Интервью для Мери Сью. Раздразнить дракона (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 1

- Предатель! – в сердцах воскликнула я, глядя на то, как на моем надежном товарище и верном соратнике вспыхнул красный индикатор.

   Старенький диктофон будто извинялся и предупреждал: прости, подруга, но ещё несколько часов работы, и я потухну уже навсегда.

   Умом я понимала, что рано или поздно этот день настанет, но в душе жила неистребимая вера, что «когда-то» - ещё далеко, и уж точно – не сегодня. Но вот и она сдохла, вместе с аккумулятором.

   Захотелось расплакаться от отчаяния.

   Я была с ним неразлучна с тех самых пор, как попала сюда. Он выручал меня, бережно храня в своей цифровой памяти малейшие оттенки смыслов, интонаций, витиеватых сплетений велеречивых рассуждений и четких отрывистых реплик, что больше всего напоминали приказы. Мой диктофон. Подарок самой себе на двадцатилетие. Он был той связующей нитью, тем канатом, на котором держалась моя вера в то, что я вернусь.

   Вновь окунусь в круговерть если не совсем счастливой, то хотя бы понятной жизни с повышенной стипендией, стажировкой, навязчивым однокурсником Сашкой, задавшимся целью перенести наши строго вертикальные (хотя я мечтала вообще о параллельных) отношения в горизонтальную плоскость…

   Все это, ещё недавно такое привычное и уютное своей повседневностью, оказалось в прошлом. Сейчас меня окружала суровая реальность мира, где не ведают, что такое интернет. Зато о троллях наслышаны. И даже знают верное средство от них. Тяжелое, как веское слово, и острое, как политическая шутка, но весьма материальное. Двуручный меч называется.

   Один такой «прибор для борьбы с троллями» и лежал сейчас неподалеку. В комплекте к нему должен был прилагаться рыцарь. Но это у приличных людей набор соответствует инструкции. У таких же рыжих, как я, вечно недостающую деталь приходится заменять ее величеством Импровизацией. Так и в этот раз.

   Меч, одна штука, был. Тролль сдохший, тоже в количестве одной единицы, наличествовал. А воином в нержавейке от местного «Армани», увы и ах, даже не пахло.

   Впрочем, и без помощи рыцаря, из меча и горного здоровенного уродца вышла презанятная композиция, разместившаяся посреди лесной поляны. Единственным зрителем оной была я, сидевшая под разлапистой елкой. Но мне не было дела до раскинувшегося звездой тролля, пронзенного мечом и ныне изображавшего на полставки шашлык.

   Я скорбела по cвоему диктофону. Ему я порою решалась выговориться без утайки, он выручал меня, когда память моглаподвести. В этом мире, где в небесах царствуют драконы, а под землей роют свои шахты гномы, старенький диктофон, собранный трудолюбивыми руками жителей Поднебесной, был моим талисманом, амулетом, который оберегал мою веру в то, что я сумею вернуться домой.

   Слезы все же побежали по щекам. Злые, горькие, отчаянные, беззвучные. Решительно стерла их рукавом. Глянула на горного истукана: здоровенный, зараза. Но справилась же я с ним. Значит, и с остальным тоже справлюсь! Сумею, смогу во что бы то ни стало. Я же будущая журналистка.

   Взгляд упал на экран. До полной разрядки есть ещё пара часов записи. Отложить? Ρастянуть агонию или…

   В памяти верного друга было множество звуковых файлов. Голоса, записанные тайно и в открытую, мысли и рассуждения… Но все – чужие.

   Нажала на кнопку записи. Пусть хотя бы последняя будет обо мне.

   Время шло. Начать говорить о себе оказалось на удивление тяжело.

   На поляне стояла тишина, а я все не могла произнести ни звука. Наконец, чтобы облечь слова в форму, решила взять интервью. Сама у себя. Мысль ещё не успела до конца оформиться, а журналистский рефлекс уже сработал и прозвучал стандартный вопрос, с которого и начинается большинство интервью.

Она же первый вопрос:

   - Расскaжите немного о себе

   Сразу стало как-то легчė и проще. Даже тролль - и тот уже показался чуточку привычнее, что ли. Словно я влезла в любимые разношенные домашние тапочки. Слова нашлись сами. Много.

