Меч (ЛП) - Джонсон Джейн - Страница 61

Между "утесом" и деревьями маячил зазор, но слишком большой, чтобы попытаться спрыгнуть с дерева на парапет или, в данном случае, на вершину утеса. Восемь братьев специально не давали растениям заградить обзор на площадке, чтобы можно было найти и уничтожить любых монстров, разгуливавших за стенами замка во время прошлых еженедельных нашествий. Теперь лишь иллюзия мха и случайного усика виноградной лозы портили вид выветренной годами, немного шероховатой поверхности скалы, шероховатой достаточно, чтобы казаться настоящей, но почти лишенной растительности, чтобы попытаться вскарабкаться.

Моряки стали препираться.

— Дорога не может вести в никуда, — заспорил с остальными бородач, и Треван прислушался к ним с помощью Универсального Языка. — Думаю, это своего рода иллюзия. Зачем еще прокладывать дорогу между пляжем и утесом, не имя на то особой причины? Мы такой причины не нашли, и поэтому эта стена, несомненно, иллюзия!

— У нас только один иллюзия-блокатор, да и тот остался на борту. Лорд Арагол глаз с него не спускает, — добавил худощавый высокий мужчина.

Гологрудый широкоплечий моряк провел рукой по скале.

— На ощупь, как настоящая. Если это иллюзия, то мастерская.

— Права Мужчин запрещают магию — мы приплыли на еще одну землю чародеек, — вставил четвертый.

«Интересный разговорчик», — подумал Треван.

— Треван, первый флаг готов; сочтешь ли ты за честь подтвердить требования Ее Величества на этот остров? — пропел Эванор в уши в своей излюбленно раздражающей манере. — Встречаемся на восточном парапете.

Треван подернул ушами, тихо мяукнул и преобразился. Медно-полосатый домашний кот стал золотисто-рыжим ястребом. Оттолкнувшись от ветки, он пролетел между деревьями, воспарил вверх по утесу, который на самом деле был стеной, и чуть сменил траекторию, чтобы приземлиться на крышу башни, казавшейся снаружи вершиной скалы. Проковыляв в птичьей форме к лестничному пролету, Треван преобразился и только спустился на несколько ступенек, как столкнулся с Эванором, поднимающимся с обернутым в ткань флагштоком.

— Мы сделали его как стяг, — объяснил Эванор. — Тебе нужно лишь установить древко и поправить клин. И будь осторожен.

— Или что, погибнуть в первый день своего визирства? — язвительно заметил Треван, забирая флаг у брата. Покачав головой, Треван стал серьезным: — Я подслушал моряков, они упомянули какой-то иллюзия-блокиратор. У них есть такой, но он у лидера, лорда Арагола. Как я понимаю, это наш Щёголь. А еще они на дух не переносят волшебниц, и возможно женщин вообще, судя по тону… хотя я еще не выяснил почему.

— Я передам остальным. Будь осторожен, брат.

Треван усмехнулся:

— Я осторожен как любая кошка.

Отвернувшись, Эванор закатил глаза.

Вернувшись на крышу, Треван пробормотал шепотом, потер руки и преобразился в третий раз в свою самую крупную орлиную форму. Подойдя к стягу, лежащему на камнях под ногами, или точнее под когтями, он осторожно схватил ношу, расправил крылья и с силой взмахнул. Поднявшись над внутренними зубчатыми стенами парапета, Треван облетел дворец с громоздким грузом несколько раз, пока не набрал достаточной высоты, а затем повернул на юг, чтобы не попасться на глаза морякам при пресечении иллюзорной стены-скалы.

Повернув на восток еще раз, он пролетел прямо над верхушками деревьев, пока не достиг края леса, за которым начинался пляж. Нырнув под сень деревьев, он нашел широкую толстую ветвь, приземлился на нее и осторожно трансформировался, вновь принимая человеческую форму. Сверток со стягом и шестом чуть не полетел на землю. Сдержав проклятия, Треван схватил заветную ношу и прислушался, вглядываясь в травяной покров внизу.

Как только ветка с Треваном перестала раскачиваться, показался моряк. Не испытывая ни малейшей тревоги, едва ли бегло оглянувшись по сторонам, мужчина задрал рубашку, расстегнул штаны и справил нужду, покачиваясь напротив дерева, на которое потекла струя. Треван подождал, пока моряк закончит, отвернувшись от этой демонстрации «хорошего воспитания». У Тревана могло быть множество животных форм, которые ему нравилось принимать, но он был привередлив как кошка.

