Призраки прошлого (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard" - Страница 45

- Жив ещё?

Я покачал головой. Левон вздохнул и зло добавил:

- Этим дебилам надо было давно морду начистить. Никакого слада с ними нет. Кому-то ты, Олег, поперёк горла встал. Только последние уроды этих мерзавцев нанимают. Думаю, они не убить тебя хотели, а только сильно порезать, поучить, что называется. Ублюдки.

Мы сидели с Левоном в баре,  после того, как разделались с подонками. Когда один из амбалов выбросил вперёд нож, я инстинктивно закрылся локтем, ушёл с линии атаки. Схватившись за острое, как бритва,  лезвие, с силой вывернул вверх, и нанёс мощный удар в локтевой сгиб. Вырвав нож, шандарахнул его со всей дури  под дых, довершив сокрушительным ударом в челюсть. Краем глаза с удивлением заметил, как второй  подонок рухнул, как подкошенный. Уже без моего участия. Постукивая немаленьким кулаком в ладонь, рядом стоил рослый высокий парень, в синих джинсах и чёрной майке, под которой перекатывались бугры мускулов.

После потасовки Левон затащил меня в местный бар, где нас приняли, как дорогих гостей.

- Левон, а как тебе в городе живётся? Тяжело?

- Думаю уехать отсюда. У меня, правда, бизнес здесь, небольшой. Но в последнее время все хуже стало. Дебилов уйма развелась, да ещё призраки гребанные. Говорят, всё из-за этой проклятой телебашни. На башку влияет. И создаёт какой-то там неблагоприятный фон.

- А где у вас телебашня? - не понял я.

- А в маяке. Ты разве не знал? Там все оборудование находится.

Перед глазами пронеслась панель управления, видеотабло, странное сооружение у открытого потолка в маяке. Черт возьми, это же действительно огромная антенна! Как же я сразу не догадался?!

- А для чего вам такая мощная штука?  - удивился я.

- Для большего охвата, ну чтобы шоу показывать. На нашем местном канале его тоже гоняют. Крутизна. Я на него подписался, хотя дороговато. Скажу по секрету, наши местные вскрыли этот канал, поэтому почти бесплатно. Моя жена его очень любит. Я тоже изредка посматриваю, особенно, если там драки кровавые  показывают с полицией, с мутантами.  А жена все больше про любовь смотрит, ну и музыку. Ретро обожает.

- Понятно. Левон, извини, я тороплюсь. Спасибо, что помог. Мне пора.

- Спасибо в лепёшку не завернёшь, - ухмыльнулся он.

Я нахмурился, полез во внутренний карман пиджака за бумажником, но Левон остановил меня.

- Любезность за любезность, - он хитро подмигнул. - Не откажи, Олег. Поздравь мою жену с днём рожденья. Завтра вечером. Я за тобой машину пришлю. Ты ей только мой подарок вручишь и всё. Оплачу тебе все по первому разряду.

- Ты чего, Левон? С кем-то перепутал меня. Я - никто и звать меня никак.

- Ну да! Не скромничай. Ты у нас местная знаменитость. Моя Ашхен тебя обожает. Все вырезки собирает из нашей прессы о съёмках.

- Так фильм ещё не вышел.

- Она на тебя в этом шоу смотрит. Я поначалу ревновал даже. Упрётся в ящик и, не отрываясь, смотрит, если с тобой. Но потом понял, все равно она меня же любит. У нас полгода назад дочка родилась. Она с ней сидит, ну вот чего не посмотреть.

Он вытащил из кармана маленькую книжечку в кожаной обложке, развернул и показал фотографию молодой темноволосой женщины с тонкими чертами лица, ясными, блестящими глазами, под изогнутыми, как тетива лука тонкими ниточками бровей. Лучисто улыбаясь, она держала на руках  младенца, как армянская мадонна. Я улыбнулся и ответил:

- Красавица. И малышка замечательная. Хорошо, Левон. Обязательно поздравлю. Я живу на Озёрной, пять, в доме Колесниковых.

- Да знаю я, где ты живёшь, - усмехнулся он. - Я же тебе говорю, ты у нас знаменитость. Ну, бывай! Больше не попадайся этим сволочам!

Я вышел из бара в раздумьях. Излишняя популярность только мешала в моей работе. Лучше не светить физиономией, чтобы не привлекать внимания. Я собирался направиться к дому, где сейчас проживала Екатерина с семьёй, как услышал некстати прозвеневший мобильник.

- Олег, тебе надо немедленно прибыть на студию, - голос Лифшица звенел сталью. - Сейчас, за тобой машина заедет.

