

Как только мы все рассаживаемся за стол, я слежу за реакцией Пэйса, когда он делает первую пробу.

— Ну? — спрашиваю я.

Он закрывает глаза и издаёт низкий гортанный стон.

— Чёрт возьми, женщина.

Моя улыбка широкая и незамедлительная.

— Нравится?

— Очень, — подтверждает он. — Невероятно.

Пробую сама, и не могу не согласиться. Пэйс снабдил свои шкафчики настоящим оливковым маслом и привезёнными тушёными томатами из Италии — разница в качестве продуктов ощутима.

Даже Макс, запихивая двумя кулачками в рот побольше пасты, кажется, доволен. Без стульчика для кормления, ужин выдаётся интересным. И грязным. Но Пэйс не возражает, а учитывая, что дом принадлежит ему, я тоже не заостряю внимания.

— Ты знаешь, что я работаю на твоего брата, но сам никогда не рассказывал мне чем зарабатываешь на жизнь, — говорю я Пэйсу. Сидя в его прекрасном доме, наблюдая за тем, как он наслаждается домашней едой, я неожиданно заражаюсь интересом узнать о нём побольше.

— Я инвестирую в недвижимость. Нахожу недорогие или обветшалые здания и выкупаю их, превращая в хорошую прибыль, после ремонта и продажи. У меня много денег на то, чтобы обеспечить семью, и график довольно гибкий, поэтому меня устраивает.

— Боже, как стыдно. Я не из-за этого спрашивала, — мне хочется спрятать лицо руками.

— Знаю. Не смущайся. Я рассказал тебе, потому что хочу, чтобы ты была в курсе.

— Ладно, — не знаю, как следует относиться к этой информации. В каждом мимолётно брошенном взгляде я чувствую подтекст, ставший ещё глубже, и эмоции, сочащиеся из него. Всё, что я знаю о Пэйсе, предостерегает меня держаться подальше. Он молодой, богатый плейбой, который любит секс и которому, судя по всему, нравится иметь при себе сразу несколько женщин. Но с каждым взаимодействием со мной, с моим сыном — и особенно сейчас, когда я нахожусь в его доме, где чувствую себя уютно и непринуждённо, — мысли путаются всё сильнее. Моё физическое влечение к нему зашкаливает, но почему-то с каждым часом, которые мы проводим вместе, оно превращается в нечто гораздо большее, чем простое физическое влечение. Не знаю, как с этим справляться. Я запечатала своё сердце давным-давно, побоявшись, что не выдержу ещё одного удара, как тот, что нанёс Элан. Но, тем не менее, во мне раздаётся тонюсенький голос, шепчущий, что я должна на это пойти. Меня нельзя назвать большой любительницей выпить, но во мне неожиданно просыпается желании взяться за бокал вина.

Будто прочитав мои мысли, Пэйс поднимается из-за стола и извлекает бутылку красного вина из шкафа на другой стороне кухни.

— Я хранил его для особого случая, но что-то подсказывает мне, что оно составит хорошую компанию пасте.

Он поднимает бутылку мне на оценку.

— Что думаешь? Нам ещё нужно подготовить твою мини-версию ко сну...

— Почему ты так его называешь? Все считают, что он не похож на меня.

— Потому что так и есть. Он часть тебя. Я слышу это в его смехе, вижу в манерах, в энтузиазме со спагетти, — он тепло улыбается мне.

Ему никак об этом не узнать, но всё сказанное просто режет мне сердце. Я пожимаю плечами.

— Хуже не будет.

— Круто, — Пэйс наливает каждому бокал вина и берёт себе вторую порцию пасты, прежде чем присоединиться к нам за столом.

Я улыбаюсь в салфетку. То, что он взял ещё одну тарелку, доказывает, что ему в самом деле понравилась моя еда. Думаю, у меня на плечах лежал камень с тех самых пор, как я подала ему остывший поджаренный сыр. И сейчас я себя немного обелила.

К концу трапезы Макс от подбородка до бровей весь вымазан в красный соус.

Сначала я пробую, как могу, вытереть его бумажными полотенцами.

— Боже, приятель, как ты засунул его в ушки? — спрашиваю я Макса.

Пэйс поднимает взгляд, его тёмно-голубые глаза мерцают весельем.

— Может, просто вынесем его на задний двор и польём из шланга? — посмеивается он, наблюдая за моими тщетными попытками.

— У тебя же есть ванна, да? — его большая гидромассажная ванна в главной ванной комнате, скорее всего, предназначалась для секса, да чёрт, возможно, даже для оргии, но, думаю, того, что у меня на уме, она не видела никогда.

— Конечно, есть.

Мы втроём отправляемся туда, позабыв о тарелках и бокалах вина, оставшихся на столе.

Пока Пэйс регулирует воду и наполняет ванну, я раздеваю восторженного Макса прямо на полу. Есть что-то в голеньком малыше с крошечными пухленькими ягодицами — в комплекте с ямочками — что поднимает мне настроение. Он же такой милый.

Мы вместе сидит на полу, пока Макс брызгается и визжит. Когда я тихо объясняю Максу, что мы не взяли с собой никаких игрушек для ванны, Пэйс ненадолго уходит и возвращается с охапкой пластиковых контейнеров «Tupperware» из кухни, сваливая их в ванну. Макс бросается заполнять чашки и миски водой, а потом снова их опустошать. Моего ребёнка легко развлечь.

— Ну так что, хочешь ещё детей? — интересуется Пэйс.

Ой-ой. Что?

— Эм, не знаю, — мне бы с одним справиться. Да и для этого сперва должен появиться правильный мужчина.

— Я всегда хотел двух мальчиков, — продолжает он. — Будь у меня дочка, она бы жутко крутила мной, — он поднимает в воздух мизинец и улыбается.