   Тот день был обычным, ничем ңе примечательным среди остальных побратимов календаря. Одиннадцатое апреля. Сугробы только-только стаяли, и из-под юбок начали пробиваться первые коленки. Хотя ветер все ещё норовил укусить холодом, а в воздухе сквозила промозглость.

   В общем, весна. Время очаровательное для влюбленности и насморка. И если первого в моем арсенале не наблюдалось, то второго – с лихвой. Я хлюпала носом, мои кроссовки – впитанным подношением одной из щедрых луж.

   Как ни торопилась, на планерку я все же опоздала. Стянула вязанную шапочку, пятерней пригладила растрепавшиеся волосы и приcтроила свою видавшую виды куртку ңа вешалку. Моя одежка удостоилась соседства с шикарным кожаным плащиком Лики Южной (по паспорту – Марии Γоловкиной, но, как говорится, в статьях о гламуре все должно быть прекрасно, и имя автора – в том числе). Я лишь хмыкнула. Ну да, мне, Сашке Конокпаėвой, стажерке, едва сводящей концы с концами, до Лики-Марии, а по совместительству и пассии главреда, как сумоисту до габаритов балерины. Вот разве что наша одежда может висеть рядом, вровень. В остальном….

   Как оказалось чуть позже, связывать нас с Южной может не только вешалка. Едва я просочилась в кабинет начальства и приготовилась мимикрировать под цвет стен, как наш главред (за глаза величаемый почетным главгадом) оскалился приветственной улыбочкой:

   - А-а-а, вот и наша звезда госпожа Конокпаева пожаловала! Милочка, вы отнюдь не премиленькая женщина, и уж точно не хорошая мысль, чтобы опаздывать! Но тем не менее…

   Я опустила взгляд в пол, памятуя, что пять минут позора – это не только плата за опоздание (чтоб тому водителю, что подрезал маршрутку, в которой я так торопилась на работу, весь год из покрышек гвозди вынимать!), но и возможность получить в этом месяце полную зарплату. Увы, три месяца стажировки и оплачивались соответствующе. То есть почти никак. Оттого я для себя решила: если издевки начальства я ещё могу перетерпеть, то голодный желудок и визгливую хозяйку квартиры, у которой я снимала комнатку – нет.

   Поэтому я терпеливо молчала, пока главгад Игорь Сергеевич, выпятив свою изрядную пивную мозоль, изгалялся в остроумии.

   Нет, можно было развернуться и уйти, тем более что журнальчик «Сплетни live» был не чета «Форбсу», но и я Пулитцеровской премии в анамнезе не имела, а лишь мечтала о ней. К тому же, пусть официально и числилась студенткой пятого курса журфака, но по факту… Занятия у нас почти закончились ещё в январе. На повестке дня значилось написание диплома.

   В то время, пока мои одногруппники наслаждались последними месяцами безмятежной студенческой жизни, я решила приступить к активным поискам постоянной работы. Нашла. На свою голову. Сперва (аж несколько часов) гордилась должностью штатного журналиста и мысленно даже похвалила себя за предусмотрительность: в июне-то, как все получат диплoмы, будут с руками отрывать любые вакансии по свежеобретенной специальности, а я к этому времени уже…

   Радовалась ровно до того момента, пока не познала всю глубину паскудного характера главгада.

   Вот и сейчас, пока он пытался ужалить побольнее, мыслями я была с зарплатой и вторым разделом диплома, который нужно сегодня дописать.

   - … Эй, Конокпаева, ты все ещё с нами?

   Главгад подошел вплотную и пребольно щелкнул меня по носу.

   - А? - я заморгала.

   - Я говорю, что тебя удостоили чести взять интервью у самого Артура Бейметова.

   Я не поверила своей удаче: сам Бейметов! Режиссер, умудрявшийся создавать клипы не хуже, чем у заграничных звезд. Кстати, правильно сделала, что не поверила.

   Задание, на первый взгляд весьма интересное и, что немаловажно, питающее не только дух, но и кошелек, оказалось, как та пресловутая кастрюля супа, в которую от щедрот шмякнули половник вассаби, теорeтически съедобной: проглотить и переварить можно, а на практике… От Лики Южной у меня были изжога, несварение и тошнoта почище, чем у будущих мамочек в первые месяцы беременности. Но именно эту гламурную фифу мне отрядили в наперсницы и соавторы по статье. Бонусом шел фотограф, относительный мастер репортажной сьемки. Относительный, потому что относился к ней спустя рукава, хотя кадры выходили отличными.