Удар током (СИ) - Яловецкий Вадим Викторович - Страница 8

На следующий день прочитал в газете “Смена”, как неизвестный спас пешехода чуть не попавшего под колеса грузовика. Корреспондент рассказал, что “в кабине с водителем случился приступ эпилепсии. Стопа от судороги вдавила педаль акселератора в пол. К счастью никто не погиб, трое пострадавших доставлены в хирургическое отделение Военно-медицинской академии, находящейся в ста метрах от происшествия. Неизвестного пытаются установить”. Вот так, дорогой читатель, герои среди нас!

Учиться в путяге мне нравилось. Коллектив сплошь мужской - пацаны после восьмилетки, только мы с Юркой Потнягиным стояли особняком: два переростка, я - без пяти минут со средним, у Юрки аттестат имелся, но из-за болезни поступил на год позже. Рассказывали, что раньше в училище женского полу было в избытке. Но постепенно мужская профессия стала доминировать и вымыла из мастерских и учебных классов отвлекающий фактор. Нам платили стипендию, нас одевало и кормило государство. В будущей жизни я не раз вспоминал эту очень выигрышную примету социализма: страна готовила кадры, а не составляла списки на отчисления злостных неплательщиков за учёбу. Денег никто не отменял, но не всегда зарплата ставилась на первое место: был план, соцсоревнование, ну и что? Токарь высокой кларификации зарабатывал за двести рублей, плюс премии, тринадцатая получка и касса взаимопомощи - гарантированная выплата в особых ситуациях. В СССР работала система социальных лифтов. Кто это понимал и не бил баклуши, хорошо жил по меркам времени. Вот такой мой простой манифест из прошлого будущему.

8. С новым годом!

И он наступил, новый 1969 год - второй год моего существования в заданных рамках наново запущенной биографии. Период, принёсший кучу открытий, переоценку духовных ценностей и жизненных приоритетов. Я с особой теплотой вспоминаю эти прекрасные домашние посиделки всей семьёй.

Ёлку приобрёл на заводе “Русский дизель” - квота для рабочих. Шары, бусы, звезда и другие игрушки, покупались ещё в конце пятидесятых, когда я радостный вышагивал с дедом по ДЛТ (Дом ленинградской торговли) и требовательно указывал пальцем на то или иное понравившееся украшение. Меня подготовка к празднику ввергла в ностальгические воспоминания, я искренне радовался простой деревянной крестовине, обложенной ватой и предполагал, что первого января найду под ёлкой подарок от деда мороза, восторгался разноцветной мишуре, змейкам проводов с лампочками, незабываемому запаху свежей хвои.

Праздничный стол, покрытый накрахмаленной белой скатертью, радовал глаза до боли знакомыми и желанными кушаньями: большая ваза с оливье, сельдь под шубой, икра чёрная, да-да, мама купила её в рыбном на Петроградской. Варёная и жаренная картошечка на гарнир к языку, докторской колбасе, курице, отбивному шницелю, масса других очаровательных и подзабытых блюд. Круглый ржаной хлеб с вкуснющей корочкой (утренняя выпечка Пискаревского хлебозавода), домашние пирожки с капустой и рисом с яйцом. Мандарины, яблоки, да уголок экзотики: заморский фрукт ананас и ставшие привычными бананы - привет с братской Кубы. Над столом гордо возвышались бутылки сладкого советского шампанского за 4 рубля 17 копеек, тут же водочка и лимонад “Ситро”, глядя на который я тут же вспомнил, что за пустую бутылку можно было выручить двенадцать копеек.

Сегодня наша семья разделился на две половины: дед, дядя, я и мама, да бабушка с тётей. Не было приглашённых знакомых и дальних родственников. Типовая советская ячейка из трёх поколений, если не считать меня, как особого представителя генерации будущего. Они сейчас счастливы, они не вспоминают о репрессиях (год во внутренней тюрьме Большого дома для капитана Петрушевского), о войне (мать с тёткой в эвакуации, дед и дядя защищали Родину, а бабуля всю блокаду работала на хлебозаводе, это её и спасло); родня радуется сытой жизни, великим стройкам, завоеванию космоса, мирному атому. Они не замечают тотальный дефицит и скудные прилавки, они не знают, что через двадцать три года развалится СССР, что любимая страна стремительно втянется в хаос и разруху, хоть и не соизмеримую с последней войной, но воспринимаемую как национальную катастрофу. Мои, горячо любимые, этого уже не увидят… Это увижу я, ваш вечно юный Димочка Петрушевский, излагающий в своём тайном дневнике, впечатления о незабываемой новогодней ночи.

