Хорошая девочка попадает в неприятности (СИ) - Подольская Софья - Страница 59

— Я не лгу вам, — подняла голову. — Просто не хочу лишний раз тревожить богинь.

— Скоро ты с ними встретишься, — обещающе улыбнулся. — Считай это предупреждением о визите.

— Да я не тороплюсь.

Левая кисть взорвалась болью.

— Клянусь!

Время, благословенное время. Фергюс не спешил. Похоже, верил — вся ночь впереди.

— Это вы убили Мэдлин? — смогла, наконец, произнести.

— Знаешь, она ведь тебя ненавидела.

Клинок плашмя пополз по щеке, оставляя на коже липкий след. Лена закрыла глаза и, стиснув зубы, дышала и читала свой стих, пока ощущение холода не пропало.

— Вы ее убили?

— Ты упрямее Оуэна, — фыркнул зло. — Да. Я. Надо же было чем-то заняться, пока ты приходила в себя. Как она удивилась, когда поняла, что награды не будет. Похоже, и вправду надеялась уйти целой и невредимой. Ну разве не дура? Даже моя сестрица не столь самоуверенна.

— А ведь она была чем-то похожа на леди Элинор.

Опустила голову, чтобы не увидел ее радость. О, Великая, спасибо! Похоже, до Сольвейг он и вправду не добрался.

— Думаешь? — приподнял светлую бровь. — То-то она меня так раздражала. Что ж, тем ценнее воспоминание. Ну, продолжим?

Я не должна бояться. Страх убивает разум. Вот только боль убивает его наверняка.

Разумеется, он заметил действие Искры — трудно проглядеть стремительно заживающий порез на щеке. И тут стало совсем худо. Почуяв компромат, Фергюс начал задавать вопросы, ответы на которые Лена не могла подтвердить клятвой. Хорошо хоть басню сочинила заранее. Еще когда только приняла решение покинуть комнату Рина и перебраться в город. Всегда оставался риск, что кто-то заметит. Пригодилась.

Время превратилось в низку самоцветов. Вопрос, ответ, боль. Лена и хотела, и боялась потерять сознание. Пока Фергюс с ней, Сольвейг в безопасности. Великая Матерь, ну почему они так долго? Когда воздух справа пошел рябью, не поверила глазам. Фергюс опять отлучился: промочить горло, и заодно дать ранам затянуться. Он упал там же, где стоял, зачарованный нож вошел ему в плечо. Лена с наслаждением смотрела, как вино заливает эту чертову рубашку, а Талли уже резал веревки. Почувствовав свободу, рывком попыталась подняться, но сил не хватило.

— Что? — обеспокоено заглянул ей в глаза.

— Сними меня отсюда, — прохрипела.

Талли пересадил ее на забытый в углу табурет. Сам стал сзади и аккуратно обнял, не давая упасть. Больно. Ничего. Скоро Искра восстановит связки, залечит раны и уберет синяки. Сотрет все физические следы этих жутких часов. Останутся только воспоминания.

— Лена?

Рин, присевший перед ней на корточки, выглядел ужасно. Не найдя в комнате Сольвейг, не мог заставить себя задать самый важный сейчас вопрос.

— Она где-то рядом, — слова давались тяжело. — Я не знаю где и не знаю, сколько здесь чужих. Но, Рин, она должна быть невредима.

— Я найду ее, — поднялся.

— Лучше останьтесь с Леной, — хладнокровно вмешался Талли. — Я бесконечно уважаю вас, магистр, но вы слишком громко ходите.

— Никто никуда не пойдет, — дернулась, зашипев от боли, — пока Рин не усыпит все живое в этом здании.

Злость придала сил. Мужчины, храни их Великая. Шашки наголо и в пекло. Герои.

— У меня не хватит энергии, — грустно покачал головой, — чтобы накрыть такую площадь и поставить портал обратно.

— Хватит, если взять у меня. Как когда лечил учителя. Так получится?

Их взгляды встретились.

— Теоретически, — произнес задумчиво.

— Действуй, братец, — голос потихоньку восстанавливался. — Только пообещай сдать эту сволочь Бриану. Для гейса и суда.

— Фергюс мой, — отрезал бард.

— Лена, а если он что-то с ней…

— С ней все должно быть в порядке, Рин. Пожалуйста!

— Хорошо. Если она невредима и Талли согласится, я отдам его Бриану.

— Талли, — запрокинула голову, — прошу тебя.

— Только поэтому.

— Спасибо вам, — измождено улыбнулась.

