Заветное желание (СИ) - Шерстобитова Ольга Сергеевна - Страница 1

— А я тебе серебрянку достану!

— Что?

Я, невозмутимо сидевшая уже минут двадцать и спокойно чистившая рыбу, чтобы приготовить из сегодняшнего улова ужин, отвлеклась от своего занятия и посмотрела на Эль.

Серебрянка — белоснежный светящийся цветок, растущий на самом дне моря, куда я даже при всем своем желании и способностях доплыть не могла, был моей недосягаемой мечтой. Его лепестки — всего их шесть, обладали удивительными свойствами. Они меняли сущность любого зелья, усиливая ее составляющую.

Стоит добавить волшебный лепесток, к примеру, в целительское зелье, и можно поднять на ноги даже того, кто уже почти перешел грань. А если сварить укрепляющую настойку и выпить, то с такой защитой тебе никто не страшен. Даже черная ведьма. Даже сотня черных ведьм, которая вдруг ни с того ни с сего решит на тебя напасть. А если лепесток серебрянки бросить в любовное зелье, пусть и самое слабенькое, то тогда любовь будет вечной и неизменной. Правда, для этого чувства должны быть настоящими, не навеянными магией. Серебрянка — самый светлый цветок на земле, который по легендам создавал сам Морской бог, когда впервые влюбился.

Он использовался ведьмами очень редко. Даже сильнейшие из нас не могли его просто так раздобыть, что уж обо мне говорить! Но мечтать-то никто не запрещал!

— Ты же о ней только и думаешь! — выпалила подруга, взмахивая серебристо-синим хвостом.

Эль — русалка, чей дом находится в паре часов плавания от берега, где я живу уже несколько месяцев. Сдружились мы совершенно случайно. Я тогда только переехала и понуро рассматривала подкосившуюся и насквозь пропахшую запахами моря хижину, в которой раньше жил один рыбак. Полагаю, он бы и дальше тут оставался, но его полюбила купеческая дочка. Со слезами и уговорами согласился он переехать в дом отца невесты и помогать ему в торговле. А домик… домик остался. И то, что для жилья он был непригоден, меня ни капли не смущало. За пять лет, что я была ведьмой, уже научилась владеть сотней разных заклинаний, облегчающих жизнь.

В тот момент, когда я со своими тремя сундуками, в которых хранилось самое необходимое, его рассматривала, и появилась Эль, позже рассказавшая эту историю про моряка. Сначала я расслышала только тихий плеск, потом звонкий девичий смех, а затем уже увидела, как из волн показалась голова миловидной девушки с белоснежными волосами, которыми играл ветер. Я так залюбовалась на эту картину, что даже не сразу задумалась, как незнакомка оказалась в воде в начале марта, пока хвост не заметила. К слову сказать, предмет гордости любой русалки. У Эль, имя которой, как и у любой русалки, на самом деле было длинным и труднопроизносимым, он был просто загляденье! Два месяца я вздыхала, не зная, как бы попросить у нее чешуи. Предел мечтаний для любой ведьмы! Из нее столько можно сделать! Хотя самая сильная и редкая чешуя — драконья. И когда-нибудь я обязательно ее добуду.

Эль, к слову сказать, однажды просто поинтересовалась, почему я так плотоядно смотрю на ее сокровище и пришлось сознаваться. Посмеялись вместе, благо к тому времени уже сдружились, а потом подруга стала раз в три месяца приносить своеобразный чешуйчатый подарок. В прошлый раз даже у родственников, которых у нее было безумно много, порой даже казалось, что больше, чем звезд на небе, стребовала. И да, моему счастью не было предела. Мне кажется в тот момент, когда я обнималась с мешком чешуи, Эль только наша дружба и остановила, чтобы не покрутить пальцем у виска.

— Ты меня слушаешь или нет?

— Слушаю, — устало вздохнула я, всматриваясь в небо, которое начинало темнеть.

Нет, ночи я любила, находя в них, как ведьма, свою прелесть. Иногда летала на метле, но чаще всего выходила на крыльцо, смотрела на россыпи звезд, которые здесь, на берегу моря, казались совсем иными. Более яркими и сверкающими, будто кто-то натер их воском, как порой натирают слуги в богатом доме вещи. И еще слушала, как волны неспешно накатывают на песок. И даже моя тоска по крыльям, которых лишилась, уходила.

Сейчас же небо менялось. Лучи заходящего солнца терялись в облаках, просвечивая сквозь них и рассыпая блики по воде. И море, все, что я могла видеть, казалось шелком, по которому невидимый художник небрежно рисовал кистью, используя разноцветные краски.

