Любовница коменданта - Семан Шерри - Страница 47

Звуки музыки наводнили комнату, а мой рот уже не был способен исторгнуть какой-либо звук.

— Что ты сказал? — спросил Йозеф, повернувшись к стоящему рядом охраннику.

— Я говорю, что она и вправду красотка, — сказал охранник, сжимая в руках винтовку. — Ребята нисколько не преувеличивают.

Адъютант пожал плечами.

— Я много раз слышал о ней, — продолжал охранник, — но сегодня в первый раз вижу ее собственными глазами. Йозеф, правда она красивая?

— Может быть, для еврейки и красивая, — ответил тот. — Так вот, Карл, у меня к тебе просьба. Эти документы попали сюда из лагеря…

— А ты уверен, что мне здесь можно находиться? — перебил его охранник, оглядываясь по сторонам. — Где комендант?

— Его не будет весь день, — отмахнулся адъютант. — Посмотри, Карл, эти документы — явная подделка. Но я не знаю, чьих рук это дело. Ты можешь выяснить?

— Конечно, — сказал Карл, пряча документы во внутренний карман. — Ради тебя, Йозеф, я сделаю все что угодно.

— Ты не беспокойся, я отблагодарю тебя, Карл.

— Брось, какие могут быть между нами счеты? Ведь мы как-никак двоюродные братья, — сказал охранник и посмотрел на меня. — Эх, я был бы не прочь оказаться на месте коменданта хотя бы на часок и позабавиться с этой красоткой.

— С этой еврейской шлюхой?

— До чего же хороша! Я бы отдал все что угодно за один разок с ней. А ты, Йозеф?

— Я бы показал ей, что значит настоящий немецкий мужчина.

— О, не сомневаюсь, — усмехнулся его двоюродный брат. — После этого она вряд ли осталась бы в живых.

— Дай срок. Когда она наскучит коменданту, ею займусь я.

— Ты объяснишь ей, что к чему, верно, Йозеф?

— Я знаю, как следует поступать с еврейскими шлюхами.

— Ты научишь ее уму-разуму.

— Она пожалеет, что вообще родилась на свет.

— Комендант действительно уехал? — спросил Карл. — На весь день?

Оба посмотрели на меня. В глазах адъютанта сквозила обычная неприязнь. Я прижалась к стене.

— Может, рискнем, Йозеф?

— Только я буду первым, — сказал адъютант.

Он поднял полы мундира и стал расстегивать брюки. Его двоюродный брат бросил винтовку и принялся поспешно снимать форму. Адъютант схватил меня за руку.

— Дай сначала я, а то после тебя мне ничего не останется, — взмолился двоюродный брат. — Дай сначала я!

— Сначала скажи мне, что ты собираешься с ней сделать, — спросил приятель коменданта, вылив из бутылки остатки шампанского.

— А что сделал Руди со своей любовницей-еврейкой? — спросил комендант.

— Отправил ее в газовую камеру. Нет, постой. Кажется, он ее застрелил. Я могу узнать. Так как ты собираешься с ней поступить?

— Пока не знаю, — сказал комендант, подливая себе коньяку. — Я еще не готов порвать с ней.

— Поразительно красивое лицо, — заметил его приятель. — Даже теперь.

— Да, — согласился комендант.

— Я мог бы достать цианистого калия, — сказал его приятель. — Через своего двоюродного брата. Трех таблеток будет достаточно.

— Да нет, я пристрелю ее, — сказал комендант. — Так будет проще.

— Будет проще, господин майор, если заглянете в список разрешенных для нас продуктов, — сказал мужчина, стоящий в очереди впереди меня. — Поскольку в графе «Разрешенные продукты» вообще ничего не значится, эта процедура займет меньше времени.

— В списке запрещенных продуктов кофе не указан, — возразил мужчина, стоящий за мной. Обращаясь к немецкому офицеру, он высунулся из очереди, задев мое плечо. — Значит, мы имеем право получить кофе.

— Еврееям кофе не положен, — отрезал немец. — Вы должны это знать.

— Но его нет в списке.

— Кофе отпускается исключительно лицам нееврейской национальности, — сказал немец, указав рукой на меня, и оба мужчины посмотрели в мою сторону. — Не мешайте мне работать, вы, оба. Для евреев кофе нет.