Треван, вероятно, обладал самым тонким вкусом из братьев, почти как Доминир, чье единственное требование на превосходство по данному вопросу состояло в том, что он предпочитал облачаться в более богатые ткани чаще, чем Треван, который не обеспокоился этим на острове. Треван считал, что раз здесь нет ни одной женщины, на которую можно произвести впечатление, то зачем стараться?

Тихо спустившись с дерева, Треван пробрался сквозь кусты, пока не оказался у края джунглей, где кустарник был самым густым, так как щедро купался в солнечном свете. Перед тремя лодками все еще красовался отвратительный красно-белый флаг. Настало время отлива. Некоторые моряки собирали моллюсков, выкапывая их из обнаженных приливом песков. Остальные, кажется, все еще не вернулись с разведки. Крикливо одетый лидер сидел в центральной лодке, повернувшись спиной к берегу, пригубив хрустальный кубок, переливающийся в солнечном свете, и вкушая с белоснежной салфеточки, расстеленной у него на коленях. До остального мира ему не было никакой заботы.

Треван бесшумно выскочил из-за кустарника и зашагал по песку. Никто не замечал его… но так было задумано: простая коричневая туника и немного более темные штаны мало отличались от одежды, которую носило большинство моряков. Треван держал достаточную дистанцию, чтобы любой из моряков, взглянувший на него, подумал, что он просто из другой группы.

Остановившись у флага, Треван вытащил его из песка и, прислонив нежеланный ансамбль к груди, вытряхнул стяг Сумеречного острова, воткнул деревянный стержень в отверстие, оставленное в песке прошлым флагом, и вдел отверстие на деревянном бруске на вершину клиновидного древка, чтобы тот устойчиво держался на шесте. Затем Треван перекрутил чужеземный флаг и его короткое древко, быстро связывая их вместе. Контур вокруг очертаний горы и леса, изображений восьмиконечной звезды и полумесяцев на флаге стал менять цвет с синего до бледно-зеленого, оттенков желтого, золотистого персикового, розового и до насыщенного темного фиолетового с медленным величественным изяществом. Треван обошел знамя и вышел к середине лодок.

Лорд Арагол — в столь нелепо вычурной одежде это не мог быть никто иной — продолжал отведывать сыр с хлебом, запивая их вином. Он, казалось, не заметил присутствия Тревана, даже когда светловолосый волшебник подошел к лодке в пределах видимости чужака. Глубоко вздохнув, Треван развернул флаг с красным кулаком, красным контуром и белым фоном, позволяя ему упасть прямо перед глазами чужеземца. Тот поперхнулся хлебом.

— Правами Мужчин! Как ты смеешь бросать знамя на песок, олух?! — потребовал он ответа на языке своего народа (каким бы он ни был), заставляя уши Тревана дергаться, пока зелье Универсального Языка переводило для него. Щёголь прожег карими глазами лицо Тревана и слегка нахмурился, очевидно, пытаясь вспомнить, видел ли он этого наглеца прежде.

Треван бросил флаг в лодку.

— Вы установили флаг на нашем пляже.

— Конечно, установил! — грубо воскликнул старший на несколько лет мужчина, поворачиваясь к той части берега, где несколько секунд назад красовался их флаг. — Я захватил весь пляж во имя короля, установив… флаг. Откуда он взялся?!

— Я поставил. Во имя нашей королевы, — добавил Треван, скрещивая руки на груди и забавляясь, как широко распахнулись глаза у иноземца.

Чужестранец резко обернулся; мягкое пушистое перо на шляпе с широкими полями сложилось вдвое, чуть не разломавшись пополам.

— Ее Величество не желает, чтобы чужеземцы ходили гоголем по нашей земле и собирали фрукты без ее разрешения. А особенно ей не нравятся чужеземцы, присваивающие себе наши земли. Вот мой дружеский совет, незнакомец. Больше не испытывай ее терпение столь невежливым жестом.

Чужеземец выпрямился в выброшенной на берег лодке, от чего та немного закачалась в песке, и стал сыпать оскорблениями: