Патруль (СИ) - Корнилова Веда - Страница 81

– Все просто... – развел руками брат Владий. – Подумайте сами: когда эта змея грызет внутренности крокодила, то он должен испытывать огромнейшую боль. Естественно, что при этом он катается по земле, извивается, бросается в воду, снова выбирается оттуда на берег... Знаете, кто бы и что не говорил, но я считаю, что у всех животных имеется какой-никакой, а ум, и это же утверждение в полной мере относится и к крокодилам. К чему я это говорю? Да к тому, что когда один из этих плавающих ящеров внезапно начинает вести себя столь неадекватно, да при этом еще и издает соответствующие звуки, то те крокодилы, что находятся рядом, все же понимают, в чем тут дело, тем более гидрус – это и есть тот враг, которого они так боятся.

– И что же делают остальные крокодилы?

– Ничего... – пожал плечами брат Владий. – Вернее, все враз бросаются в воду, и на какое-то время убираются куда подальше от того бедняги, которому так не повезло. Потом, правда, возвращаются, но не сразу, а где-то через сутки... Ладно, нам тоже надо уходить.

– Я все равно не понимаю, почему вы сказали, что нам повезло?.. – спросил Себастьян.

– Да потому что ранее я уже бывал в этих местах, и знаю, что дальше по реке пойдет болотистая земля, а берега будут и вовсе топкими. Потому-то еще недавно я находился в полной уверенности, что нам еще где-то с час придется махать веслами, чтоб найти более или менее подходящее место для высадки на берег. Здесь же, где мы сейчас с вами находимся... Скажем так: лучшего места нам не найти, да и пробираться по лесу тут куда легче. Так что спасибо гидрусу, который распугал всех обитателей этого берега, потому как в любое другое время нам здесь было бы не высадиться без снований быть съеденными... Все, уходим.

Когда мы вновь ступили под своды деревьев, я сразу заметила отличие между джунглями, которые проходили вчера, и тем лесом, по которому идем сейчас. Здесь нет того сплошного зеленого полога, видно небо над головой, деревья растут не так плотно друг к другу, хотя все оплетающих лиан хватает и тут. Ох, если окажется, что нам больше не придется бродить по тем удушающим джунглям, то я буду невероятно счастлива!

Как видно, боги услышали мои молитвы: не прошло и часа, как лес стал редеть, а еще через какое-то время он закончился, и мы вышли к равнине, поросшей сухой травой и кустарником. Бледно-голубое небо с редкими облаками, заходящее солнце, и, главное, вокруг нас нет этой сплошной зеленой стены джунглей! Хорошо...

– Это куда мы вышли?.. – поинтересовался Себастьян.

– То есть как это – куда?.. – удивился брат Владий. – Это и есть Лонгве, тот самый край, куда вы так хотели попасть. Говорю же – нам повезло, что сумели обзавестись лодкой, а иначе не знаю, сколько бы времени нам пришлось добираться до этого места. Да еще и высадились очень удачно...

Надо же, мы на месте! Никак не ожидала, думала, нам еще идти и идти! Однако, положа руку на сердце, должна сказать, что я представляла себе Лонгве несколько иным, но в этом вопросе приходится доверять на слово нашему проводнику. И потом, я немного растерялась от того, что мы, оказывается, добрались до тех мест, где надо искать изваяние Вухуду, только вот окружающее не очень совпадает с нашими представлениями о том Лонгве, которые можно было вообразить по описанию деда Сташи.

– Скажите, а в Лонгве есть места, где нет такой растительности, а есть только сухая земля, и на ней расположены отдельные островки зелени или небольшие рощицы?.. – спросил Себастьян.

– Вроде есть... – неохотно отозвался инквизитор.

– Нам надо как раз туда.

– Могу узнать – зачем?.. – нахмурился брат Владий.

– Простите, но...

– Ясно... – отмахнулся проводник. – Нет – так нет. Вот что – уже вечер, надо успеть найти до темноты место ночевки. Чтоб вы знали – здесь тоже опасно, причем не только из-за зверей.

Подходящее место нам пришлось искать довольно долго, но потом мы набрели на старое кострище возле валунов. Вдобавок ко всему эти валуны находились среди высокого кустарника, ветви которого были покрыты длинными колючками, так что вряд ли кто из хищников рискнет подойти к нам. Да мы и сами, пока добрались по кустарнику до валунов, успели получить немало царапин и заноз, хорошо еще, что одежду не порвали.

