Вызов Ланселоту: есть ли нынче рыцари без страха и упрека? - Веселова Валерия - Страница 22

И Чернов предложил: пока суд да дело, займемся игровыми автоматами. Чтобы выиграть нужную сумму. Но и здесь необходим стартовый капитал! Чернов сказал: обойдемся! Автомат нам и так деньги отдаст, надо только выбрать время, когда рядом никого не будет.

— То есть тайно, — подчеркнула администратор.

И немножко разобрать автомат: всего-то делов — что-то там законтачить.

— Сломать! — сказала администратор.

И автомат будет играть без жетонов! Они пришли в тихий час. Никто не хотел, чтоб горело, — а кто может этого хотеть?! Автомат уступил крестовой отвертке, но не сдался окончательно.

— Система безопасности, — усмехнулась администратор.

Он задымил… этот проклятый автомат. Наверное, из-за короткого замыкания — свет вырубило во всем корпусе.

Роза Яковлевна выдвинула очень неприятную версию, усугублявшую и без того тяжелое положение мальчишек:

— Как же, так я и поверила: чтобы играл без денег! Да они просто хотели разобрать автомат и снять кассу!

— Это неправда! — выкрикнул Кирилл.

Администратор хмыкнула:

— Как же!

Ольга хлопнула рукой по столу так, что все вздрогнули.

— Кирилл не умеет врать! — громко сказала она. — И не станет!

Тут уж администратор перекинулась на Ольгу:

— А вы-то откуда взялись? Я вам вчера ясно сказала: мест нет. Что же вы у нас в пансионате делаете?

Ольга взглянула на Елену Игоревну и сказала:

— Я работаю с интернатскими детьми, если вам так интересно. Вот мой руководитель. А это мой сын.

— Очень хорошо. Значит, ваш сын не врет? Значит, бесплатно поиграть — это не воровство? Очень хорошо! Я пока не вызывала милицию. Сейчас придет наш мастер. Он специалист, и он скажет, чего стоит шалость ваших правдивых деток. Видите ли, шалить дети могут бесплатно, а расплачиваться за последствия придется деньгами. И вы нам в двухдневный срок все оплатите. А уж кто, сколько и в каких долях, думаю, решите сами. По-семейному.

И мастер действительно пришел. Он сказал, что последствия пожара, на удивление, оказались невелики. Сгорели все сопротивления, изоляция — «ну и вонь!». Еще кое-что выгорело — придется заменить весь блок, подкрасить кое-что — словом, в тридцатку можно уложиться.

— Какую еще тридцатку? — грозно переспросила администратор.

— Ну, тысяч. Рублей, конечно. Я позвоню на фирму, узнаю, сколько потянет замена. Ну, будет около того. Еще повезло, что не в долларах, — прибавил мастер, с сочувствием глядя на растерянных взрослых.

Для кого как, а для Рукавишниковых и эта сумма была ощутимой. Без денег они никогда не сидели, но это были деньги на жизнь — «на горшок с кашей», как пошучивал Иван. Не переводились у них и доллары, числом ровно сто, причем одной бумажкой. Банкнота появилась в незапамятные времена и, естественно, не тратилась и в долг никому не давалась. Лежала себе и лежала. На всякий случай. Ольга еще переживала, что год выпуска 1994-й и банкнота устареет, а Иван успокаивал: не лопнут, не лопнут «президенты».

Елена Игоревна тоже пребывала в растерянности. Сумма, особенно если поделить ее пополам, не слишком большая для интерната. И не такое переживали. Да вот беда: Чернов уже не был интернатским. Официально они распрощались друг с другом. Но здесь-то он по такой же путевке, как и остальные! В свое время она радовалась, что удалось договориться. А теперь… Теперь не отвертишься — он их.

Но как неправильно все это! Елена Игоревна спиной ощутила холод в предчувствии предстоящих разбирательств по этому поводу. И еще эта Рукавишникова неофициально работает…

Поскольку заинтересованные лица никаких возражений относительно расплаты за порчу имущества не высказали, администратор закончила обсуждение ЧП.

Оказавшись на свободе, все четверо в нерешительности остановились у выхода из административного корпуса. Чернов и Кирилл смотрели на взрослых, а они, похоже, и сами не знали, что делать. Наконец Кир не выдержал:

— Ма, можно я на тренировку пойду?

