Удар током (СИ) - Яловецкий Вадим Викторович - Страница 14

Don’t you know that I’ll always be true

Когда в уши заливают патриотические песни типа “…Сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути. В коммунистической бригаде с нами Ленин впереди!”, подобные вольности коверкают сознание и режут слух. Но кому надо, тот услышит и прочувствует. Славное время начало семидесятых, первые ростки не советских пёстреньких ВИА, а отечественных рок-коллективов. А в авангарде ленинградские команды, типа “Лесные братья”, “Кочевники”, “Фламинго”, “Аргонавты” и “Феникс” разумеется. Просто забытый всеми недолговечный “Феникс” не лез вперёд с идеями русского рока, а скромно рубил не ахти какое бабло. Во всяком случае ни ни Голубеву, ни Магазинерам не приходило в голову представлять группу на фестивале под эгидой комсомола в кафе “Ровесник” и им подобным мероприятиям.

У нас много своих (моих) композиций на русском языке, присутствовали и такие, которые на любом конкурсе могли порадовать компетентное жюри сладкой патокой любовной лирики:

Нет чувств прекраснее любви

И знаю я и знаешь ты!

Когда в весенний ледоход

Зов сердца нас к себе влечёт…

или патриотическим маршем:

В битвах рождалась слава,

Ей пережить века.

На смену отцам прорастала,

Молодость в облака…

Ой, да мало ли чего можно найти в старых тетрадях, которые я раскладывал на “бочке” (большой барабан) и пользовался в качестве шпаргалки во время исполнения. В рот тычется микрофон, в руках палочки, одна нога занята хай-хетом и вторая - педалью, а глаза косятся в текст. “Правильные тексты” держали для всяких излишне любопытных представителей отдела культуры и особо привередливых директоров клубов. Изредка “размачивали” роковый жесткач подобными музыкальными демпферами. Этого требовал Магазинер, да мы всё понимали, система обязывала… После того, как Лёва публично признался в отъезде на ПМЖ, “Феникс” быстро увял, Мы дали ещё пару концертов и развалились. У каждого свои планы: мне в армию, Борзов женится, Голубев в консерваторию. Прощай “Феникс”, не оправдал название, больше не возродился, но мне было хорошо с тобой.

Появились новости интереснее: в сентябре пришла открытка на “Москвич”. Ездили на склад в районе Московского вокзала. Процедурой оформления занимался дед. Потом в ГАИ на регистрацию. Всё как обычно, но в отличие от лихих девяностых, никаких очередей. Тёмная личность восточной национальности предложила перепродать авто и получила отказ в жёсткой форме. Въехали во двор нашего дома и к неудовольствию любопытных быстро натянули на легковушку ранее приобретённый брезент. Краем глаза отметил, как в окно выглядывала бабушка. Остальная родня увидела новеньки “Москвич” в воскресение, когда вывез семью на обзорную экскурсию по Ленинграду и далее в пригород к Финскому заливу. Экая благодать на дорогах, машин мало, пробок ноль, всегда бы так. На обратном пути стали постукивать клапана. “Вот и началось”, - подумал я, - советский автопром - лучший автопром в мире”. Дед вызвонил знакомого из автомастерской, весь понедельник потратил с ним на регулировку и проверку узлов.

Пришло время осознать, чего я хочу на этом этапе существования. С армией всё понятно, жду повестку. Есть работа, теперь я аттестованный токарь четвёртого разряда, про завод ранее писал. Там ничего нового, всё так же сгорают подошвы рабочих ботинок, выдаваемых раз в квартал. Всё та же ругань в инструментальной кладовой из-за некачественных резцов. Рутина, одним словом. Аттестат и двухгодичный рабочий стаж предполагает поступление в Политехнический институт, куда меня подпихивает начальник цеха (готовит смену). Тут я буду долго думать: Политех всё-таки не моё. Плыть по течению и придерживаться сценария уже не хочется, а хочется назло судьбе набедокурить, плюнут на условности, повоевать с системой. Хочется - перехочется, я тут же отмёл душевные порывы. В активе существовала страсть к коллекционированию западного винила и записей. А ещё отлаженная система по перепродаже дефицитов. Фарцовка тоже тяготит, нет былой остроты опасности, да и в моей шкуре попаданца, эта острота нивелирована знаниями, адреналин не бодрит. Ну, купил у иностранцев, продал втихаря, заработал и что? Восторженные глаза покупателей, ахи знакомых девиц, всё было, было. Мне бы к семье, к собачкам, в тишину и покой старческого логова, что отстроил в Ландышевке, к ноутбуку и Инету с его безграничными возможностями. А я тут жмусь в личине двадцатилетнего пацана, упакованный знаниями, которыми ни с кем не поделишься.

