Рыцари веры (СИ) - Вудворт Франциска - Страница 16

– Может, она вызвала скорую? – неуверенно предположила я. Почему-то от вида не запертой двери нам стало страшно.

– Бабушка! – отмерла Саша и первой бросилась в квартиру.

Дом, в котором всегда царил безукоризненный порядок, был разгромлен, как будто по нему пронёсся тайфун. Все ящики в гостиной открыты, и вещи валялись на полу, вперемешку с фотографиями и бумагами. На стенах висели рамы без картин.

Не сговариваясь, мы кинулись в спальню Аделаиды Стефановны. Там тоже творился такой же кавардак. Бабушка Саши лежала на полу, привязанная скотчем к спинке стула. Седые волосы, собранные всегда в причёску, были распущены и слипшиеся от крови пряди скрывали её лицо. Белая шёлковая пижама была вся в прорехах и пропиталась кровью. Подруга как-то тонко ойкнула и столбом замерла на месте, боясь подойти.

Оттолкнув её, я бросилась вперёд, рухнув на колени перед телом, и отодвинула волосы от лица. Лучше бы этого не делала. Глаза Аделаиды Степановны заплыли от побоев и были закрыты. Рот заклеен скотчем, но я услышала рваное дыхание и рванула скотч.

– Саша, скорую! Она жива, – закричала я.

– Сейчас, сейчас… – дрожащими руками она достала сотовый и стала тыкать по кнопкам, но телефон выпал и батарея отлетела к стене.

– Звони из гостиной! – шикнула на неё. Там был стационарный телефон, и нельзя было терять время.

Кивнув, Сашка опрометью выскочила из комнаты.

– Аделаида Стефановна, – опустив взгляд, я увидела, что она открыла глаза, и натужно дышит через рот, – сейчас скорая приедет. Держитесь!

Мутным взглядом она посмотрела на меня, но, кажется, узнала.

– Под… ногами.

– Что? – не поняла, чего от меня хотят. Каждое слово давалось с трудом.

– Подо мной… возьми.

Думая, что она говорит о своём ингаляторе, я стала шарить под её ногами, путаясь в широких шёлковых штанинах пижамы.

– Сейчас… потерпите…. – из гостиной доносился сбивчивый голос Сашки, дозвонившейся в скорую, и я надеялась, что они быстро приедут.

Аделаида Стефановна лежала на боку вместе со стулом, и я боялась её поднимать, чтобы не сделать хуже. Нужно было найти что-то острое, чтобы разрезать скотч, но в первую очередь искала лекарство, чтобы облегчить дыхание. Она мучилась от приступа астмы.

Пальцы нащупали что-то круглое, но это оказался её браслет из эбенового дерева.

– Давайте надену, – потянулась к её руке, зная, что обычно он её успокаивал.

– Себе… возьми… его, – задыхаясь, проговорила она.

– Возьму, но давайте вам наденем сначала, – от волнения, не могла анализировать её слова.

Руки пожилой женщины по локоть были прижаты скотчем к туловищу, и я взяла её за запястье. Меня чуть не затошнило, когда увидела, что ладонь в крови и нет половины мизинца. Господи, её жестоко пытали!

Неожиданно её рука крепко обхватила мою:

– Себе надень! – чётко произнесла она.

В растерянности, что не так поняла, подняла взгляд к её лицу.

– Т-т-воё… спрячь, – хрипы и, борясь с удушьем, выдавливает из себя, – концы снимаются…. дневник… дача… тайник Алекс…

На этом силы покинули пожилую женщину. Её пальцы разжались, соскользнув с моей руки, и она захрипела.

– Сашка, где ингалятор! – закричала я. – Нет… нет…

Борясь с паникой, вскочила на ноги, и взгляд заметался по комнате. В спальне было всё перевёрнуто и валялось на полу, я не знала, где искать лекарство. Автоматически надев на руку браслет, который сжимала в ладони, бросилась к тумбочке у кровати.

– Бабушка! – на пороге появилась подруга, бледная как смерть.

– Ингалятор! – обернулась к ней. Я нашла какие-то таблетки, но руки тряслись так, что буквы прыгали перед глазами.

– Запасной есть в ванной, – метнулась она из комнаты.

Найдя нужное лекарство, я побежала за водой. Таблетки нужно размять, иначе она их не проглотит. В дверях столкнулась с Сашей.

