Чертоцвет. Старые дети
(Романы) - Бээкман Эмэ Артуровна - Страница 20

Что за кровь передал своим детям Якоб, что все они то и дело стремились прочь от своей избы и, не оглядываясь назад, оставляли дом! Кто знает, где сейчас Нестор? Диковинно — красные маковые поля какой далекой земли топчут его ноги? Быть может, Нестор уже успел насладиться запахом пороха, а быть может, как раз сейчас рвется в бой? Всегда находятся те, кто печется о том, чтобы какое-нибудь место на земле превратилось в новую Долину духов. На земном шаре, наверное, много таких полей, где дырявые черепа постепенно погружаются в землю, чтоб по прошествии времен подняться на поверхность и напомнить новым поколениям о минувших ужасах.

Может быть, и нельзя винить бешеную кровь Якоба и кипучую — Явы; может быть, туман Долины духов начинен каким-либо ядом? Разве не исключено, что он с малолетства проникает ребенку в мозг, и наступает день, когда человек перестает быть сам себе хозяином. В мире есть вещи, от которых по спине пробегают мурашки. Весной в тот год наводнения батраки в имении словно с ума посходили. И им в кровь проник пьянящий яд. Мужчины в часы сумерек часто собирались под деревьями на краю Долины духов и рассуждали. В Юрьев день они отправились делить помещичью землю. Пастор Эугениус попробовал было утихомирить и остановить их, но мужики словно обезумели, они без конца твердили, что дальше так жить нельзя.

У кого осенью достало сил отправиться по воде слушать слово божье, те узнали, что в наводнении повинны те самые бунтовщики, которые захотели захватить землю и поделить ее между собой.

А вот Матис был иным, он и телом и душой держался в стороне от битвы, чтобы не навлечь несчастья на себя и на других.

Какая польза была бы батракам, получи и подели они землю? Все лето напролет стояли бы они средь плещущей воды. Никакими силами не смогли бы они закрыть небесные люки и уберечь плодородную землю от затопления. Изо дня в день, от зари до зари, глазей на булькающую грязь, и ни один колосок не потянется навстречу небу.

Чем больше Ява размышляла об этих старых делах, тем печальней становилась и тем больше думала, что в свое время Матис пришел на помощь вдове с четырьмя детьми только затем, чтобы наверняка избежать злоключений с властями, чтобы были у него Росса и клочок земли, где пахать борозды.

Вероятно, дух Якоба отыскал сидящую на куче хвороста Яву и принес с собой пригоршню горькой соли, чтобы щедрой рукой посыпать ею мысли бывшей жены.

Ява удивилась — неужели очередь дошла до нее, неужели настал ее черед спросить у себя: почему ты убила своего первого мужа?

В эту самую минуту Ява хотела бы всех своих детей, всех до единого, собрать здесь, на этой пружинящей куче хвороста, обнять их — хоть рук и не хватило бы — и сказать: вы все должны быть. Это высший закон, крепче, чем закон бога и царя. Великой правде природы я повинуюсь безоговорочно.

А что касается ее душевных терзаний, то пусть о них знает она одна. Она сама виновата, что негожими мыслями подтачивает свою любовь.

Быть может, и в нее успел проникнуть яд Долины духов?

Человека и его поступки направляет судьба. Только трудно предвидеть, какой из твоих поступков совпадет с тем, что написано в книге судеб, а какой нет.

Когда пастор Эугениус умер, у людей был повод вспомнить о его раздорах с безземельными.

Можно предположить, что в свое время пастор поступил неправильно, удержав бунтующих мужиков. Иначе почему молния ударила в его свежую могилу? Кто раньше видел такое, чтобы накануне Юрьева дня молния раскаленным копьем вонзалась в землю и разворачивала ее! Молодой пастор, видимо, понял, что его отец в своей земной жизни что-то сделал не так, — не зря же сын без конца приходил к свежей могиле, чтобы в очередной раз осенить ее крестным знамением и прочитать молитву. Народ поговаривал, будто молния ударила так глубоко; что продолбила в земле ход до самого гроба — из-под крышки донеслось злое урчание. Вечером в день похорон, до того как огненная стрела просверлила в земле дыру, бык с церковной мызы своим поведением показал, что душа хозяина, несмотря на земную смерть, не обрела покоя. Бык вырвался на свободу, стал носиться по деревне и бодать ворота. Кое-кто из жителей, подкравшись к окнам, якобы видел на спине быка черную фигуру.

