Капитан Два Лица - Ригби Эл - Страница 70

Принц Арро так и стоял все это время рядом — с выражением почти полного спокойствия на тонком лице. Впрочем, возможно, лицо было другим, пока Дуан на него не смотрел. Но сейчас нирец даже слегка улыбнулся и тут же извинился:

— Маару Дарину трудно оказалось остановить.

— Дарину? — тихо переспросил Кеварро. Кажется, он постепенно приходил в себя.

— Дуан. — Черный Боцман подняла глаза. — Ты не мог бы нас ненадолго…

— Дуан? — на этот раз переспросил Арро, и его брови приподнялись.

Капитан «Ласарры» ощутил себя так, как не ощущал, когда его загоняла в угол пара дюжин вооруженных солдат. Но даже это не сбило его с основной, ширившейся и разраставшейся мысли, которую тоже необходимо было воплотить, пользуясь моментом. Воплотить, чтобы уже окончательно раздать все долги. Дуан улыбнулся, слегка развел руками и пообещал:

— Вы все получите объяснения, а также возможность друг другу их дать. Но пока мне нужна ваша помощь, раз уж все вы так удачно подвернулись под руку. Никто не возражает?

Глаза Дарины блеснули любопытством.

— Что ты еще удумал, королевская задница?

Дуан задумчиво поднял со стола чашу и, вертя в пальцах, подмигнул.

— Помнишь, как в одном турском порту на нас устроили облаву и оцепили город? Я тогда удирал в повозке с трупами. Так вот, я хотел бы провернуть примерно то же самое.

Черный Боцман улыбнулась. Возможно, она что-то поняла, а возможно, просто не могла не улыбаться. Дуан подал Кеварро руку и помог встать; поддерживая его за плечи, чуть наклонился и спросил:

— На какой знак вы с ним условились? Подавай.

Советник кивнул. Уже через пару швэ над палубой «Покорителя ночи» зажегся фонарь.

Дарина отступила в ту часть каюты, где тени были особенно густыми, и затаилась. Принц Арро задернул полог высокой роскошной кровати, забравшись на нее прямо в сапогах. Кеварро поставил братские чаши на прежнее место, друг против друга.

Дуан, скрутивший с пальца перстень с сильбурром, сидел, уронив голову на стол. Он почти не дышал, готовясь не дышать вообще, и ощущал, как замедляется от этого ток крови. Раз. Два. Три. Пульс уже почти не прощупывался. Четыре. Пять. Фокус, освоенный когда-то благодаря пиролангу Тери, не раз спасал жизнь, а сегодня должен был помочь и кое в чем еще. Шесть. Семь. Восемь. Я — мертвец, убедитесь в этом. А потом я отомщу.

Дуан не шевелился; вокруг было совсем-совсем тихо. Девять. Наконец в тишине зазвучали осторожные шаги. Десять. Открылась дверь и раздался знакомый вкрадчивый голос;

— Ты здесь? Все в порядке?

Судя по тихому скрипу досок, нуц шагнул навстречу.

— Да, маар ле Вьор…

То, что наедине Кеварро общается с равным по статусу столь униженно, резануло Дуана. Мразь ничем не заслужила подобного почтения, не белым же лицом? Но Дуан не поменял положения и быстро прогнал мысль прочь, чтобы она не сказалась на пульсе. Скрип прозвучал ближе.

— Мертв?

— Мертв. Даже не понял, что происходит.

Довольное хмыканье. Пальцы ле Вьора пробарабанили по столу совсем рядом с головой Дуана; в следующее мгновение бесцеремонно схватили и намотали волосы, потянули вверх. Все мышцы короля Альра’Иллы остались именно в том состоянии, в каком бывают у свежего, еще не остывшего и не окоченевшего мертвеца. Лицом он тоже не выдал боли, а когда чужие пальцы разжались, с безвольным стуком ударился о столешницу, изменив угол падения на ничтожную пару градусов, чтобы только спасти нос.

— Славно. — Советник опять постучал по столу. — Хм… братские чаши? О боги, знал бы он, с кем желает побрататься.

Кеварро промолчал. Ле Вьор усмехнулся и поставил что-то прямо перед Дуаном.