Попытался объяснить маме, кому ещё такое доверишь. По странному взгляду родительницы понял, такие откровения она всерьёз не воспринимает и быстро перевёл в шутку. Мама не виновата, она принадлежит к другому поколению, выросшему в нужде и тяготах военных лет. Мир воспринимает буквально без допусков и фантазий. Я её не виню, если бы сделала вид, что поверила было ещё хуже. Пусть считает дурака валяет сынок, пусть - он самый лучший. Бог даст, станет человеком, как все. Вот именно, что не как все. На дворе осень, отсюда и настроение поганое. Дождусь повестки и смена обстановки пойдёт на пользу. Я всё помню и курс молодого бойца и сломанный клапан в противогазе во время учений по химзащите, и учения на убитом армейском ЗИЛ-131, и побег двух подчинённых, и стрельба на посту. Посмотрим, всё должно повториться в этом мире, законы времени и космоса вечны.

А что на любовном фронте? Читатель обязан знать. С Томкой пока всё хорошо, мы просто мало друг друга знаем. Оттого, забегая вперёд, для меня было полной неожиданность её первое письмо в армию, когда насчитал около тридцати орфографических ошибок. Я не “вшивый” интеллигент, однако себя считаю человеком образованным. Самому смешно - а в шестьдесят пять лет можно быть неучем? Меня такой расклад удивил и слегка напряг. Как же ты училась в школе девочка? Когда она приехала ко мне на свидание, я спросил об этой особенности письма. Тогда Тамара психанула и мой необдуманный вопрос послужил началом конца. Письма ещё приходили, но за полгода до дембеля перестали. И рванул влюблённый вояка в самоволку, и наткнулся на запертые двери. В квартире играла музыка, но мне так и не открыли. В тот день выпил из горлышка малька водки и вернувшись в часть и чуть не загремел на губу. Вот опять поторопился, при желании мог бы на одной странице дневника расписать всю оставшуюся до удара током жизнь. Зачем, раз обещал себе и потенциальным читателям описывать “будни-2”. А вот поездку к возлюбленной придётся откорректировать, да кое-что другое.

14. Служу Советскому Союзу!

Свершилось, я в армии. По устоявшейся привычке сравнивать ключевые моменты тогда и сейчас, уверенно заявляю: на сборном пункте картина та же. Так же колыхались новобранцы в непривычном строю, также выступал военком, а за ним ветеран. Но появились новые эпизоды. Военком был мне знаком, сопровождающий офицер мою фамилию выкрикнул в другую войсковую часть, нежели в первой жизни. Я решил вопрос службы с помощью незначительной взятки и грамотно подвешенного языка. Было промозгло и холодно, на дворе 19 ноября 1970 года. Среди провожающих дед и дядя, мне жалко, что регалии деда спрятались по пальто. В пёстрой толпе я вдруг узрел Пыжика, то есть одноклассника Димку Сайко. Вот так встреча! Сайко познакомил меня с другом детства Серёгой Семаниным, позже выяснилось, что служить будем в одной части, я - в автороту, Семанин - в роту охраны. Оркестр, прощалки-обнималки, далее в автобус и гудбай гражданская житуха. В окно увидал, как военком подошёл к деду и оживлённо заговорил, ну понятно гоношит однополчанина на выпивку. Третьего искать не надо - дядя тоже фронтовик. Хотелось опустить форточку и рявкнуть деду: “Не смей пить, бабке расскажу”. Да, какой там, тёплая компания сформирована и сейчас отчалит на куда-нибудь в пирожковую или кафешку. Дальше известный ритуал и бесконечные воспоминания о нелёгких фронтовых буднях.

В автобусе пошла по рукам бутылка знаменитой бормотухи “Три семёрки”, затем вторая, третья, кто такой щедрый? В Сертолово въехали в приподнятом настроении. Что там курс молодого бойца? Всё фигня, я-то подготовлен и как бить подошвой строевой шаг по команде “Рота!!!”, не забыл. И команда “Газы!!!” на слуху. И “калаш” разбирается за 45 секунд. Эх, армия! 9 декабря принял присягу. Затем зачислен водителем на бывалый ЗИЛ-131, на спидометре триста тысяч, деревянный кузов с брезентовым верхом - перевозка “живой силы”. Сказать по правде, армейские будни: нудная рутина, учения, изматывающие ПХД (парково-хозяйственные дни), мне не интересны, как скучны искушённому читателю.