Капитан Два Лица - Ригби Эл - Страница 26

— Ино. Эта тема меня не…

— Тебе шестнадцать! — оборвал он. — И ты не можешь быть одна, хочу я этого или нет, это неприлично. И, кстати, то, как ты себя ведешь, чтобы всех от себя отвадить, глупо и некоторых только наоборот привлекает! Но я все равно хотел попросить тебя быть потише. Поприветливее. Построже. У тебя прекрасные манеры, я ведь знаю!

Розинда скрестила руки на груди. Она не стала возражать; Дуан ошибочно решил, что это хорошо, и попался.

— Тебе кто-то уже понравился? Может, на ужине…

— Да пошел ты в задницу!!!

Он едва не задохнулся от возмущения. Так могла выразиться пьяная Дарина, но не Ро.

— Розинда, — воззвал он. — Я… я… я скажу… бабушке!

Сестра скорчила рожу и рассмеялась. Смеялась она довольно долго, прежде чем опять посмотреть на Дуана с каким-то новым, особенно неприятным выражением. Ссора определенно не кончилась, а только разгоралась.

— Послушай-ка, любезный братец… — негромко заговорила Розинда и взяла Дуана за левую руку. Ткнула в ладонь кончиком пальца, покрутила им и склонила голову к плечу. — А… не самозванец ли ты? Я знаю, что все видели нашу гербовую розу и что ее невозможно подделать никакой магией, но…

— Раз ты это знаешь, к чему подобные домыслы? И неужели я не похож на твоего брата?

Она улыбнулась ещё слаще.

— Похож. Слишком похож, но ведь самозванцы часто похожи, на то они и самозванцы.

— Розинда!

Она будто не услышала.

— Ты… нравишься людям, Ино. Они верят тебе. Всего за несколько сэлт ты вернул то, что отец заставил людей растерять, — единство, довольство и покой. Милосердный. Милосердный Ино…

Продумала она это заранее или подбирала фразы на ходу, но Дуану стало неуютно. Ему стоило больших усилий сидеть прямо и смотреть сестре в лицо. Розинда выпустила его, потянулась за лиловой грушей и самозабвенно продолжила:

— А я… принцесса. Маленькая милая девочка, всего-то девочка, но у меня тоже есть роза на руке. И если вдруг я скажу, что ты все-таки несколько не похож на прежнего Ино… ты уверен, что мне никто не поверит? Никто-никто?

У Дуана в ушах зашумело, — нет, конечно же, не от страха и даже не от злости. Пожалуй, он был удивлен. Он был очень удивлен словами, которые бросал ему милый хрупкий цветок. А хрупкий цветок не унимался:

— Нет королей, которых любили бы все до единого подданного, Ино. Будь осторожнее. Одна сплетня — и некоторые станут выяснять, есть ли хоть маленький шанс, что на первом Совете ты… — она хрустнула грушей, пережевала кусочек и только после этого закончила, — нам солгал. Ясно?

Дуан сделал то, что ему почему-то захотелось сделать, едва сестра договорила, — рухнул назад, в траву. Вытянул перед собой руку и прицелился в Розинду согнутым пальцем.

— Ты отвратительна. Мерзкая, мерзкая девчонка. А может… — занятная мысль пришла в голову, — это ты самозванка? Где моя сестра? Не бросили ли ее пару Больших Отливов назад в костер и не подменили ли гадкой, слепленной из водорослей куклой, зараженной шан’?

Сестра злобно зашипела, опять схватила его за запястье и дернула к себе, как большую мягкую игрушку. Волей-неволей пришлось сесть. Дуан внимательно, оценивающе посмотрел на Розинду и вкрадчиво спросил:

— Зачем ты это начала? Ведь я прекрасно знаю, что ты мне веришь.

Розинда подалась чуть ближе и опять улыбнулась, отложив грушу в сторону.

— Затем, Ино, что, верю я тебе или нет, но я пущу эту сплетню сама. Если ты еще хоть раз задашь мне вопрос о своих гостях или попытаешься кого-либо навязать в мужья, я именно так и сделаю. И тебе придется изворачиваться.

Дуан кивнул. За прошедшую швэ он успел просчитать пару вариантов развития событий и сделать верные выводы. Теперь он совершенно спокойно, даже небрежно, вновь сосредотачивая свое внимание на еде, уточнил:

— А… что ты будешь делать, мое сокровище, если тебе поверит слишком уж много народу?

Розинда моргнула, потом еще раз.

