Над пылающей бездной - Гриллс Беар - Страница 73

Сила этой твари — относительно ее размеров — была просто невероятной. Джегер ощутил, как в его жилах вскипел адреналин. Скафандр топорщился и собирался в складки, а тем временем четыре сильные конечности обхватили голову Уилла. Джегер начал обеими руками отрывать их от себя, но тут его взгляду неожиданно предстало совершенно шокирующее зрелище. Прямо перед ним возникло лицо — красноглазое, безумное, оскаленное, — и существо бросилось на него. Длинные желтые клыки ударились о щиток.

По какой-то неведомой причине приматы считают людей, заключенных в скафандры, более страшными и агрессивными, чем когда они совершенно беззащитны. Как и предостерегали Джегера во время инструктажа в Фалькенхагене, обезьяны, даже такие маленькие, как эта, способны превращаться в очень опасных противников.

Еще более опасных, когда их мозг запекается вирусной инфекцией, полностью изменяющей их поведение.

Джегер нащупал глаза облепившей его твари — одно из самых уязвимых мест. Его пальцы в перчатках соприкоснулись с ее глазницами, и он классическим приемом крав-мага, не требующим особой ловкости или скорости, изо всех сил вдавил их внутрь.

Пальцы Уилла погрузились во что-то скользкое, жирное и влажное — он чувствовал это даже сквозь перчатки. Из глазниц животного вытекала жидкость — кровь.

Он вдавил большие пальцы еще глубже, подцепив одно из глазных яблок. Наконец обезьяна сдалась и свалилась с него с яростным визгом. Последним разжался хвост, обвивавший шею Джегера смертельной хваткой.

Раненое и безнадежно больное животное тем не менее совершило отчаянный бросок, пытаясь уйти от преследования. Джегер поднял свой МП-7 и нажал на спусковой крючок. Одним выстрелом он сразил спешащую в укрытие обезьяну.

Она замертво упала на землю.

Уилл наклонился, чтобы осмотреть ее, обводя неподвижное тело лучом фонаря. Под редкой шерстью кожу примата покрывали вздувшиеся красные пузыри. А там, где ее туловище вспорола пуля, из нее струилась река крови.

Но это нисколько не напоминало нормальную кровь.

Она была черной, зловонной и тягучей.

Смертельный вирусный суп.

Воздух ревел в ушах Джегера, напоминая звук железнодорожного состава, несущегося по длинному темному тоннелю. Каково это — жить с таким вирусом? — подумал он.

Что значит — умирать, не зная, что именно тебя убивает?

Твой мозг превращается в поджаренное месиво из лихорадки и бешенства.

Органы расползаются внутри тела.

Джегер содрогнулся. Это место было воплощением зла.

— Эй, малыш, ты в порядке? — окликнул его по рации Рафф.

Джегер мрачно кивнул, затем махнул вперед. Они зашагали дальше.

Обезьяны и люди на этом проклятом острове были близкими родственниками. Их родство насчитывало бесчисленные тысячелетия. Теперь им приходилось сходиться в смертельных схватках. Тем не менее гораздо более древняя — первобытная — жизненная сила подстерегала и тех, и других.

Она была крохотной и невидимой, но значительно превосходила их в могуществе.

Донал Брайс заглянул сквозь прутья в ближайшую из клеток и нервно почесал лысую голову. Этот крупный неуклюжий парень лишь недавно получил работу в карантинном отделении вашингтонского аэропорта имени Даллеса и до сих пор не разобрался, как работает вся эта дурацкая система.

Будучи новичком, он получал гораздо больше ночных смен, чем все остальные. Он считал, что это вполне справедливо и, если начистоту, был рад такой работе. Найти ее оказалось нелегко. Болезненно неуверенный в себе, Брайс часто прикрывал свою слабость в чем-то гулким, оглушительным смехом.

На собеседованиях это мало кому нравилось, тем более что, как правило, он смеялся в самые неподходящие моменты. Словом, Донал обрадовался, получив работу в обезьяньем доме, и был исполнен решимости зарекомендовать себя с самой лучшей стороны.

Но Брайсу казалось, что увиденное им — очень скверная новость. Одна из обезьян выглядела совсем больной. Ей явно было плохо.