— Я хочу получить положенный мне кофе, — сказал стоявший перед прилавком мужчина.

— Кофе не относится к запрещенным продуктам, — повторил тот, что стоял за мной. — Его нет в списке.

— Значит, я внесу его в список, — сказал немец. — А вы будете оштрафованы за нарушение общественного порядка.

Он что-то черкнул на листке бумаги, потом взглянул на меня и расплылся в улыбке.

— Слушаю вас, фройляйн.

— Кофе не относится к числу запрещенных продуктов, — не унимался первый мужчина, отталкивая меня в сторону. — Вы обязаны отпустить нам кофе.

— У нас тоже есть кое-какие права! — воскликнул второй. — Даже при ваших законах.

К протестующим подошли двое охранников, вытолкнули их из очереди и повели за угол. Очередь притихла. Послышалось два выстрела, и охранники вернулись обратно. Уже одни. Офицер с улыбкой взял у меня продовольственные карточки.

— Итак, фройляйн, — сказал он, — чем могу вам служить?

— Я все думаю, чем бы тебе услужить, Дитер, — сказал комендант.

— О чем ты, Макс?

— Ты мой лучший друг. Мне ничего для тебя не жалко. Только скажи.

Приятель коменданта, пошатываясь, направился ко мне. На ходу он задел ногой упавший бокал коменданта, и он покатился по полу. Никто из них не обратил на это внимания. Комендант неверной походкой последовал за своим приятелем.

— Скажи мне, Дитер, чтобы ты хотел получить от меня в подарок на свой день рождения?

— Чего бы я хотел? — переспросил тот, остановившись передо мной. — Честно говоря, единственное чего бы я хотел, так это побыть разочек с ней наедине.

— С кем? С этой девушкой?

— Когда у тебя с ней все кончится.

— Тебе нужна эта девушка?

— Только на один раз и только после того, как ты решишь с ней расстаться.

Комендант сел на пол передо мной. Его друг последовал его примеру и взял меня за руку. Не сводя с меня глаз, он принялся гладить мою ладонь. Комендант нахмурился.

— Я не знал, что тебе нравятся еврейки, Дитер.

— Только эта еврейка. Одолжи мне ее на один разок перед тем, как ты отправишь ее в газовую камеру.

— Может быть, я не отправлю ее в газовую камеру, — сказал комендант. — Может быть, я ее застрелю.

— Значит, перед тем, как ты ее застрелишь. Она такая красивая. У меня никогда не было такой женщины.

Комендант схватил своего друга за плечо, и тот выпустил мою руку. Я тотчас же отдернула ее и прижала к груди. Комендант кивнул. Он посмотрел на меня, потом на своего приятеля и придвинулся ближе, оказавшись между нами.

— Я никогда не посягну на то, что принадлежит тебе, Макс.

— Я знаю, Дитер.

— Я люблю тебя, как брата.

— А я люблю тебя, как себя самого, — сказал комендант.

— Я не хотел тебя обидеть, Макс.

— Ты и не обидел меня, Дитер.

— Просто ты спросил, какой подарок я хотел бы получить на день рождения.

— И ты ответил, что хочешь эту девушку.

— Но она принадлежит тебе, Макс.

— Все, что принадлежит мне, в равной мере твое.

— Макс, ты это серьезно?

— Но имей в виду: только один раз. Один-единственный. Потому что сегодня твой день рождения. И потому что я люблю тебя.

— Макс! — воскликнул приятель коменданта, беря его за руку. — Макс!

— Но только один раз, — снова предупредил комендант.

— Сколько раз можно звонить? — произнес в трубке недовольный голос. — Сколько раз в день можно надоедать звонками?

Я прижала трубку к уху. В ней все время слышался какой-то треск. Я не зажигала лампу, и в комнате было темно, если не считать проникающего в окно мутного лунного света. В темноте мне мерещились какие-то шорохи и стоны.

— Вы хотите сказать, что Давид еще не вернулся? — спросила я.

— Да. Он на работе.

— Но сейчас ночь, — сказала я.

— Опомнитесь, какая ночь? У нас здесь день.

— О, я совсем забыла. Вы не знаете, когда он вернется?

— Как всегда, после работы.

— В котором часу?

— Не знаю. Я сказала вам это, еще когда вы звонили в первый раз.

— Вы могли бы ему передать…

— Я уже передала.