День гнева (СИ) - Герр Ольга - Страница 42

- Если хочется плакать, не сдерживай себя. Станет легче.

- С чего вдруг?

- Первые эмоции всегда самые сильные. Это надо пережить, - подбодрил он.

- Со временем все пройдет?

Губы Алекса сложились в его фирменную улыбку.

- Это никогда не пройдет. Мы все-таки в аду, это не ярмарочный аттракцион "Комната страха", к которому можно привыкнуть.

Невыносимо было слушать его насмешливые комментарии, и Ева приготовилась выдать в ответ какую-нибудь гадость. Она напряглась, припоминая ругательства, как вдруг туман поредел. Впервые с начала путешествия она взбодрилась и испытала нечто отдаленно напоминающее надежду.

Но радовалась она зря. После открывшегося путникам вида туман уже не казался отталкивающим. Ева была не против вернуться в его безобидную мглу. В конце концов, ничего плохого он ей не сделал.

Равнина, испещренная морщинами огненных рек, задыхалась в поднимающемся от них пару. Земля была выжжена, как если бы пережила несколько сотен атомных взрывов. Небо покрылось запекшейся кровавой коркой, навек скрывшей солнце, звезды и луну. Обреченность - это слово более чем полно характеризовало пейзаж.

Ева не сразу осознала, что по щекам текут слезы. Солоноватые капли оседали в уголках губ. Вместе со слезами ее покидало все светлое и наивное, что еще было в ней.

Алекс и Ева продолжили путь мимо долины, простирающей внизу, мимо кратеров вулканов полных лавы и гнева. Все это и многое другое мелькало под копытами Тенебры, летящей по небу, будто Пегас.

Слезы высохли, а вместе с ними высохла и Ева. Внутри образовалась пустыня: ни чувств, ни страха, ни боли. И это было к лучшему. Она снова дышала полной грудью, вернулась ясность мыслей, только где-то внутри (пожалуй, в области сердце) сжалась в комок и затаилась девочка с волосами цвета липового меда, которой она была совсем недавно и вместе с тем так давно.

- Бог мой, что это? - из-за охватившего ее благоговейного трепета Ева перешла на шепот.

Прямо по курсу проступили контуры строения. По размерам оно превышало все виденное Евой ранее. Дом или замок (она еще не определилась с называнием) занимал территорию, на которой бы легко поместилось с десяток стадионов. Сверху здание походило на причудливый лабиринт, словно сумасшедший зодчий - этакий Мичурин от архитектуры − взял и смешал в одну композицию несколько построек и стилей.

От дома несло вязким страхом. Ужас был настолько осязаемым, что, казалось, лип к одежде и коже, проникая сквозь поры к сердцу с целью навсегда поселиться в нем.

Голос Алекса заставил Еву вздрогнуть:

- Это здание − душа всего, что ты видишь вокруг, и наша конечная цель. Мы называем его Домом Красного Дракона.

- Кто такой Красный Дракон, о котором вы постоянно твердите?

- Это тебя не касается. По крайней мере, сейчас.

Ева искоса посмотрела на парня. Его лицо было непроницаемо, точно он нацепил маску. Не определить, какие эмоции он испытывает, глядя на остроконечные шпили Дома.

Лошади начали снижение, подбираясь к воротам Дома, и Ева разглядела их во всей красе. Ворота из двух цельных кусков черного камня высотой с пятиэтажную хрущевку производили кошмарное впечатление. Стоит таким захлопнуться за твоей спиной и пути назад уже не будет. Но хуже всего был барельеф. Страдания грешников, запечатленные в камне, служили предупреждением: 'Оставь надежду всяк сюда входящий'. Навеки застыли перекошенные от крика рты, обезображенные лица и отрубленные конечности. Адское пламя лизало пятки нечестивцев, демоны заносили над их головами кривые ятаганы, забрызганные кровью и слезами замученных ими душ.

- До чего жуткий барельеф, - она поняла, что сказала это вслух лишь когда Алекс ответил.

- Это метафора.

- В каком смысле?

- В аду нет физических страданий, так как нет тела. Никто никого не режет и не жарит на сковороде. Это выдумки людей. Здесь истязают душу.