– Я сейчас… – показала ей таблетки.

– Давай я, – выхватила она у меня их из рук и всунула ингалятор.

Я вернулась к Аделаиде Стефановне и, рухнув возле неё, сделала ингаляцию.

Пока ждали скорую, я разрезала скотч и убрала стул. Трогать пожилую женщину побоялась, лишь подложила под голову маленькую подушку. Перевязала пострадавшую руку, но понятия не имела, что делать с остальными ранами. Порезы были не глубокие, но многочисленные. Нас с Сашей трясло. Её бабушка потеряла сознание, и пульс был слабый. Немного лекарства я успела влить. Подруга боялась зайти в комнату. Она с детства не переносит вида крови и сейчас была на пределе.

Звонок сотового раздался неожиданно, и я полезла в карман. Номер был неизвестен, но я ответила.

– Кристина? Это Богдан. Не могу дозвониться до Алекс. Вы доехали?

– Богдан, квартиру Алекс ограбили, её бабушка в тяжёлом состоянии. Мы ждём скорую, – отрывисто ответила ему.

– Я выезжаю. В полицию звонили?

– Нет, – растерялась я. Может и глупо, но впопыхах нам это даже в голову не пришло.

– Вызывайте, а я пришлю к вам своего адвоката.

– Зачем нам адвокат?!

– При общении с полицией он необходим, – убеждённо информировали меня и отключились.

Нахмурившись, я посмотрела на телефон в своей руке. Отстранённо отметила, как властно и спокойно звучал голос мужчины. Никакой суеты и лишних вопросов. Можно подумать, его знакомых каждый день грабят.

– Богдан? – подала голос Саша.

– Сказал, что едет к нам. И пришлёт адвоката.

Подруга тоже ничего не понимала и смотрела на меня потерянным взглядом.

– Саша, звони в полицию. Это же ограбление. Нужно их вызвать. Ещё найди документы и страховой полюс. Наверное, какие-то вещи необходимо собрать в больницу.

– Да-да, сейчас, – как болванчик кивнула она, и кинулась звонить. Я же осталась сидеть на полу возле Аделаиды Стефановны. Встать и поискать самой вещи в больницу я была не в силах. Казалось неправильным оставлять её одну.

Первыми приехали медики. Саше не разрешили сесть с бабушкой в скорую, и я отдала ей ключи от своей машины, чтобы она ехала за ними, а сама осталась дожидаться полицию. Сотовый она включила, и мы договорились быть на связи.

Сотрудники правоохранительных органов приехали быстро. Всё это время я в прострации просидела одна в разгромленной квартире, боясь лишний раз к чему-либо притронуться. Руки так и оставались испачканными в крови, и вид у меня был тот ещё. Зря я их не помыла, но с отъездом Саши накатило какое-то опустошение. Наверное, внутренний завод кончился. Зато общение с нашей полицией быстро вывело меня из апатии. С документами на машину я отдала и свои права с паспортом, и осталась без каких-либо документов. Хорошо ещё разбуженные соседи подтвердили мою личность. Наглядно они меня с детства знали, и я с ними всегда здоровалась.

Потом пришлось долго и не по одному разу объяснять, что здесь произошло, во сколько мы приехали и пошагово описывать свои действия. Меня спрашивали, не говорила ли потерпевшая, кто на неё напал. И тут только я задумалась, почему Аделаида Стефановна так ничего об этом и не сказала? О браслете я промолчала. Не потому, что не доверяла сотрудникам полиции, а просто хотела сама во всём разобраться, в спокойной обстановке всё проанализировать. К тому же слишком уж следователь интересовался, почему мы отсутствовали в этот день и где были.

Я понимаю, что он прорабатывает все версии, но неприятно, когда понимаешь, что тебя рассматривают как одну из подозреваемых. И при таком отношении показывать ему браслет? Да он его тут же конфискует как вещдок! Или того хуже, с него станется обвинить меня в воровстве и закрыть в камере до выяснения обстоятельств. Он и Сашу готов был заочно обвинить в побеге с места преступления, а то, что она поехала в больницу к бабушке его не волновало.

Теперь я понимала Богдана, и была благодарна, когда приехал присланный им адвокат. Появление Константина Эдуардовича вызвало большое неудовольствие следователя, но свой напор на меня он поубавил, и появилось время перевести дыхание.