Капитан Два Лица - Ригби Эл - Страница 24

Широкая теплая ладонь ложится на макушку, и Ино вздрагивает. Багэрон Тайрэ ободряюще улыбается; выглядит совершенно спокойным. Будто это не его команду они должны сегодня вытащить, правильно заложив взрывчатку в нескольких определенных точках Семнадцатого Тюремного острова.

У дальних камней Дарина поднимает голову, сверкает глазами и пропадает уже окончательно. Ино напряженно ее ищет. И едва не падает, попятившись, когда маленькая нуц через несколько швэ вдруг спрыгивает с мачты.

— Готово, маар. Первая. Там получится отличный лаз.

Архипелаг Пирокко, Тюремные острова, — это общемировая каменоломня, а также общемировая кофейная, чайная и табачная плантация. И именно сюда гоцу продают большую часть рабов, которых поймали не для сагибских любовных утех в Заморье. Острова не слишком хорошо охраняются, вернее, не охраняются почти вообще. Во-первых, потому что здешние узники на вторую сэлту заточения ослабевают от голода и непосильного труда настолько, что уже едва ли могут сбежать. А во-вторых, потому что товарищам все равно не отыскать их среди трех, четырех, а может, и пяти дюжин островов архипелага. Услуги же следопытов по карману далеко не всем; большинство дерзнувших идут вслепую и быстро присоединяются к тем, кого хотели спасти. Надсмотрщики, огромные и сильные, самые сильные из всех трех человечьих народов, появившись как из-под земли, хватают их, стоит ступить на любой из берегов.

Но Багэрон Тайрэ не собирается разделять эту судьбу. Ему достаточно было одного раза, когда гоцу одержали над ним верх на нейтральной территории мирного острова Лэра, ныне вероломно захваченного Гоцуганом. Тайрэ не просто хочет вернуть своих людей. Он решил хорошенько проучить тех, по ком давно плачут виселицы. Вряд ли гоцу, богатые и могущественные, когда-нибудь окажутся там, слишком велико их незримое влияние в мире, ведь они торгуют самым дорогим товаром. Но во всяком случае, «Ласарра» их встряхнет.

Второй блок взрывчатки закладывает сам Ино: дрожа, но стараясь не уступить нуц по бесшумности, он подбирается к самому проходу в подземную каменоломню и ложится меж скал, прижимая завернутый в промасленную бумагу твердый сверток к себе. Отвлечь стражу пожаром и взрывом, отрезать путь обратно вниз, где останутся рабы, — его цель.

С третьим свертком уходит сам Тайрэ; его задача — самая сложная. Устроить взрыв внутри, отсечь надсмотрщиков от жертв, по возможности никого не убив и не обвалив своды полностью.

Все это — лишь подготовка. Но вскоре Ино поймет, что подготовка почти всегда намного страшнее основного действа.

На этот раз, когда Лува бросила в лицо пригоршню света, Дуан проснулся с прекрасным ощущением бодрости. Этот иногда повторявшийся сон он очень любил, потому что после плавания на Пирокко ему наконец удалось окончательно осознать: он — пират и, несмотря на юный возраст, не из худших. Не щенок, потому что остальные в команде обязаны жизнью и ему в том числе. А еще потому, что, как оказалось, старый капитан заложил вовсе не три блока взрывчатки из корабельного трюма. Стоило «Ласарре» отплыть подальше, как весь Семнадцатый остров взлетел на воздух. Жаль, об этом подвиге не дозволялось много болтать, дабы не нажить лишних влиятельных врагов. Но кому нужно, те узнали.

Спихнув Плинга с соседней подушки на пол, Дуан встал и широко зевнул. Почти сразу рука скользнула по груди и нашла маленький ключ на шнурке. Пожалуй… нужно было сделать копию. Для Дарины и для самого Железного, если, конечно, он не подумал об этом сам. В конце концов, в навязанной Дараккаром Безобразным новой жизни у Ино ле Спада оказалось куда меньше опор, чем он сам рассчитывал. Потому что Розинда…

При этой мысли он, уже начавший приводить себя в порядок, выронил гребень и в который раз порадовался, что неуклюжее, торопливое одевание не наблюдают какие-нибудь слуги. Дуан привык уделять некоторое внимание внешности, но просто не мог тратить на нее много времени. Конечно, на «Ласарре», частенько заходившей в самые разные порты для самых разных дел с самыми разными людьми, все старались выглядеть более-менее прилично. Нечистоплотность считалась прерогативой Крыс и гоцу и, как уже было проверено, приводила к болезням. Поэтому ценным навыком считалось не только хорошее владение оружием, но и умение принять нормальный вид за считаные швэ. Дуан вспомнил об этом, ползая под столом в поисках гребня, и фыркнул.