Яве стало не по себе от мысли, что и она без конца меряется силами с судьбой. Она прижила от Матиса шестерых детей, однако все еще сомневается, был ли ее второй брак заключен для продолжения рода человеческого, или Матис залез в ее постель, чтобы одурачить власти. Ява почему-то думала, что человек поступает правильно только тогда, когда следует голосу своего сердца. Что заставило Яву усомниться в том, следовал ли Матис в отношении ее голосу своего сердца? Она не могла прямо упрекнуть в чем-то Матиса. Ей и самой становилось муторно, когда она порой ловила себя на том, что следит взглядом за Матисом. У Явы от страха застучало в висках, едва выяснилось, что Коби берет Россу себе. Не думалось ей, что пророчество первой жены Матиса так быстро сбудется. Человеческая жизнь коротка, как вспышка. Давно ли это было, когда Матиса выгнали из той семьи, и вот опять все его труды полетели прахом и жизнь зашла в тупик.

Ява не спала ночей, ее мучила мысль, что она обманула Матиса. Они сочетались браком не очертя голову, а скорее по обоюдному соглашению, и Ява казалась себе предательницей, нарушившей договор.

Матис отнесся ко всей истории с поразительной невозмутимостью. Но кто мог влезть ему в душу? Явино беспокойство порой перерастало в дикий страх. По утрам, когда мужу случалось встать раньше ее, она с бьющимся сердцем глядела из окна — вдруг Матис запрягает лошадь, чтобы свалить на телегу свои ящики с истершимися углами и впервые в жизни поехать туда, куда ему хочется. Он уже давно освободился от угрозы рекрутчины. Долго ли ему гнуть спину на благо вдовушкиных детей?

В такие минуты Ява как бы забывала, что у Матиса с ней целый полк кровных детей. Не могло же все в точности повториться, как с предыдущей вдовой. И все-таки Ява не могла отделаться от мысли, что многолетняя усталость от чужих детей тяжелым камнем засела в душе Матиса. Редко попадается человек, у которого не было бы своего креста в жизни. Однажды наступает миг, когда чувствуешь — из-под груза надо выкарабкаться, чаша переполнилась. Хотя и говорят, что жизнь без страданий не имеет ценности, однако каждый стремится оставить трудности за спиной. Человек должен иметь право следовать своему внутреннему голосу. Это вечное стремление красной нитью проходит через все книги судеб. Сейчас жизнь полегчала, и потому проще стало следовать этому стремлению.

Ява хмыкнула.

Гляди-ка, мысли мечутся туда-сюда, и вот к чему они привели! Как будто Ява мечтала вернуть старые времена, когда человек был рабом помещика и все его шаги были заранее расписаны теми, кто распоряжается твоей судьбой. Куда тебя определили жить, там и должен был помереть.

Слава богу, что Матис решил строить дом здесь, на краю болота. Может, и Яве это место придется по сердцу. Впервые в жизни у них будет свой родной дом, срубленный собственными руками, откуда никто не сможет их выгнать. Своя изба, где воздух пахнет свободой.

Что касается земли, то они все же останутся зависимы от хутора Якоба. Если не сегодня-завтра Яве придется покинуть этот мир, Матис снова будет лишен каких бы то ни было прав. Снова на его воле и устремлениях будет поставлен крест.

Ява чувствовала, что она обязана долго жить. Уж коли судьба наградила ее такой сложной семьей, значит, сумей пронести светоч своей души через долгие годы так, чтобы он не затух. Она должна следить за тем, чтобы в большой семье не восторжествовала несправедливость, должна оберегать Матиса от возможных невзгод судьбы.

Но человеческое стремление — это одно, никогда нельзя знать наперед, что произойдет в действительности. Ведь вот у Алона все пошло вкривь и вкось. Он с самого начала поставил перед собой твердую цель — стать свободным и независимым. Он медлил с женитьбой и копил богатство, чтобы житейские бури не смогли впоследствии сокрушить его семью.