Клятва графа Калиостро (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна - Страница 31

- Вер, уйми своего… Вера?

Я отчаянно плевалась, мысленно проклиная помидоры и всех пасленовых прадедушек до пятого колена.

- Всё нормально? – муж в мгновение ока оказался рядом, вытирая руки полотенцем.

Забытый Арчи расправлялся со «своей прелестью» и довольно урчал.

- Помидор гнилой попался, - пробормотала я, спешно глотая воду.

- Этот, что ли? Да нет, нормальный помидор, - заключил Воропаев, проверяя красного вредителя магией, - даже без химиков и котов.

- Не знаю, как там насчет химиков, но на вкус – хуже некуда.

- Вер, если тебе нехорошо, давай вернемся домой.

- Нет! Мне хорошо. Пашка…

- Переживет Пашка, – отрезал он. – Ты вся зеленая.

- Со мной всё в порядке, правда, просто живот разболелся.

- Когда ты так говоришь, всё обычно оказывается не в порядке.

Муж нырнул в салон «Ниссана» и достал из бардачка аптечку. Сунул мне три таблетки активированного угля.

- Этого пока хватит. Пей, поживем – увидим.

Послушно проглотила таблетки, запив их остатками воды, и снова взялась за нарезку. Артемий мягко, но решительно забрал у меня нож.

- Ты лучше в теньке посиди, с помидорами сам разберусь. Если вдруг станет хуже, сигналь, домой вернемся.

В наказание за украденный шампур Арчи оставили голодным, строго-настрого запретив Павлику кормить собаку. Впрочем, мой четвероногий тайфун не особо расстроился. Он сыто икал под столиком, молотя по земле выдровым хвостищем – наивысшая степень блаженства.

- Клаффный фафлык, пап, - похвалил Пашка с набитым ртом.

- Запей. Спасибо за комплимент.

- Это не комплимент, - отозвался мальчик, обретя возможность говорить внятно, - это констатация факта.

- Где-то я уже это слышала, - выглянула из-за «Практической магии», за которой спряталась, как за ширмой.

Раскладные кресла с высокой спинкой благословенны. Я оттащила свое в тень и теперь полулежала с книгой, не боясь свалиться. Дискомфорт медленно, но верно переходил в дурноту, а в таком положении было более-менее удобно.

Одновременно с чтением решалась сложная аналитическая задача: вот уже август перевалил за половину, и сентябрь буквально пляшет на кончике носа, а что буду дарить мужу на день рождения, так и не придумала. Понадеявшись на внезапное озарение, тянула до последнего. Дотянула. Хотелось чего-то оригинального, запоминающегося, а не просто нового портмоне или другой какой-нибудь жутко-полезной-в-хозяйстве вещи. Само собой, идеи с дачно-морским отдыхом мне в жизни не переплюнуть... Ну, ладно, предположим, что это всё-таки будет вещь. Тогда что делать с «упаковкой»? Романтический ужин? Нет, не пойдет, не годовщина ведь. Семейный ужин? Уже лучше. Пускай у нас будет торжественный семейный ужин. Но что же мне ему подарить?

Я крутила варианты и так, и этак, перебирая теоретически осуществимые и отбрасывая заоблачные. На ум шли всякие подарочные банальности вроде вышеупомянутого портмоне и наручных часов. Личные сбережения в наличии, семейный бюджет не пострадает, но, думаю, в подарке должна присутствовать и ручная работа – крылья, например, мне ваяли вручную, переплавляя серебро и ограняя лунные камни…

Я и не заметила, как задремала с тетрадью на коленях. Над головой одиноко чирикала птица. Веки смежились сами собой. В течение последних двух недель никак не удавалось выспаться, и хитрое тело стребовало свое.

Проснувшись спустя какое-то время, обнаружила, что осталась в гордом одиночестве. Солнце скрылось за набежавшими тучами, поэтому кто-то укрыл меня пледом. Завернутая в целлофан тетрадь лежала на столе, а Артемий и Пашка играли с Арчи в «тарелочку». Отошли подальше, чтобы не разбудить. Заботливые.

В чайнике нашлась вода, в пластмассовых контейнерах – шашлык и нарезанные овощи. Заедая мясо хлебом, налила себе чаю покрепче, посолила половинку огурца и вернулась в кресло. Или уголь помог, или свежий воздух, но тошнота оставила в покое. Помидоры, правда, по-прежнему вызывали нездоровое отвращение.

- Вижу, тебе полегчало, - заметил муж, когда они вернулись к машине.

