Возвращение чудес - Крышталев Владимир Анатольевич - Страница 10

Вопрос был непростым, но затруднений у меня не вызвал. Я ведь сам еще на Менигуэне подолгу ломал голову над тем, как воспринимаю Марго, и почему именно так. Поэтому ответил без задержки:

- Я постоянно подозревал, что она ведет какую-то игру, но меня подкупала ее… искренность.

Пауза перед последним словом вышла сама собой. Я понял, куда клонит мой собеседник. Однако я ведь тогда действительно чувствовал открытость Марго по отношению ко мне!

- Ну и что? - возразил я на свои же мысли. - Это значит лишь то, что она играла превосходно.

Спокойно усевшись прямо на траву возле своего кресла, Клод с заметным наслаждением вытянул ноги и заметил:

- Это значит лишь то, что она не играла.

- Как? Ты сам минуту назад утверждал обратное.

- Ты приписываешь мне слова, которых я не говорил, - улыбнулся мой собеседник. - А именно: я не утверждал, что Марго имитировала свои чувства к тебе.

- Но она играла… - не сдавался я. Клод меня озадачил, но не убедил.

- Играла. В других отношениях. Думаю, именно это вызывало у тебя головную боль. Ты всегда очень тонко чувствовал людей, а тут никак не мог понять, в чем дело. Тебя и обманывали, и не обманывали. Кстати, по мере того, как ваши отношения развивались, Марго было всё труднее играть. Видеть с закрытыми глазами она тебя научила по собственной инициативе. Она очень хотела избежать того сценария, который мы для тебя придумали. Мне пришлось настаивать.

Чуть сменив позу, Клод продолжил:

- Я не буду обсуждать философские вопросы типа: "Что такое любовь?", "Возможно ли любить человека и при этом его обманывать?". Думаю, ты уже давно нашел на них ответы. А вот насчет Марго скажу: обидел ты ее все-таки зря. Но с этим предстоит разбираться тебе самому.

Он поднялся с земли, отряхнул брюки.

- Дальше останавливаться на каждой детали не имеет смысла. С Горвальдио начались уже сплошные декорации. Нам пришлось нанять уйму актеров, которым - чтобы они не удивлялись - сообщили, что богач с причудами снимает фильм для собственного удовольствия. Мы вложили изрядную сумму в переделку рабочих туннелей на Скале. Но, честно говоря, сам я опасался твоей проницательности. Ты мог заметить, насколько картонным был сюжет, и перестать воспринимать происходящее серьезно.

- И что, декорациями было абсолютно всё? - полюбопытствовал я как-то без выражения в голосе.

- Хм? - Клод вопросительно взглянул на меня.

- Ну, встреча с Анри на Менигуэне, парень на Горвальдио, которому я помог вернуть дом. Это тоже части сценария?

- Не знаю, о каком парне с Горвальдио ты говоришь, - пожал плечами мой собеседник. - С Анри я знаком (благодаря тебе) - очень смышленый молодой человек. Но в сценарии их не было. Мы ведь не могли полностью изолировать тебя от жизни. А то, что ты по собственному желанию помогал посторонним людям, говорит только о том, что тебе близка наша позиция. Верно?

У меня на этот счет было свое мнение, однако я не стал его высказывать. Одно дело, когда ты помогаешь людям по-человечески, и совсем другое, если твоя помощь становится "божественной". Масштабы не те, и здесь нужно верить в свою непогрешимость - или не вмешиваться вовсе. Но кто застрахован от ошибок? Клод вмешивается - значит он считает себя выше других? Лучше других? Остальные - просто глупцы, не способные понять, что им нужно в действительности? Не уверен, что мне нравится такая точка зрения.

По поводу же дальнейшего рассказа Клод был прав: всё и так ясно. После пережитого я не обратил внимания на всякие мелочи - а зря. Когда Марго волшебным образом появилась на Менигуэне, живая и здоровая (лишь немного бледная), рассуждать мне не хотелось. Какая-то часть моего сознания решила, что Клод сотворил очередное чудо. Но следовало задаться вопросом: если, как сказала Наташа, переносить в нужную точку пространства вместе с собой живых существ даже для Клода невозможно, то каким же образом уже воскрешенная Марго так быстро нашла меня?

Тут мне в голову постучалась неожиданная мысль:

- И что же, рана на самом деле была иллюзией? Или…

- Рана была настоящей, - ровно сказал Клод. - Со своими способностями ты мог бы разгадать подделку.

- Но это же!… - от возбуждения я вскочил на ноги. Кресло за спиной резко качнулось. - Это ни в какие ворота не лезет! Заставлять человека страдать из-за какой-то игры!

Мой собеседник поднял бровь:

- У нас было что поставить на карту. И потом, несколько минут назад ты заставил страдать этого же человека в игре с куда меньшими ставками.

- Я - не играл!

- Хм. А что же ты, по-твоему, делал?

- Я… к сожалению, я не смог сдерживаться. Но кто бы на моем месте смог? Вы разыгрывали меня до тех пор, пока я не дал слово. А потом, значит, все равно?

- Не понял. Ты бы хотел, чтобы тебя разыгрывали и дальше? - Клод усмехнулся, увидев мое замешательство. Затем его лицо вновь стало серьезным, и он наконец снова сел в свое кресло. - Что касается твоего обещания, то оно недействительно.

Мне показалось, будто я ослышался.

- Что?

- При заключении договора тебе не были известны все критические условия. Мы допустили намеренное умолчание важной информации. Посему договор следует признать нечестным. Ты свободен от любых обязательств, взятых на себя ранее. Яхта Блонди - к твоим услугам. Моральный ущерб, причиненный нами, мы покроем по взаимной договоренности. Но мое приглашение к сотрудничеству остается в силе. Выбор же - остаться или уйти - за тобой.

- И ты думаешь, я останусь? - спросил я.

Клод не ответил и даже не пошевелился. Он просто молча ждал.

Я оглянулся на парк, среди растительности которого исчезла Марго. Уходить почему-то не хотелось. Да, меня изрядно разозлили методы этих "богов", однако благодаря им я прикоснулся к тайне, увидел мир по-новому. Теперь тайна влекла.

- Ну, если ты так думаешь, - произнес я, снова поворачиваясь к собеседнику, - то ладно уж, остаюсь. К тому же, я еще не услышал все ответы, и запросто от меня не отделаться. Что там со свирелью Утреннего Облака?

Собственно, боя как такового не было. Этвик сделал большой шаг вперед и с огромной силой ударил мечом. Защищаясь, капитан подставил свой клинок. Раздался оглушительный звон, после которого я обнаружил, что руки капитана пусты, а две половинки его меча лежат на земле отдельно друг от друга.