Светлячок и Пламя (СИ) - Крутская Ксения - Страница 32

Кузнец, склонившийся над наковальней, занимал чуть ли не половину маленькой комнаты и до того напоминал Гоха, что Светлячку стало не по себе. Легендарный лучник упоминал кузнеца - своего соплеменника, вспомнила она, наверняка они знакомы.

- Гох передавал тебе привет, - негромко сказала она.

Кузнец с лязгом опустил молот на наковальню и слегка поднял голову.

- Кто это здесь? А, это снова ты. Что ты говоришь? Ты встречалась с Гохом? Так он жив?

- Да, я говорила с ним, - вздохнула Светлячок. - Но жив ли он сейчас, сказать не могу. Временные спирали, сам понимаешь... Кажется, я встретилась с ним в далеком прошлом.

- А, время, - буркнул Кузнец и вернулся к своей работе. - Хорошие были времена, - он шумно вздохнул. - Я ковал оружие для рыцарей Гвина. А Гох... он всегда сам вырезал наконечники для своих стрел...

- У меня к тебе просьба, - сказала Светлячок, - я знаю, что ты можешь выковать оружие, которое будет заключать в себе душу героя. Я принесла тебе одну такую душу, посмотри, что из нее можно сделать, - она достала из особого зачарованного отделения заплечного мешка душу Сифа и протянула Кузнецу. Душа переливалась на ладони, как бы ощупывая своими лучиками окружающее пространство.

Кузнец осторожно потянулся к душе и бережно, как мыльный пузырь, поймал ее на раскрытую ладонь. - Здравствуй, старый знакомый, - пророкотал он. - Сиф, волчонок Арториаса. Помню, как он бегал по замку и выводил из себя стражников...

- Я хочу, чтобы душа Сифа осталась жить в бессмертном клинке, - сказала Светлячок. - Это самое малое, что я могу сделать для него и его хозяина.

- С помощью этой души можно создать уникальный клинок, - сказал Кузнец. - Таким мечом сражался сам Арториас. Меч был проклят, когда Арториас вынужден был заключить перемирие с тварями Бездны, чтобы получить защиту. И все равно эта защита ему не помогла... эх, - Кузнец слегка разогнул спину. - Давай любой прямой меч и подожди немного.

Светлячок сидела на площадке перед пристройкой, привалившись к кованой решетке, смотрела в небо и слушала перестук молота Кузнеца. Наконец стук прекратился, Светлячок поднялась и вошла в мастерскую. Перед Кузнецом на наковальне лежал огромный меч, иссиня-черная сталь клинка словно бы поглощала солнечный свет, по острой кромке пробегали голубые искры.

- Вот он, проклятый меч Арториаса, - сказал Кузнец. - Он переходит в твои руки, чтоб ты закончила то, что не смог завершить его хозяин.

- Для того он мне и нужен, - отозвалась Светлячок, склонив голову, подошла к наковальне, как к алтарю, и почтительно двумя руками взяла меч, ощутив его непривычную тяжесть, таинственную энергию и силу.

- Такому мечу нужны особые ножны, - сказал Кузнец, подавая ей перевязь с ножнами, по виду древнюю, потертую, но еще прочную, явно побывавшую не в одном сражении. - Этой перевязью пользовался сам Арториас. Перед своим походом в Олачиль он заказал у меня новую, а эту оставил мне - на всякий случай. Я сохранил ее, я верил, что она кому-то еще понадобится...

- Ничего себе, - изумленно выдохнула Светлячок. - Перевязь Арториаса! Спасибо тебе, Кузнец...

- Пусть она принесет тебе удачу, - сказал Кузнец. - Обрати свой новый меч против созданий Бездны. И приходи, я всегда рад помочь.

- Спасибо, - еще раз повторила Светлячок и вышла, оставив Кузнеца ковать оружие неизвестно для кого и вздыхать о старых временах.

Средоточие кошмара, разлагающийся труп некогда прекрасного, процветающего города - Новый Лондо. Руины, наполненные гниением, мраком и ужасом, камни, пропитанные криками и мольбами умерших в мучениях тысяч людей. Призраки жителей, не находящие упокоения и стремящиеся утянуть в мир своих вечных страданий каждого, кто придет в проклятый город.

После того, как были открыты запечатанные ворота, вода схлынула с затопленных улиц, и взгляду открылись ужасающие картины: горы раздутых, маслянисто блестящих в мертвенном лунном свете трупов; неописуемые в своей отвратительности твари, похожие на огромные головы с искаженными в агонии лицами, слепленные из полуразложившихся тел утопленников; и над всем этим - вечные сумерки, липкий туман и бесконечные вой и стенания призраков.