- Юра, во-первых, я не дома, во-вторых, у меня дела. Зачем это вдруг? На ночь глядя?

- Скажи, где находишься, - пропустив мимо ушей возражения, отчеканил Лифшиц. - Ты днём отдыхал, а ночью поработаешь, не развалишься.

Ни хрена себе я отдыхал, вначале вымотался,  убирая эти проклятые устройства в доме Колесниковых, потом подрался.

- Так, я понял, где ты находишься, - вдруг добавил Лифшиц. - Оставайся там, через десять минут, машина будет.

Я открыл рот, чтобы возразить, но второй режиссёр уже отключился. Я удивлённо огляделся, обдумывая, как Лифшиц сумел определить моё местоположение. Но через несколько минут, рядом со мной действительно затормозила чёрная «Ауди», открыв переднюю дверь, шофёр буркнул:

- Садись, на студии ждут.

По дороге пришлось отзвониться Екатерине, извиниться, что не смог прийти.

Мы въехали в знакомый туннель, в гараже встретил Лифшиц и повёл по лабиринту коридоров. Уже издалека я услышал голоса, которые перекрывал визгливый фальцет Мельгунова. Не обращая внимания на крики, Лифшиц ввёл меня в помещение, откуда выходили открытые нараспашку стеклянные двери. Я подошёл поближе, остановился на пороге. В небольшой комнате в креслах сидел Розенштейн, сценарист Непогода, Мельгунов в ярко-красном пиджаке. Над всеми огромной глыбой возвышался Верхоланцев в инвалидной коляске с загипсованной ногой. Я услышал обрывок его фразы:

- ... чем ты не доволен? Все идёт по плану. Да, увеличили роль. Но ты сам виноват. Мы должны в срок сдать.  Чем-то забить дырки мы должны? Как, по-твоему?

- Это безобразие! - визжал Мельгунов, явно не вникая в слова главрежа. - Почему у него роль главной стала, а моя - второй?!

- Кто тебе это сказал? - изумился Розенштейн.

- Я не слепой, читать умею.

- В местной прессе пишут? - утончил осторожно Розенштейн. - Ну и что? Это же провинциальна пресса, её никто не читает. А в центральной пишут, твоя новая роль - блестящий прорыв! Игорь Евгеньевич, как только получим нужный материал, лишнее выкинем.

- Стоп-стоп. Как это выкинем? Это всю работу коту под хвост?  - перебил сердито Верхоланцев. - Мы так не договаривались. И потом, Давид, мы горим, как французы в 1812-м. Пока будет ждать, когда Игорь Евгеньевич раскочегарится, уже поезд уйдёт. Вместе с призами. Каннский фестиваль на носу. Не успеем.

- Мне все равно, успеем или нет, - на той же ноте проорал Мельгунов. - Где мои съёмочные дни?! Где, я спрашиваю?

- Ах, где твои дни? - прошипел Верхоланцев, выхватывая из кармана роскошный блокнот в толстом кожаном переплёте. - Вот, понедельник, тридцать первое - Игорь Евгеньевич не явился. По болезни. Первое, второе, третье. Не явился. Семнадцатое, репетиция есть, съёмки - нет. Итого, из сорока двух съёмочных дней, Игорь Евгеньевич, ты присутствовал всего на одиннадцати.  Я что, по-твоему, должен был высрать твою роль?

- У меня европейский контракт! - заголосил Мельгунов. - Я связан по рукам и ногам.

- Надо было раньше думать, когда ты давал согласие на съёмки, - захлопывая блокнот, проворчал Верхоланцев.

- Хорошо, если он снимается больше. Тогда пусть ему платят меньше, а мне увеличат гонорар. Он всего равно и так больше стал получать, - быстро проговорил Мельгунов.

Повисла неловкая пауза. Продюсер с режиссёром недоуменно переглянулись, но первым нашёлся Верхоланцев:

- Игорь Евгеньевич, ты в своём уме, дорогой? Мы будем парню меньше платить, потому что он стал больше работать? И тянет всю картину?

- Все равно, или он, или я. Я хочу, чтобы его персонажа убрали, - надменно проговорил Мельгунов.

- Семён, что ты на это скажешь? - сказал Розенштейн.

- Можно ввести сцену, где Франко убивает Изабеллу. Потом смертная казнь, -  проговорил молчавший до этого Непогода.

- Э-э-э, это как это убьёт? У Миланы ещё на полсценария роль, - возмутился Верхоланцев.

- Ну,  тяжело ранит, и попадёт пожизненно в тюрьму, - быстро поправился сценарист.