Рин ушел готовиться, а Лена устало сомкнула веки. Проснувшаяся Искра ее вылечит. Выгонит из тела тупую боль, вернет подвижность пальцам, позволит снова дышать полной грудью. Почувствовала на щеке нежное прикосновение и поняла: еще секунда и разрыдается. Рано реветь. Сильнее прижалась к барду.

— Об этом никому нельзя говорить, — прошептала.

— Клянусь.

— Я могу быть источником магической энергии.

— Для тебя это опасно?

— Наоборот, исцелит. Только выглядит жутковато.

— Насколько?

— Огненные узоры на теле. Одежда сгорает. Проваляюсь в отключке какое-то время.

— Звучит опасно. Лена, — тихий голос дрогнул, — я не могу тобой рисковать.

— Риска нет, поверь, — потерлась щекой о его ладонь. — Ты, главное, присмотри за Рином. Пожалуйста.

Слезы, будь они неладны. Но, ничего не попишешь, если в такой ситуации система дала течь, так просто ее не заделать.

— Обещаю, — крепче обнял вздрагивающие плечи.

Держал, пока она плакала, старался не смотреть на покрытую бурыми пятнами рубаху и беспомощно лежавшие на коленях руки. Если приговор окажется слишком мягким, он непременно изыщет возможность побеседовать с Фергюсом. Конечно, понадобится помощь знающих людей, и лорд будет стоить недешево. Зато мир явно станет чище.

— У меня все готово.

— Рин, — серьезно посмотрела на брата. — Сольвейг не должна проснуться одна.

Лену положили в круг. На пол. Грязный, холодный и вонючий. Черт с ним, стиснула зубы, скоро это не будет иметь никакого значения.

Рин заставил Талли встать в дальнем углу и, что бы ни произошло, не переступать очерченную белым границу. Окинул взглядом комнату, размял пальцы и, глубоко вдохнув, начал читать заклинание.

— Здравствуй, моя родная, — Лена улыбнулась просыпающейся Искре. — Спасибо за то, что ты есть.

Сольвейг нашли этажом ниже. Талли сразу заприметил мужчину, кулем валявшегося под стенкой. Запертая дверь сопротивлялась недолго — Рин попросту вынес ее заклинанием. Маленькая грязная комнатка. Слепые окна, размалеванные копотью стены и нитевидное биение пламени светильника на столе. Ее тоже привязали к креслу, трогательную фигурку в светлом платье. Рин застыл в проходе. Тело отказывалось повиноваться. В полумраке невозможно было различить, дышит Сольвейг или нет. Талли бросился к девушке. Облегченно выдохнул, заметив, как грудь Сольвейг монотонно вздымается и опадает.

— Она спит, — сказал, перерезая первую веревку.

Рин подходил медленно, выхватывая фрагменты тревожной картины. Платье относительно чистое. Не порвано. На лице ни синяков, ни кровоподтеков. Запястья покраснели от пут, но это он вылечит быстро. Внутренних повреждений нет. Похоже, физически Сольвейг действительно не пострадала. Рин выдохнул до боли в легких.

— Нам стоит вернуться, — Талли поспешно выпрямился.

Лену оставили в комнате с Фергюсом, попавшим под действие заклинания. Завернули в одеяло, выуженное магом из ниоткуда, и аккуратно уложили на стол. Она улыбалась. Перед тем как отправиться на поиски, Рин запечатал дверь.

Магистр бережно поднял Сольвейг и направился к выходу, но Талли опередил его, первым выскользнув из комнаты. Он с трудом сдерживался, чтобы не рвануть по коридору туда, где ждало его самое большое сокровище.

— Там кто-то есть.

Чуткое ухо барда различило в закрытой комнате шаги. Мужчины взволнованно переглянулись. Рин передал Талли драгоценную ношу и, попросив отойти в сторону, произнес первые слова заклинания.

— Ринвальд, дружище, может, объяснишь, что здесь происходит?

Знакомый голос заставил остановиться, сжать пальцы в кулак и с чувством выругаться.

— Кто это? — настороженно прошептал Талли.

— Магистр Бриан, лорд МакНуад, — громко и отчетливо произнес Рин.

— Совершенно верно, — донеслось из-за двери. — Давай ты и твой спутник всё же войдете и расскажете, как вы все здесь очутились.

Рин быстро распечатал вход и первым шагнул в комнату. Фергюс по-прежнему валялся на полу, Лена свернулась калачиком на столе, а Бриан замер у окна, пристально изучая появившихся в проеме мужчин. Увидев Сольвейг на руках у Талли, нахмурился.