Госпожа поневоле или раб на халяву (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" - Страница 34

Дверь бодро хлопнула, и в квартиру влетела радостная, свеженькая мышь с пакетами и пакетиками в руках и увесистым рюкзаком за спиной.

— Ау, все живы? Чертенок, не сильно оголодал? Хоть яичницу сделал себе? — брызжущая энтузиазмом она, сходу, едва разувшись, проскочила в кухню и резко остановилась, во все глаза таращась на пустое ведерко из-под мороженого.

Я попытался ей сказать, что яичницы у нас только королевы делать обучены, а чертям и демонам это умение как-то без надобности… но кроме хриплого надсадного кашля выдавить ничего не получилось.

Мышь перевела расширившиеся глаза на меня… Снова на пустое ведерко… На меня…

— Ах ты, поросенок! — как-то растерянно проговорила она, сваливая свои покупки на пол. — Ну бессовестная же ты морда! И безмозглая! — на последней фразе голос мыши набрал силу и возмущение.

В ответ я ей попытался прокашлять, что совести у меня нет и никогда не было, а вот с мозгами все хорошо, лучше, чем у некоторых…

— Что? — ехидно переспросила мышь, — горлышко бо-бо? Свинская твоя моська?! И как только не треснула!

Бросив на ведерко еще один взгляд, по которому можно было понять, что мороженого она все-таки тоже хотела, мышь переключилась целиком на меня.

Подошла, быстро приложила прохладную с улицы ладошку ко лбу, грозно сверкнув на меня глазищами из-под очков, когда я попытался вывернуться. Замерев, мы постояли, гневно глядя друг на друга. На самом деле было даже приятно, пока эта злобная женщина не влепила мне нехилый такой подзатыльник! И быстро отошла ставить чайник, пока я возмущенно кашлял на нее.

— Безмозглый мальчишка! Это надо было додуматься! — ругалась мышь, вытаскивая из шкафов и ящиков какие-то баночки и пакетики.

Я молчал, потому что кроме хриплого кашля ответить ей все равно было нечем.

Сушеное рассыпчатое содержимое баночек и пакетиков, то чайной ложечкой, то на глаз, засыпалось в большую кружку. Надеюсь, ничего ядовитого там не окажется.

— Да как не лопнул только! И не слипся, засранец такой! Пей!

Кружку, уже доверху залитую кипятком, поставили прямо перед моим носом. Я принюхался — пахло отвратительно, и поверху плавали какие-то крошки.

— Хоть через сито процеди! — прокашлял я, отодвигая от себя эту гадость.

— Я сейчас тебя самого процежу! — мышь сердилась, продолжая грозно сверкать глазищами. — Даже если проглотишь, только на пользу пойдет!

Но все же забрала кружку, и быстро перелила зелье в другую, через ситечко. Даже открыла баночку с чем-то тягуче-сиропообразным и вкусно пахнущим, и добавила пару ложек в питье. "Заботится", — сладко мурлыкнуло что-то внутри и на душе стало приятно и даже как-то теплее, черти бы побрали этого жлоба с его мороженным!

— Пей, кому сказано! Пей, свинтус бессовестный!

Ну я и выпил… Марбхфхаискорт! Гадость редкостная!

Мышь тем временем ускакала куда-то в комнаты, и там захлопала дверцами шкафов и ящиками. Вернулась нагруженная, как тягловый тролль, и сходу начала меня терроризировать. Сначала чуть не задушила огромным, лохматым и чертовски колючим шарфом, потом протянула мне в руки два таких же чертовски колючих шерстяных носка и многозначительно кивнула на мои босые ноги. Я обреченно надел это убожество, потому что спорить и сопротивляться сил не было. Затем на меня напялили какую- то шерстяную вязаную безрукавку… И в заключении на стол перед носом с грохотом поставили миадерпиан. Оба его столбика ушли в глубокий минус. Мышь выразительно повела глазами и встала надо мной, сложив на груди руки, как статуя праведного возмущения. Я откинулся на спинку стула, нахохлившись и чувствуя себя полным идиотом в этом прикиде, старательно пытаясь не дать очередной порции кашля вырваться на волю.

Никогда раньше мне не было так странно плохо. Я вообще не очень понимал, что со мной происходит, у меня не то что кашля, насморка не было… Даже за последние сто лет!