— Никто не удивится, что, бахвалясь победой, мальчишка выпил вина, найденного прямо здесь. Желтые часто оставляют случайным ворам и захватчикам яд. Усыпить ближнего, даже когда уже уснул сам, утащить за собой… скотский народец. Ладно. Убери альраилльскую бутыль с глаз долой, Кеварро, а лучше разбей. Пусть даже думают, что бедный король метался в агонии. Так грустнее.

Прозвучали шаги и звон стекла. Альраилльское вино последнего сбора потекло Дуану под ноги. Слух и чутье обострились уже настолько, что он это уловил.

— Славно.

— Мой долг выплачен?

Советник не ответил. Заскрипел стул: ле Вьор, видимо, сел возле Дуана.

— Удивительно решают все Моуд и Вистас, верно? — наконец раздался глухой голос. — Еще вчера я думал, что так и проведу остаток дней как псина этого самонадеянного дурака, которого некем заменить. А теперь мы все же заменим его нежной юной королевой! Благословите боги девочку, пусть проживет подольше, а лучше — умрет, рожая ублюдка.

— Да… — эхом откликнулся Кеварро. — Это было бы хорошо.

— Я воспитаю его под себя, — прошептал ле Вьор. — Не дам никаким пиратам и их помету тереться рядом, как с Таллом, да хранит нас его сиятельный взор. Старый Овег… он, может, и был Ученым, может, и стал мне дороже отца, и любил я его, как никого ни до, ни после… но он ошибся. Ошибся, воспитывая сына. Эйраты… подумай, Кеварро! Забавно, Овег ведь подружил сына с тварями, которые потом бросили его и приблизили его сон! Как так, а?.. Нет. Не отвечай. Просто сегодня… странная ночь. Да?.. И у нас много, много времени. Послушай…

Его величество падает на колени там же, где сошел с коня, ведь трупы уже вынесены и разложены в ряд на мостовой. С самого края — тело высокого рыжего мужчины; живот и горло его вспороты, а лицо обожжено, видимо, били с разных сторон, несколько человек, а потом просто бросили. Красивая женщина рядом получила лишь один удар штыком, ведь Катберт ле Вьор защищал супругу до конца, когда взбешенные солдаты штурмовали посольство. Защищал, закрывал… один удар, один, но и одного точного довольно. Ле Вьоры мертвы. Лучшие друзья — мертвы. Его величество, король Овег ле Спада, поднимает взгляд на щерящееся, ухмыляющееся здание — скорее горелый остов. А вот небольшая пристройка почти не осыпалась, хотя тоже дымится.

— Там… смотрели? — Слова хриплые, задушенные, чужие. — Живых… нет?

Солдаты качают головами.

— Туда не добрался никто… там не живут… она хозяйственная. Неважно уже, пусть горит, все равно ведь…

Все равно война. Все равно разрыв. Все равно — успеть бы уехать, прежде чем их — белых людей — перестреляют на улице, так же, как вырезали миссию. Даже сейчас этому мешает только огромный альраилльский отряд, загородивший пространство близ уничтоженного посольства. По ту сторону отряда — местные, черные дикари. И они уже знают, что белые перестали быть гостями Его Чернейшества. Скоро белые станут просто добычей, а их дети — жертвой Варац.

Овег Ученый резко поднимается и идет по пеплу и обломкам, по камням и балкам. Жестом останавливает ринувшуюся следом пару солдат. Они правильно боятся: король не обнажил меча, не вынул пистолета, а где угодно может прятаться очередная тварь. Но остается только подчиниться. Король Альра’Иллы исчезает в проеме маленькой пристройки.

Через пару швэ он возвращается оттуда. Не один.

— С ним — я. И хотя позже я узнал об этом даже не от него, а от одного из старых начальников стражи, я вижу все это. Вижу — и помню. Снится, Вудэн не дает мне забывать.

«Снится…» Стискивая зубы, Дуан остался недвижным. Он вдруг подумал, поймет ли Габо ле Вьор хоть что-то, если узнает, что не один сражается с собственными кошмарами, не один окольцован собственной памятью? Поймет ли юного принца?..

Но «юный принц» слишком давно вырос, чтобы ответить «да». А еще «юного принца» только что убили, отравили, и человек, горячо обрушивающий на Кеварро исповедь-отповедь, уверен, что сделал это почти своими руками, а может, и сделал бы при иных обстоятельствах.