Ольга неопределенно пожала плечами. Кирилл мгновенно исчез. Лениво переставляя ноги, ушел и Чернов — в столовую на полдник.

— С Черновым надо срочно что-то делать! — сказала Елена Игоревна. — Он до конца смены нам и не такое устроит. Хоть бы в Москве комнату поскорее выделили! Надо связываться с жилотделом. Ну а вы… Вы-то что собираетесь делать, Ольга?

— Не знаю. Придется звонить отцу. У него зарплата неплохая.

— Он что, министр?

— Да нет. Оператором на телевидении работает.

Телевидение? Какая-то идея смутно забрезжила в голове Елены Игоревны…

— А ваш отец не мог бы нам с комнатой посодействовать? СМИ все-таки. Ну, для Чернова…

А что? Попытка не пытка. Получив всю нужную информацию из досье на Чернова, Ольга пошла на переговорный, звонить отцу. Мобильник-то до сих пор не работает — кредит действительно кончился. Ольга не расспрашивала сына, куда он его расфукал. И так ясно, что трубку, полученную для экстренных звонков домой, он давал направо и налево.

После разговора с отцом Ольга немного успокоилась. Молодец ее папка! Он, ни слова не говоря, пообещал сегодня же выслать на ее имя деньги, оплатить телефон и насчет комнаты тоже пообещал.

Но главное беспокойство не отпускало — что делать с сыном?

Тренировка у него… Гений фехтования после дружеской вечеринки в трактире на страже добра и справедливости со шпагой в руках.

Дождавшись окончания тренировки, Ольга зашла за Кириллом. Они примостились на скамеечке тут же, в опустевшем спортзале.

— Что будем с тобой делать, Кирилл?

На этот раз сын не хорохорился. Граница допустимого была перейдена, и он это чувствовал.

Они говорили долго. Ольга рассказала, что в детстве и сама, бывало, дружила «не с теми» (так, во всяком случае, считали ее родители). Правда, Оля была тогда постарше Кира. И при всех обстоятельствах и дружбах она-то всегда оставалась сама собой. А вот у Кира это, похоже, не получилось.

— Почему ты думаешь, что не получилось? — с обидой спросил Кирилл.

— А ты как считаешь? Разве ты ни в чем не изменил себе прежнему? Вот ни на столечко?

Ольга показала кончик ногтя на мизинце. Ответом было молчание.

— Но ты, наверное, не виноват, — продолжила мать. — Ты просто не знал: чтобы построить новое, нельзя разрушать старое.

— Разве я что разрушаю?

— Вообще-то, да. Даже пожар устроил. Но я не об этом. Я о том, сынок, что, кажется, пришло время твоего взросления. А это значит, что у тебя должны появиться свои собственные ценности. Свой особый мир. Может, тесно тебе стало среди нас? Может, ты увидел, что вокруг много равноправных миров? Мне это понятно. Но только ты не учел одного: у тебя есть прошлое — мысли, поступки, люди, которых ты любил. И уважал. Ты как-то жил все эти годы, чем-то дорожил. Вся фишка в том, чтобы в погоне за собой, таким взрослым и таким новым, не предать…

— Я ничего и никого не предавал, — твердо сказал Кирилл.

— Это ты так думаешь. А я считаю иначе: вышло, что ты просто так, за здорово живешь, взял и отдал все прежнее на откуп этому самому Чернову. То есть, конечно, не просто так — взамен ты получил его ценности и представления о мире. Стоило ли?

Кирилл хотел что-то возразить, но теперь уже Ольга перебила его:

— Подумай, сынок. Я сказала тебе об очень сложных вещах. И не жду ответа прямо сейчас. Крепко подумай. И решай.

— Что решать, мам?

— Как — что? Мы же с этого начали: что нам делать, Кир? Потому что, признаюсь по секрету, без твоего решения я теперь никогда и ничего для тебя сделать не смогу. Ни памперс поменять, ни соску дать.

— Мне и не нужен памперс.

— Я догадалась.

Ольга улыбнулась и переменила тему:

— Пойдем после ужина купаться?

— Да я в бильярд… — начал было Кирилл, но посмотрел матери в глаза и сказал: — Лучше на дальний пляж. Я покажу тебе.

Вечер выдался теплый и тихий. И так же удивительно тихо было на душе у Ольги.