Танец мельника (ЛП) - Грэм Уинстон - Страница 35

Он предложил мистеру Келлоу беспроцентный заём на два года в размере пятисот фунтов. Потеря этой суммы означала, что шахта Уил-Грейс будет работать на три недели меньше, если будет принято решение ее закрыть.

Мистер Келлоу без колебаний согласился взять деньги, проделав это почти с достоинством, которого доселе не демонстрировал. Росс даже заметил в его взгляде сожаление оттого, что он не попросил больше, раз уж ему так легко пошли навстречу.

Одиннадцатого мая Джереми получил из Итона короткую записку от Валентина:

«Я только что получил весточку от Джеффри Чарльза, написанную левой рукой. Он попросил сообщить вам, что жив и идет на поправку. Его трижды ранили при Бадахосе, но он надеется через несколько недель вновь вернуться в полк. Его правую руку проткнули штыком, он считает, что ему повезло ее сохранить, но пока написание письма для него утомительно, поэтому он просит прощения. Посылает свою преданную любовь всем вам...»

Около пяти вечера, когда мистер Спенсер Персиваль, барристер, премьер-министр Великобритании, вошел в вестибюль Палаты общин, собираясь произнести речь о проблемах промышленности северной Англии, его застрелил человек по имени Джон Беллингем, брокер из Ливерпуля, доведенный до отчаяния отказом в выплате компенсации.

«Герб пройдохи» — небольшой постоялый двор неподалеку от церкви Сола, на улице, ведущей в Фернмор, дом Келлоу. В 1770-1780-х годах таверна старого Джо Тресиддера, брата Джонатана Тресиддера, когда-то главного пайщика Уил-Рэдиант, процветала, шахтеры часто наведывались в это заведение. Но закрытие Грамблера в ноябре 1788 года стало для таверны смертельным ударом, от которого уже нельзя было оправиться. Появление простецких пивнушек и забегаловок, где распивали контрабандное спиртное, усугубил положение, а когда Джо умер, некому стало продолжить его дело.

Так что старая таверна прекратила существование. Какое-то время там жили два плодовитых, но неблагополучных семейства по фамилии Хоскин и Бард. Лучший представитель последнего успел поработать в Тренвите. Вспышки эпидемий и нищета унесли их всех на кладбище или в богадельню, и место осталось за кузеном Тресиддеров. Недавно таверну продали Неду и Эмме Хартнеллам, которые снова открыли ее в качестве гостиницы и собрались поселиться там с двумя детьми и привлечь достаточное число жильцов, чтобы свести концы с концами.

Последние месяцы всё шло замечательно. Постоялый двор открыли, как местечко чуть более высокого класса, где можно выпить, и «Герб пройдохи», хоть и потрепанный, был достаточно просторным, чтобы предложить пару отдельных комнат, где люди более состоятельные могли бы выпить и поговорить без посторонних. Вот что в первую очередь понравилось Джереми Полдарку, Стивену Каррингтону и Полу Келлоу, там они и встречались время от времени.

Джереми недовольно жаловался Стивену, что его не включили в план покупки спасательной лодки в Пензансе. На что Стивен ответил:

— Разве ты не понимаешь, что теперь я и без того в зависимости от Полдарков? Раз я стану твоим зятем, то не могу просить твоей помощи, как будто уже им являюсь. Можно ли мне сейчас просить? Разве не понятно?

— Нет, не понятно.

О деньгах, данных в долг, знали только они с Клоуэнс.

— В любом случае смог бы ты так долго отсутствовать дома и на шахте?

— Шахта могла бы прекрасно обойтись без моего внимания. Похоже, мой кузен Валентин Уорлегган был прав, когда предположил, что его отец никогда не продает что-либо ценное...

— Что ж, в следующий раз провернем что-нибудь вместе.

— А он будет, следующий раз?

— Всегда что-нибудь подворачивается, уж поверь. Просто будь начеку и не зевай.

Джереми взглянул на часы.

— Пол опаздывает. Как думаешь, он придет?

— Не видел его неделю. Он в отъезде.

— Знаю. Стивен, я серьезно обдумывал...

— Что именно? Как можно заработать денег?