Конечно, в дверь постучали именно в тот момент, и Дуан, спешно вскочив, мельком глянул на себя в зеркало. Стук был не как вчера, — слишком официальный и скромный. Значит, пришел кто-то из Совета или…

— Доброе утро, ваша светлость. Простите, если я вас отвлек.

Старший церемониймейстер Вейг улыбнулся суховатой, и он сам, но довольно приятной улыбкой. Дуан, отдуваясь, прислонился к дверному косяку.

— Ничего страшного, я заканчиваю. Что-нибудь случилось? Или я на что-нибудь опаздываю из того, что вы напланировали?

Церемониймейстер потер свою лысину, стукнул каблуком и покачал головой.

— Что вы, что вы. Сегодня многие ваши гости пожелали посмотреть праздничный город и выезжают на прогулки к морю. Вам совершенно не обязательно с ними присутствовать. Собственно говоря, как и всегда. Вы даете только обед, если гости вернутся раньше. И бал вечером.

— Простите, я в этом не силен. Тогда что вас привело?

Вейг переступил с ноги на ногу и наконец пояснил:

— Я просто хочу сообщить, что некоторые гости уехали. Несколько кхарров и баронов.

Дуан чуть приподнял бровь.

— Так скоро?

— Срочные дела.

Ах вот оно что. Церемониймейстер шумно сглотнул: он явно опасался королевского гнева. Дуан вздохнул и решил не мучить Вейга необходимостью придумывать пояснения.

— Иными словами, ее светлость Розинда им не понравилась…

На вытянутом лице с большим носом ничего не отразилось, но ответ все же был честным:

— Вчера она вела себя несколько… необычно для особы на выданье, при всем уважении. Старомодно настроенная часть света не может оценить такого поведения.

— Да что там. — Дуан виновато развел руками. — Даже я не могу.

— Возможно, вам следует еще раз попробовать поговорить с ней? Она не выходила из комнат почти все время, что вы путешествовали по стране, и удостоила нас своим вниманием только после вашего приезда. Мне кажется, она все же может вас… услышать.

Вейг говорил ровно: без поучительной интонации, но и без особой надежды, зато с явной осторожностью. Возможно, ему — человеку довольно старому, увидевшему при дворе немало Приливов, — трудновато было избавиться от ощущения, что перед ним вновь помолодевший король Талл Воитель, тяжелый на руку. Наверняка при отце даже дать хороший совет считалось тем еще риском. Примерно как у пиратов — украсть что-то из проклятой гробницы.

— Вы совершенно правы, та’аш Вейг, этим я и займусь, раз у меня есть свободное время. Пожалуйста, скажите смотрителю конюшенного двора, чтобы приготовили двух лошадей: моего Круфа и любую из кобыл принцессы. И пусть старшая камеристка сообщит принцессе Розинде, что ее присутствие обязательно.

Вейг кивнул и, поколебавшись, уточнил:

— А если она… не захочет?

Видимо, это было вполне возможным раскладом. Дуан пожал плечами.

— Пусть повторит, что это обязательно, и добавит, что я огорчусь. Может, поможет.

Старший церемониймейстер снова кивнул, кажется, с долей сочувствия. Раздалось негромкое постукивание, и Плинг вышел на порог, держа королевский гребень в пасти. Вейг удивленно уставился на него, потер глаза и, кажется, покачнулся. Поросенок не обратил на долговязую фигуру вообще никакого внимания и просто сел.

— Спасибо, приятель. — Дуан наклонился, забрал гребень и начал обтирать его зубья платком. — Не пугайтесь. Подарок народа, надо ценить. Вы можете идти.

Отвесив скромный поклон, Вейг развернулся, но Дуан опять его позвал:

— Слушайте, а чем вы занимались, когда мой отец… ну… он ведь не жаловал такие большие празднества. Они, наверное, были редкими.