К тому времени, как солнце ушло за горизонт, мы успели набрать немало хвороста и сучьев, брат Владий разложил небольшой костер, и вскоре мы сидели, уплетая горячие лепешки с каким-то местным сыром. Вокруг сплошная темень, небо усыпано звездами, тишина, лишь трещат цикады... Ох, ну как же я люблю такие редкие моменты, когда можно просто отдыхать, и хотя бы несколько минут не думать ни о чем плохом.

– Это кострище... Как думаете, кто, кроме нас, тут останавливался?.. – спросил Себастьян.

– Здешние охотники... – брат Владий пошевелил угли в костре. – Кострище старое, пользовались им не раз. Да и расположено с толком: горящий огонь не сразу заметишь из-за валунов, да и в этот кустарник звери не сунутся. Только я все одно охотнее бы провел ночь в джунглях, чем здесь.

– А что такое?

– Да есть основания.

– И все же?

– Когда-то в этих краях находился главный храм Вухуду, так что поклонников кровавого Бога тут все еще хватает.

– Если я правильно понял, их хватает на всем Черном Континенте.

– С этим никто не спорит.

– А где он расположен, этот храм?

– Прежде всего, не храм, а его развалины. Его разрушили наши войска незадолго до окончания Харгальдской войны. Говорят, солдаты делали это с немалым удовольствием – Вухуду не тот Бог, которого они хотели чтить, и к тому же в то время жрецы Вухуду проливали просто-таки реки крови. По слухам, даже у привычных ко всему солдат иногда чесались руки собственноручно разделаться со всеми жрецами кровавого Бога, причем сделать это мечтали точно таким же образом, каким жрецы отправляли людей на мученическую смерть. А еще, господин патрульный, судя по тому, что вы мне сказали, у вас появилось желание взглянуть на руины храма Вухуду. Так вот, искренне не советую вам это делать. Достаточно сказать, что те развалины для очень многих последователей Вухуду и по сей день являются чуть ли не священными, со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Говорят, некоторые почитатели специально приходят к тем руинам, чтоб принести жертву кровавому Богу, а заодно взять себе камень от разрушенного храма – эти обломки потом хранят дома, словно какую-то святыню.

– Там все еще продолжаются жертвоприношения?

– Без сомнений. А еще на тех руинах очень не любят нас, белых людей.

– Скажите... – я решила задать вопрос, который меня давно интересовал. – Я все никак не могу забыть то, что нам довелось увидеть сегодняшним утром... Интересно, здешний король знает, что творится у него в стране?

– Конечно, знает, только ничего не может поделать... – вздохнул брат Владий. – Бывают ситуации, когда даже короли бессильны. Разумеется, есть особый закон, запрещающий приносить людей в жертву, только одними запретами тут ничего не добьешься. Здесь надо в корне менять психологию людей, их уклад жизни, обычаи, а это, как вы понимаете, практически невозможно, или же возможно, но в весьма отдаленном будущем. Все эти ритуалы с пролитием человеческой крови на Черном Континенте длились веками, так что одними запретами тут ничего не решить, а власть жрецов все еще очень сильна. Конечно, власть у короля имеется, и немалая, только вот со жрецами ему вряд ли удастся справиться. Не спорю: за время, прошедшее после Харгальдской войны, здешней королевской династии удалось немного прижать к ногтю жрецов, но о полной победе и речи быть не может. Ничего не поделаешь, таковы особенности жизни на Черном Континенте. Хотите знать мое мнение? Здесь и через пару сотен лет мало что изменится. Только свет истинной веры выжжет эту заразу священным огнем.

– Брат Владий, а почему вы отправились на Черный Континент?.. – спросила я.

– Мне всегда хотелось нести свет нашей веры в иные страны, бороться с язычеством, искоренять ересь и мракобесие... – кажется, в голосе инквизитора проскользнула нотка горечи. – Увы, частенько наши возвышенные юношеские мечты сталкиваются с печальной действительностью, и тогда надо делать выбор – намерен ли ты и дальше выполнять свой долг, или же согласиться с тем, что плетью обуха не перешибешь. К несчастью, жизнь не всегда благодетельна и милосердна.