— Пойти на войну. Мне двадцать один. Отцу было восемнадцать, когда он пошел воевать. Его отец купил ему чин лейтенанта в полку герцога Уилтшира в Эдинбурге...

— Зачем?

— Зачем? В смысле, зачем он пошел на войну? Думаю, его обвиняли в контрабанде и...

— Ха! Это интересно. Оказывается, он нарушал закон в молодости.

— Все нарушают законы, Стивен... Мы только что получили весточку от моего кузена Джеффри Чарльза, владельца Тренвита. Его трижды ранили при Бадахосе, а я здесь зря теряю время.

— Хочешь знать мое мнение, Джереми?

— Если желаешь его выразить.

— По-моему, ты чокнулся.

— Наверное.

Миссис Хартнелл вошла в комнату с двумя кружками эля. Высокая, моложавая, привлекательная женщина с сияющими черными глазами и прекрасными темными волосами, как у цыганки, и на двадцать лет младше своего мужа, который служил лакеем в Техиди, пока не унаследовал немного денег от тетки. Молодым людям она нравилась, потому что всегда отличалась веселым и живым нравом и была не прочь поболтать, прислонившись к дверному косяку, или незаметно выйти, если поймет, что постояльцу хочется побыть одному. Джереми иногда посещали шальные мысли, что при определенном стечении обстоятельств она могла бы стать его теткой.

Когда она удалилась, Стивен заговорил:

— Воевать — это безумие. Даже если в тебя не попадет пушечное ядро и ты не потеряешь руку или ногу, ты останешься ни с чем: без денег, наград, тебе даже спасибо не скажут. Посмотри, как бывшие солдаты шатаются по округе, спившиеся и разорившиеся, им нечем гордиться, кроме всей этой болтовни о героизме. Если всё же хочешь сражаться, чего я тебе не советую, то тогда хотя бы поступай во флот, есть хоть небольшая, но вероятность получения денежной награды. Заметь, сражения на море — наверное, самое кровопролитные; но хотя бы в итоге не останешься без гроша. И всё же...

— Что ты хотел сказать?

— Если ты должен воевать, то почему бы не на каперском корабле?

— Тогда это будет совсем не та война.

— Ну, скажу я тебе, ты можешь с успехом рассчитывать на сражение с французами, с каким и столкнешься в армии Веллингтона, но тут хотя бы будут деньги.

— Думаю, здесь кое-что поважней денег. Всё равно мне некуда их вкладывать.

— В прошлом месяце, — сказал Стивен, — капер из Фалмута «Персил» захватил судно с грузом шелка из Валенсии, которое французский капер сопровождал в Шербург. Быстрое сражение, и судно уже захвачено и доставлено в Фалмут. Говорят, оно стоит восемнадцать тысяч. Только представь себе величину награды!

— Понятия не имею.

— Ну, не меньше трех тысяч. Может, и вдвое больше, если действовать умело.

— У меня нет денег, — повторил Джереми.

— Совсем нет?

— В честь победы британского флота при мысе Трафальгар отец подарил нам с Клоуэнс по пятьдесят фунтов. Я положил свои скромные сбережения в банк Труро, поскольку у нас было всё необходимое, а также неплохие деньги на карманные расходы. Но в прошлом году по соглашению я купил у Харви котел Тревитика и остальные части за половину стоимости, потому что они делали насос для Уил-Лежер. Все пятьдесят фунтов и ушли... Только это ни к чему не привело. С таким же успехом можно было швырнуть деньги в море.

Стивен удивленно приподнял брови, услышав в речи Джереми печальный оттенок.

— У тебя же есть акции в Уил-Лежер, как и у меня.

— Да, отец продал их мне по той же цене; в любом случае я не могу получить за них деньги.

— Наверное, все-таки мне стоило вложиться во что-то более понятное, — заговорил Стивен, — но тогда я думал только о Клоуэнс, решил, что, может, твоя семья отнесется ко мне благосклонней.

Вошел Пол. Синяки у него на лице стали теперь одного цвета; если ссадины на голове и болели, он всё равно не жаловался, но выглядел обеспокоенным и важным. В руках у него была кружка эля, купленного у прилавка, а под мышкой он нес газету.