Его смена близилась к концу, и он вошел в обезьяний дом, чтобы покормить животных, как делал каждое утро. Это было последней задачей перед тем, как сдать смену и отправиться домой.

Недавно прибывшие животные создавали ужасающий шум. Они колотили по металлической сетке, прыгали по клеткам и вопили: хотим есть.

Но только не этот малыш.

Опустившись на корточки, Брайс внимательно присмотрелся к зеленой мартышке, скрючившейся в глубине клетки. Она обеими руками обхватила свое тельце, а на забавной сообразительной рожице застыло странное остекленевшее выражение. Из носа бедняги струилась слизь. Сомнений в том, что этому малышу плохо, не оставалось.

Брайс пытался вспомнить, что положено делать в тех случаях, когда одно из животных заболевает. Кажется, такого зверя полагалось изъять из основного помещения и поместить в изолятор с целью не допустить распространения болезни.

Донал до безумия любил животных. Он до сих пор жил с родителями, и дома они держали самых разнообразных питомцев. Отношение к собственной работе у него было несколько двойственным. С одной стороны, Брайсу было по душе находиться рядом с обезьянами — в этом не оставалось ни малейших сомнений. Но с другой, ему не могло нравиться то, что их привезли сюда для медицинских исследований.

Он вошел в подсобку и взял инструменты, предназначенные для перемещения больных животных. В комплект входил и длинный шест со шприцом на конце. Брайс зарядил шприц, вернулся к клетке, просунул шест между прутьями и очень осторожно проколол кожу обезьянки.

Ей было так плохо, что она на это почти не отреагировала. Нажав рычаг на конце шеста, Брайс впрыснул лекарство в кровь зверька. Спустя минуту он открыл клетку, на боку которой было написано название компании-экспортера — «Заповедник приматов Катави», и вытащил из нее потерявшую сознание мартышку.

Брайс отнес ее в изолятор. Чтобы перенести примата, он натянул резиновые перчатки, но больше никакой защитной одежды на нем не было. Он пренебрег сложенными в углу подсобки костюмами и масками, поскольку в обезьяньем доме никогда не было никаких заболеваний, а значит, этими средствами защиты никто ни разу не пользовался.

Он положил неподвижное тельце в клетку-изолятор и уже собирался закрыть дверцу, как вдруг вспомнил слова одного из местных сотрудников — из числа тех, кто был к нему расположен. Если животное заболело, это, как правило, можно определить по запаху из его рта.

«Может, стоит попробовать?» — спрашивал себя Брайс. А вдруг это поможет ему выслужиться перед начальником? Вспомнив рекомендации своего коллеги, он заглянул в клетку и помахал ладонью над мордочкой обезьяны, направляя воздух в сторону своего носа и одновременно делая глубокие вдохи. Впрочем, ничего особенного уловить ему не удалось, не считая стоявшего в клетке слабого запаха застарелой мочи и пищи.

Пожав плечами, он закрыл клетку и щелкнул задвижкой. Затем посмотрел на часы и увидел, что уже несколько минут назад должен был сдать смену. Честно говоря, сегодня Брайс торопился. Была суббота, и он выложил довольно внушительную сумму за доступ на слет героев комиксов в центре города.

Надо было поспешить.

Через час он уже был в конференц-центре Уолтера Э. Вашингтона, по пути заскочив домой, чтобы наспех сменить рабочую одежду на повседневную и взять костюм. Родители возражали против этой поездки сразу после ночной смены, но он пообещал им, что вечером как следует отдохнет.

Припарковав автомобиль, Донал вошел в здание, где рев мощных кондиционеров сливался с приятным гулом голосов и смеха, заполнявшим огромный конференц-центр, который в этот ранний час уже бурлил жизнью.

Брайс направился прямиком в зал для завтрака. Он умирал от голода. Наевшись и напившись, поспешил в кабинку для переодевания, откуда несколько минут спустя вышел… супергероем.

Дети льнули к Халку. Они обнимали его, хотели сфотографироваться со своим всемогущим кумиром. Особенно потому, что Халк во плоти выглядел гораздо более веселым и дружелюбным, чем когда-либо на экране.