— Ау, Рина, ты меня слышишь?

— Да, Эль. Небо темнеет…

— Так буря будет. Первая, весенняя, — мечтательно вздохнула подруга, явно предвкушая, как будет взлетать вместе с волнами, наслаждаясь этим безобразием. — Я бы на твоем месте посидела дома. И… может, все же…

— Эль!

— Я же тебя не приворотное зелье прошу сделать!

— Лучше бы его.

— Рина, от него же толку нет, не сработает. Вернее, я могу это зелье использовать. Он же меня даже не знает, но я и так обворожу, — озорно сверкнула бирюзовыми глазами русалка, игриво поигрывая хвостом, наполовину скрытым в воде.

Я вздохнула. Полгода назад в последний месяц лета любопытная Эль увидела на корабле, плывущим в Тироль, столицу нашего королевства, мужчину. Кареглазый блондин, кем бы он ни был, в одно мгновение покорил девичье сердце. Или правильнее сказать, русалочье сердце? И Эль плыла за кораблем день и ночь, сгорая от любви и желания, не зная, как приблизиться к тому, о ком грезила. Для нее мужчина был прекрасен, как звезда. И увы, так же недосягаем. А еще… люди не женились на нечисти, к которой Эль и относилась. И не потому, что от русалочьего хвоста нельзя избавиться. Можно. Существуют же маги, феи и, на худой конец, ведьмы! Только зов моря был слишком силен. И обретя ноги, русалка теряла свое бессмертие и возможность плавать под водой. А сердце еще при этом разрывалось от тоски. Разве любовь к мужчине всего этого стоит? И заменит ли она для Эль бескрайние морские глубины и родной дом?

— Эль, я понимаю, ты влюбилась. Но чем это обернется, думала? А если он окажется недостойным любви? А если…

— Рина, ты полгода меня отговариваешь. И? Мои чувства не изменились.

— А у него их просто нет!

Эль хихикнула.

— Так мы же даже не знакомы. И я хочу попробовать. Почему ты так возражаешь?

Я вздохнула и на миг прикрыла глаза.

— Расскажешь?

— Как думаешь, я потеряла крылья?

— Из-за любви? — предвкушая романтичную историю, поинтересовалась Эль.

— Да была ли она…

Я откинула рыбу в ведро с водой, посмотрела на тонущее в воде солнце. Оно словно бесподобная жемчужина пряталось в море, как в раковину.

— Однажды я влюбилась.

— Ты уже была феей?

— Да. И крылья… Ты бы их видела! Переливались всеми цветами радуги на солнце, сверкали, как драгоценный камень. Так, впрочем, меня мой… так он меня потом и звал. Моя драгоценность.

— Погоди, а как вы познакомились?

— Он охотился в лесу, где я жила, а я отправилась собирать травы. Столкнулись и…

Время замерло, пока я смотрела в черные глаза мужчины, которого никогда не видела. Наверное, если бы в меня ударила молния, я бы удивилась меньше. Так все и началось… Встречались. Я цвела и пела от счастья, а потом…

— Что случилось? — взволновалась Эль, потому что я прервалась на самом интригующем.

— Он меня предал.

— Полюбил другую?

— Если бы! Ему хотелось хорошей и безбедной жизни. Знала бы ты, сколько раз мы ругались из-за того, что я зачастую просто помогала людям, не взяв с них никакую плату!

— Ох, Рина…

— А потом… ты же наверняка слышала эту историю про выздоровевшую королевскую племянницу?

— А при чем тут ты?

— Он мои крылья срезал, чтобы вытащить при помощи одного темного зелья, которое купил у ведьм, из них магию.

Глаза у Эль округлились, а потом она бросилась ко мне, крепко обняла.

— Рина…

— Да, у него получилось. Проклятие с принцессы пало, он на ней женился. И надо полагать, счастлив.

— Но почему же все так? — растерянно спросила Эль.

Еще бы! История по королевствам бродила совсем другая. Будто бы охотник влюбился в принцессу, едва ее увидев. И было это еще до того, как она начала болеть. И королевскую племянницу тут же прокляла ведьма, вознамерившаяся отомстить за свое разбитое сердце. Только я ни принцессу, ни дворца в глаза не видела. И была на тот момент феей. Жила себе тихо в глухом лесу, в ближайших деревнях помогала людям. Они-то и предупредили, что на меня началась охота.