— Так, — сказала мышь, устав гипнотизировать мое укутанное шерстяное тело. — Ну-ка пошли со мной… Сегодня у нас будут не вечерние процедуры, а своевременные. И градусник вон весь в упадке, и у меня впервые настроение подходящее, надавать одному умнику по заднице, чтобы пару дней чесалось и думалось лучше! Пошли-пошли!

Мышиный настрой мне как-то не очень понравился. Только что тут забота в полный рост шла, лечить вроде как собирались, отварами отпаивали…

Глянул в окно. Смеркалось. Но до ночи еще жить и жить, а мы же перед сном меня порем обычно. Ничего не понимаю, марбхфхаискорт! Чего на мышь накатило? Ну не мороженого же ей жаль, на самом-то деле?

А мышь, подпихнув меня в сторону моей комнаты, сама нырнула в свою спальню и вернулась оттуда, зажав в руке… деревянную щетку-расческу.

Ну вот и пойми этих женщин, то она от нее нос воротила, то явилась с ней, как с флагом. Гордая и воинственно настроенная, плюхнулась на диван и с решительным видом поманила меня к себе.

— Иди сюда, несчастье мое!

Хаааискорт… Не нравится мне блеск в ее глазах, не правильный он какой-то!

Мышь совершенно бесцеремонно ухватила меня за пояс штанов и подтащила к себе поближе. Еле удержался, чтобы не дать ей по рукам.

Посмотрела на меня вроде снизу вверх, потому что она сидела, а я стоял. Изобразила свой фирменный, прожигающий насквозь и пробирающий до печенок взгляд. Прожгло и пробрало, но леший меня в лесу на пне поимей… Я тоже зол, и не меньше, чем мышь! Не выспанный, голодный, кашель еще этот дурацкий! Одела как… придурка мохерового!

Но мышь, пользуясь тем, что сопротивляться у меня сил не было и миадерпиан на ее стороне, взяла и дернула с меня штаны, за резинку на поясе, спуская их вниз вместе с трусами!

— Раз мозгов у тебя как у пятилетнего: назло слопаю ведро мороженого и заболею, значит, и воспитывать тебя надо соответственно. Укладывайся, как ты там говорил тебе стыднее? Животом мне на колени?

Никогда в жизни… даже когда я действительно был маленький! Мне не приходилось стоять с шарфом на шее, в носках и безрукавке… вязанных, черти их на веревки распусти… и со спущенными до колен штанами! Да еще давясь от кашля…

Марбхфхаискорт! Миадерпиан мог и не пищать радостно от восторга, сообщая, что моя норма унижения на сегодня получена. Она перевыполнена, как всегда с этой странной женщиной! Ничего не сделала, а втерла ниже плинтуса!

Это непередаваемое словами ощущение, когда ты не соблазнительно раздетый, а беззащитно полураздетый, да еще носки… и шарф… и безрукавка…

Стыд размягчал тело, подавлял, сжигал, унижал… хотелось провалиться сквозь землю или сдохнуть прямо тут на месте. Хотя не-е-ет, бесы на том шарфе повесь… того, кому эта идея пришла в голову! Сдохнуть со спущенными до колен штанами и в шерстяных носках?! Да я сгорю со стыда уже в виде зомби!

Алена:

Ну вообще! Нет, мне не жалко было мороженого… Хотя, какого черта! Жалко! Да я весь день предвкушала, как буду вечером смаковать эту сливочную прелесть со свежими фруктами и шоколадной крошкой… Мммммм…

Я даже Пашку отругала не очень сильно, и милостиво согласилась принять извинения за идиотизм и долбодятство с утра пораньше. А прожорливому засранцу накупила и готовой еды, и полуфабрикатов, и даже продуктов, чтобы из них самостоятельно соорудить обед. Ну не умеет, научу. Кулинарную книгу дам, валялась где-то. И вообще, интернет ему в помощь.

А тут вам здрасте! Нет, ну в самом деле! То, блин, он взрослый и зрелый, по самое… когда не надо! А то, как пятилетний балованный ребенок, назло маме отморожу нос и буду сморкаться на пол! И что теперь? Вроде температуры нет, а хрипит, как старый пылесос с дырявым шлангом, и глазки подозрительно тусклые.

Обозлилась я всерьез. Ну, свинюка же бесстыжая, хоть бы подумал, не обо мне, так о собственной дурной персоне! Я пока отпаивала травками и закутывала в самое шерстяное и кусачее что нашла (оно и в воспитательных целях полезно, и для здоровья), тихо булькала внутри от возмущения и дозревала до серьезных репрессий.