Светлячок искала Хранителя Печати среди затопленных руин, не зная, что скажет ему, как убедит отдать ключ от комнаты с механизмом, открывающим ворота, позволить ей спустить воду и взять на себя ответственность за возможное высвобождение Бездны. Однако Ингвард, увидев перевязь с мечом Арториаса, только спросил «Он тебя прислал?» и отдал ключ без лишних разговоров. У Светлячка сложилось впечатление, что Хранитель за столько веков в окружении оживших кошмаров изрядно повредился рассудком. Он рассказал о том, что совсем недавно в город приходил Арториас, победил Темных Духов и помог запечатать Бездну, сказав, что скоро вернется и завершит начатое. Из немного бессвязного рассказа Ингварда выходило, что именно Светлячок и прибыла по приказанию Арториаса, чтобы сразиться с Бездной. Светлячок благоразумно не стала спорить.

Держа в руке меч Арториаса, Светлячок осторожно продвигалась по городу, пересекая затопленные улицы и поднимаясь по склизким, поросшим плесенью лестницам. Повсюду раздавались стенания призраков, постоянно неожиданно выплывавших то из стен, то из пола, а то и из потолка и тянувших к ней свои жалящие руки-щупальца. Проклятый меч одним взмахом милосердно прекращал их тоскливое посмертное существование.

Добравшись до башни с рычагом, открывающим ворота-плотину, Светлячок вошла внутрь и на мгновение остановилась перед тем, как привести механизм в движение. За пять лет существования в теле немертвого она, казалось, привыкла ко всему, столкнулась со множеством неописуемых ужасов и мерзостей, но то, что должно было вскоре предстать перед ее глазами, пугало ее больше, чем сражение с любым монстром или огромным драконом. Тысячи и тысячи мертвых тел утонувших жителей города - мужчин, женщин, детей... Привыкшая к смертям - и чужим, и своим - Светлячок никогда еще не сталкивалась с такой концентрацией смертей на небольшой площади. Светлячок понимала, что единственно возможный способ почтить их память и дать им наконец возможность обрести покой - это победа над теми, кто навлек на город проклятие. Повернув рычаг, она подошла к окну башни и стала наблюдать за тем, как серо-зеленые мутные воды, закручиваясь в водовороты и таща за собой мусор и обломки, освобождают улицы города, обнажая камни мостовых, веками не видевшие света и воздуха.

Вниз, на скользкие, заваленные трупами и частями тел улицы. Не вглядываться, не обонять, не задумываться. Путь известен, он лежит мимо укрытий Темных духов, которые охраняют вход в логово своего повелителя - Кааса.

Пройдя сквозь туманные врата, Светлячок остановилась на верху длинной винтовой лестницы. Впереди ждала битва, все было как всегда... но все же...

Впервые столкнувшись с Бездной в древнем Олачиле, Светлячок до сих пор не могла оправиться от ужаса, который вызвали в ней искаженные Бездной жители города. Весь мир был охвачен безумием, опустошенные и Полые уже не пугали, став привычным кошмаром. Но бывшие люди - жители Олачиля не были похожи на иных жертв проклятия, с которыми Светлячку приходилось сталкиваться - и сражаться.

Сначала все шло как обычно - незнакомые улицы, полные ловушек, засад и сокровищ. Внезапные нападения, отвратительно уродливые противники, новые виды оружия, ранения, смерти, возвращения от костра. Потом, пройдя большую часть города несколько раз, Светлячок заметила и поняла нечто, до сих пор заставлявшее ее холодеть и испытывать почти забытое чувство - чисто человеческий, а точнее, животный страх.

Продвигаясь по улицам города, подкрадываясь незамеченной к закоулкам, где в засадах скрывались поглощенные жители, Светлячок невольно вслушивалась в их бессвязное бормотание, прерываемое взрывами безумного смеха. И постепенно ей стало казаться, что она понимает или чувствует, чем стали эти люди, когда Бездна поглотила их.

Их человечность словно была вывернута наизнанку, так, что нынешнее их состояние можно было бы назвать отрицанием жизни, и все то, что делает человека человеком - разум, чувства, страхи и привязанности - обернулось своей противоположностью. И если долго смотреть на них, слушать их бессвязные, но для них самих - полные скрытого жуткого смысла речи, безумный, но такой искренний смех, начинало казаться, что это безумие и есть норма, а обычные люди - и ты сам - лишь недоразумение, ошибка, лишний узелок на гладкой ткани мира.