Пашка отнимал у Арчибальда «тарелочку», которую тот гордо нес в зубах. Пес беззлобно порыкивал на мальчика, но, в конце концов, уступил. День у Арчи выдался хороший, а если тебе хорошо, надо делиться с другими. Счастье как торт – его лучше разделить на всех, иначе и зубы испортишь, и колики заработаешь.

- Чаю хотите?

- Я сок хочу! – заявил Павлик.

- Возьми в багажнике. Вер, у тебя перец на бороде.

- Да? – потерла подбородок, взглянула на ладонь. Действительно, черный перец. Откуда?

Взгляд упал на недоеденную половинку огурца. Оказывается, вместо соли я ухитрилась щедро приправить его перцем и не заметила разницы, только вкуснее показался.

Воропаев протянул мне влажную салфетку, достал Пашке сок, а сам уселся на траве, скрестив ноги. Арчи копошился рядом, зарывая «тарелочку» в корнях.

- Хорошо иметь домик в деревне, - мечтательно протянул мой супруг, - на природе даже воздух другой, вкусный какой-то, надышаться не можешь. А в городе – один бензин.

- Не скажи, - возразила я, - у нас еще всё довольно неплохо, жить можно. Но на природу, согласна, иногда хочется.

- Тогда решено: как выходим на пенсию, покупаем дом. С огородом…

- И курами? – вклинился мальчик.

- И курами, и утками, и гусями, и коровами, и овцами…

- А кто, интересно, будет за всем этим ухаживать? – терпеть не могу коров.

- Мы и будем, - не растерялся Воропаев, - разве ты не со мной?

- Не горю желанием целыми днями носиться с корытом и лопатой, - честно призналась я. – Коров нужно доить, гусей – пасти, об овцах вообще молчу.

- Эх, Вера-Вера, а как же «в горе и в радости, во здравии и в болезни…»?

- Эй-эй-эй, о гусях там не слова не было, - отмахнулась я.

- Похоже, это друг познается в беде, а жена – в деревне, - рассмеялся Артемий, смахивая ползущую по руке гусеницу.

- Именно. Хочешь проверить кандидатку в законные – подари ей корову.

Смех смехом, а в деревню я не поеду, никогда и ни за что. Разве что на старости лет щелкнет в мозгу какой-нибудь скрытый доселе тумблер, и мечтой всей моей оставшейся жизни станет садоводство и огородничество. Вот тогда, пожалуйста, хоть утки, хоть лошади.

Дебаты прервал телефонный звонок. Тут же вроде сеть не ловит!

- Могло же быть такое, что я его дома забыл? – непривычно жалобным голосом спросил Воропаев. – Или уронил во что-нибудь нехорошее? Это ведь на полчаса, как минимум.

- Сологуб, что ли?

- Если бы! – словно решившись на прыжок с Ниагары, он ткнул пальцем в зеленую трубочку. – Да, Светлана Борисовна. День добрый! Не знаю, может, дома забыла? Да, со мной. Нет, не в городе. Ах, вы у нас! Ну, разумеется. Что? А, сварите на ваш вкус, мы всеядные, вы же знаете. Правда-правда. Конечно, одну минуточку, - муж передал телефон мне. – Молись и кайся, моя дорогая.

- Да, мама, - смиренно сказала я. И понеслось…

С тех пор как я познакомила Воропаева с родителями, над нашим волшебным инкогнито нависла серьезная угроза. «То тюлень позвонит, то олень» - то Элка нежданно-негаданно нагрянет, то Анька. Порой лишь чудом удавалось выйти сухими из воды, спросите домовых. Например, однажды нас за малым не разоблачила мама. Как сказала бы сестренка, чуть не спалились. А дело было так…

Ключ от квартиры мамуля стребовала в день въезда: график ненормированный, могли вернуться вовремя, а могли и под утро. Установка носить нам съестное и домашнее обсуждению не подлежала. «Как можно три дня есть один и тот же борщ?!» Воропаев ругался: сам он маменькиным сынком никогда не был и не привык к вторжениям в семейную крепость. Еще бы, столько лет все по струночке ходили, а тут нате вам – моя мама. На нее давить бесполезно.

- Светлана Борисовна, упорная вы наша, ну не пять лет деткам! И приготовим, и уберем. Мотаться каждый божий день через полгорода я вам не позволю.

- Артемий Петрович, - да-да, они между собой на «вы» и по имени-отчеству, - я глубоко ценю вашу заботу, но позвольте мне самой решать, куда и когда мотаться, - и хотя она не добавила «уж будьте так любезны», эта прибавка буквально повисла в воздухе.