За пятнадцать минут до Нового года, пришли соседи поздравить и угостить своими нехитрыми кулинарными изделиями. Тогда подобная традиции ещё соблюдалась, как яркий след ленинградских коммуналок и голодной жизни по талонам поле войны. И вот программа “Время”, дикторы поздравляют дорогих товарищей с праздником (спустя два года лучший “застойный” генсек откроет линию обращений к советскому народу). Наконец, яркий и праздничный “Голубой огонёк”, с Валентиной Леонтьевой, Игорем Кирилловым, Светланой Моргуновой.

Жильцам нашего дома не повезло: телефонная линия молчала - где-то повреждён провод или ещё чего. Раздосадованные жители высыпали на улицу к двум будкам телефонов-автоматов, что рядом с домом. Выстроилась очередь, все хотели поздравить близких и знакомых. В самый разгар веселья, я оставил своих домочадцев и выскользнул на улицу отзвониться Томе. Тамара моя знакомая с которой у меня завязались отношения. Не то чтобы жениться собирался, но общались мы тесно.

Двухкопеечных монет с собой не было, но дамская пилочка вполне заменяла стандартную “двушку”, а если не жалко то гривенник, ведь бессовестный таксофон проглатывал и их. Пилка просовывалась в щель между корпусом и диском, а в момент соединения требовалось нажать контактный рычаг монетосборника. Такой вот, давно забытый способ обмана АТС (автоматической телефонной станции), в принципе, за подобные манипуляции полагался срок. Инженеры на АТС этот фокус конечно знали и позже модифицировала свои телефоны, поставив защитную пластинку. До эры мобильной связи в Ленинграде (Санкт-Петербурге) оставалось четверть века.

Я поболтал с Томкой и вернулся к своим. Раскрасневшиеся дед с дядей курили на лестничной площадке и спорили. Я присоединился со своими дефицитными сигаретами “Ява”. Дед поморщился глядя, как я залихватски щёлкаю зажигалкой, а дядя махнул рукой:

- Когда началась война, я в пятнадцать уже дымил, ты тогда, папа, молчал. Позже, на фронте, без табака вообще каюк. Пусть курит, в восемнадцать лет не зазорно.

- Я ещё и водки выпил сегодня, мне можно, как рабочему классу. А сам зачем куришь, дед? Тебе Колесов запретил! Всё расскажу бабуле. Я может сам когда-нибудь брошу.

И бросил, правда это “когда-нибудь” наступило спустя сорок три года, у каждого своя история борьбы с вредными привычками. Позже появятся импортные табачные бренды, потом изделия с пониженным содержанием никотина, электронные сигареты и масса фармацевтических средств. А сейчас дымили трое мужчин с богатым жизненным опытом, абсолютно далёкие от дум о вреде курения и занятые непростыми мыслями о своём месте в новом году.

- Да, - протянул дедушка, - а мне здоровья уже не хватает, если бы не операция, так бы с папиросой и представился.

Дедушка, Петрушевский Илья Матвеевич, ровесник века. В девятнадцать лет, по комсомольской мобилизации, ушёл воевать в конный корпус Буденного, где получил первый боевой опыт. О зарубленных белогвардейцах армии Деникина никогда не рассказывал. Потом учёба на курсах красных командиров и служба в политотделе армии. Арестован в 1938, через год выпущен и направлен в Ленинградский военный округ. Потом финская зимняя компания и Великая Отечественная. В октябре у деда случился инфаркт, врач озвучил мрачные перспективы на самое ближайшее будущее. Я это знал и решил продлить деду жизнь. За отсутствием интернета, взял в библиотеке подшивку журналов “Здоровье” и “Наука и жизнь”. Из них узнал об успешных и революционных операциях выдающегося советского хирурга Василия Ивановича Колесова в клинике 1-го Ленинградского медицинского института.

Под видом студента прошёл в хирургическое отделение и обратился непосредственно к заведующему с яркой пламенной речью о ветеране трёх воин, обречённому на смерть, поскольку врачи бессильны помочь старому коммунисту. Василий Иванович посмеялся над моей хитростью и записал деда на приём. Операция прошла успешно. Мы приехали к выписке на улицу Льва Толстого, я всучил маме бутылку коньяка и отправил поблагодарить хирурга. Дед был счастлив, а когда узнал от мамы похвалу Колесова за проявленную настойчивость внука, прослезился. Ведь запись к хирургу расписана за полгода вперёд.