Ева не поняла, как это - истязать душу, но переспрашивать не стала, не желая вникать в подробности. Увлеченная изучением барельефа, она не сразу заметила фигуры у ворот: Сергея и всадников с лошадьми. В современной одежде они напоминали пришельцев из космоса в средневековом мире. Внешность демона изменилась: он сделался выше, а его скулы заострились, придав лицу неестественную худобу, но все же в новом облике угадывался знакомый Еве Сергей.

Демон подождал, пока Ева с Алексом присоединится к ним, и повернулся к воротам. Раскинув руки, он прокричал:

- Abyssus abyssum invocat!

Демон широко улыбнулся, и Ева увидела его остроконечные зубы, усиливающие лютое выражения его и без того хищного лица.

Голос Сергея прокатился по равнине перед Домом подобно валуну. Ворота содрогнулись и заскрежетали. Осыпав всадников каменной крошкой, они разъехались в стороны. Изнутри пахнуло затхлостью и тленом.

Тенебра нервно топталась на месте. Ева успокаивающе погладила бок лошади, ощутив сотрясающую ее дрожь. Бедное животное было напугано.

- Вперед! - скомандовал Сергей.

Ссутулив спины, всадники пошли за демоном. В стенах Дома Ева почувствовала себя утопленником с привязанным к ноге камнем, неумолимо тянущим ее ко дну. Ворота за спиной завибрировали и с громким хлопком закрылись. Евой овладело желание броситься назад и молотить изо всех сил по каменным глыбам, пока ее не выпустят, но она сдержалась.

Они попали во внутренний двор, где брал начало длинный и широкий коридор, прямой как школьная линейка. В пиалах на треножниках из черного металла горело масло. Оно сильно чадило. От его прогорклого запаха першило в горле.

Графитовая тень метнулась к Еве, и она, отпрянув, чуть не закричала. Существо выглядело как бесформенная студенистая масса, постоянно меняющая очертания. Оно протянуло к Еве нечто отдаленно напоминающее руку, точно прося милостыню.

- Отдай ему поводья, - услышала она приказ Сергея.

Сделав, что было велено, Ева с грустью смотрела вслед Тенебре, ведомой фантомом.

- Это демон-тень, - шепнул ей на ухо Макс. - Они в аду вроде прислужников. Не переживай за Тенебру, они о ней позаботятся.

Ева благодарно кивнула парню. Все вокруг было для нее в диковинку, и она радовалась любой возможности узнать что-то новое.

Шаги гулко отражались от стен и потолка, высоту которого Ева так и не определила из-за скудного освещения. Через сотню метров стены расступились, коридор привел их в круглый зал, где, несмотря на большее количество треножников, сохранялась мрачная атмосфера Дома. Вдоль стен, завешанных гобеленами со сценами насилия и убийства, стояла пара деревянных лавок. Широкая лестница вела наверх. Балясины в перилах представляли собой скрюченных от пыток людей. Каждая мелкая деталь интерьера прозрачно намекала на любимое занятие жителей Дома - причинение страданий.

Посреди зала высокий юноша в сером балахоне похожем на домашний халат придерживал за ручки инвалидное кресло. У юноши был отсутствующий вид, словно он не живое существо, а придаток инвалидного кресла. Немного живее выглядел старик в кресле столь нелепом среди средневековой обстановки.

Внешность старика наводила на мысль, что ему осталось недолго. Сморщенную кожу рук покрывали старческие пятна, щеки запали, глаза прикрывали опухшие веки, голова слегка подрагивала, и ему приходилось напрягаться, чтобы держать ее прямо. Он съежился в кресле, занимая не более половины отведенного ему места. Редкие пряди седых волос обрамляли изможденное лицо. Ничего кроме жалости его вид не вызывал.

- Самаэль, - с трудом выдохнул старик. Похоже, все его силы ушли на этот короткий призыв.

Сергей встал на одного колено перед креслом и склонил голову. Ева сообразила: Самаэль - истинное имя демона. Что еще ей предстояло узнать о всадниках? Она оглянулась на стоящего позади Макса. Может, и его зовут иначе?

- Ты привел ее? - голос старика походил на черствый крошащийся хлеб. Такой же шершавый и надломленный.