— О чем это ты?

Но Дуан как раз начал жевать хлеб и не спешил ничего объяснять. В конце концов сестра с очередным яростным рыком выхватила кусок у него из рук. Вздохнув и заглотив то, что откусил, Дуан отряхнул пальцы и милостиво заговорил:

— Давай-ка представим то, чем ты только что пыталась меня пугать. То есть вариант самый худший для меня с твоей точки зрения. Итак, ты говоришь, что я самозванец. Тебе верят. Возможно, даже находятся или подделываются какие-то доказательства. Начинаются бунты. Я сбегаю или — что тебя устроит, наверное, больше, — меня вешают. Дальше?

Розинда молчала, хмуро сминая хлеб в пальцах и глядя исподлобья. Она даже не замечала, что по ее накидке ползет большая синяя сороконожка.

— Может, ты решила, будто дальше ты не выходишь замуж против своей воли? Нет, Розинда. Дальше следует то, что было до меня: ты не только выходишь замуж против своей воли, но и садишься на трон. Потому что… — Дуан щелкнул пальцами в воздухе, — тебе нечего предложить народу взамен, а без правителя он не может. И что мы видим? Ты под пятой. Вокруг тебя Совет. Тебя двигают… — он постарался повторить интонацию, которую слышал от сестры во время первого разговора, — как вещь. Как стул. Туда-сюда…

У Розинды неожиданно задрожали губы; она их закусила. Но Дуан не остановился.

— К тому же… — он даже позволил себе слабую улыбку, — люди огорчатся, если мудрый монарх окажется обманщиком. Народ уже с трудом сможет доверять новому правителю. Тебе будет тяжело управиться с Альра’Иллой, Розинда, очень тяжело. Не говоря о том, что, самозванец или нет, но я им полюбился. Даже лучших лидеров не могут обожать все, тут ты права. Но тех, кто сменяет их, проверяют долго. Всегда. Каждый их поступок. В них ведь видят лишь жалкую тень…

Сказав последнее, он вспомнил, как Железный покидал «Ласарру» и как смотрела вслед команда. Ему стало тошно; он забрал у сестры почти раздавленный хлеб, бросил в сторону и закончил — уже дружелюбнее:

— Поэтому прости, Ро, но лучше тебе держаться за меня и беречь, как я берегу тебя. И… м-м-м… хотя бы попытаться воспылать к кому-то из гостей нежными чувствами. Тебе будет несладко, если я вдруг опять исчезну.

«…А мне — если ты и дальше будешь упрямиться, малышка. Я ведь уже хочу тебя убить».

Сестра не плакала, хотя ее глаза нервно блестели. Розинда долго смотрела Дуану в лицо, прежде чем медленно спросить:

— То есть… ты сам не собираешься исчезать?

По тан пробежала неприятная дрожь.

— А я изъявлял такое желание хоть раз с момента появления?

— Не собираешься? — упрямо повторила она.

Всё так же не опуская глаз, Дуан ответил:

— По своей воле — не собираюсь…

«Сейчас».

— …И за меня молятся всем Светлым богам, так велел верховный жрец.

Розинда кивнула.

— Это… все, что я хотела знать. Спасибо, Ино. Я попробую найти в привезенной тобой куче навоза хоть одну жемчужину за эту сэлту.

Она сказала это и рассмеялась — непринужденно, легко и… совсем как раньше. А Дуан, с усталым вздохом вернувшийся к еде, в очередной раз осознал: он — пират, у которого нет, просто нет дороги обратно. Мало кто еще ведь умеет врать так долго и так изощренно, разгуливая по самому краю пропасти. Особенно если это пропасть в некогда дорогом маленьком сердце.

…Прежде чем возвращаться в Альра-Ган, брат и сестра поднялись еще немного по лесистому склону. Там дул солоноватый ветерок и открывался славный вид. С этой высоты всё на диком дальнем побережье казалось только мелкими-мелкими точками, но Дуан знал точно: где-то внизу, между скал, — трактир «Зеленая рыбина» и тайная бухта. И где-то там же стоит со спущенными парусами «Ласарра». Он даже смог бы увидеть ее… если бы сильно напряг зрение и если бы сестра его не поторопила.

— Хватит стоять, я хочу выпить чаю. Мог бы взять его с собой, кстати.

Он подчинился и развернул коня, но всё никак не отводил глаз от широкого синего полотнища воды. Да. Он пират. Он очень хочет домой. И вернется во что бы то ни стало.