Призраки прошлого (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard" - Страница 56

Я жаждал услышать от Кастильского одно только слово: «Скоро!», но он молчал, и с отстранённой печалью смотрел на меня, или скорее сквозь меня, куда-то в глубины собственного подсознания.

Я вышел от Кастильского в растерянности. Я считал, что он испугается моего разоблачения. А он дал понять, что я в его руках. Если задуматься, то мною давно манипулируют все, кому не лень: Розенштейн, Верхоланцев, Милана. Они все используют меня для своих целей. Розенштейну нужно, чтобы я участвовал в шоу,  Верхоланцеву, чтобы играл в фильме. А Милана служит приманкой, из-за которой я остался в этом городе, хотя мог плюнуть на все и уехать. Я разоблачил колдуна, помог Колесниковым избавиться от призраков. Что меня держит? Только Милана. Я остановился на мостике, переброшенном через речушку, которая весело убегала в густые заросли. Милана может обманывать меня, просто держит меня на коротком поводке. Я верю ей, потому что хочу верить. Потому что люблю. Все тягостные думы закрыло безумное желание увидеть Милану.

Я ринулся к трамвайной остановке, словно за мной черти гнались, вскочил в трамвай. Издалека увидел шумную толпу техников, актёров массовки, и шикарный ретромобиль, благодаря которому я и попал в съёмочную группу. Я вышел на остановке, в глаза мне бросилась вывеска над входом в кафе, где я встретил Розенштейна и Лифшица. Кажется, это было так давно, совсем в другой жизни.

- Олег, добрый день! - услышал я голос Лили. - Вы вовремя, сейчас будем репетировать в ботаническом саду.

Мне показалось, что у Лили заплаканы глаза, она выглядела измученной и подавленной, но изо всех сил пыталась это скрыть. Я только открыл рот, чтобы поинтересоваться её состоянием, но она быстро исчезла. Я подошёл к гордо возвышавшемуся посредине площади длинному, сигарообразному автомобилю с открытым верхом. Это живо воскресало в памяти королёвские кареты, любовно провёл по кожаным сиденьям, ощущая их мягкую, приятную на ощупь поверхность.

- Нравится?

Я поднял глаза и увидел Верхоланцева, который опирался на изящную тросточку с набалдашником в виде головы льва. - Красивая тачка, - продолжил он. - В старых машинах есть особая стать, как в породистых рысаках.  Смотришь и наслаждаешься. А ты ездить-то на таких умеешь?

- Конечно, - усмехнулся я.

- Ну, покажи.

Я проверил зажигание, достал из багажника «кочергу», завёл. Тачка мягко снялась с места, я проехал вперёд, лихо развернув, остановился около Верхоланцева.

- Ну-ну, неплохо, - пробормотал он задумчиво. - А гоночной машиной сможешь управлять? К примеру «Альфа-ромео» 33-го года?

- Не знаю, наверно смогу. 35-го года, 8 Си видел, знаю, как. 130 километров в час дает. При умении, конечно.

- Молодец. Есть у меня мыслишка снять на эту тему фильм. Пока только идеи.

- Если только консультантом буду, - сказал я. - Не собираюсь в актёры переквалифицироваться.

- Ну, ты даёшь, Верстовский. Кто же мне отказывает? - хитро улыбнувшись, проговорил Верхоланцев. - Ко мне все рвутся, готовы бесплатно работать. Ну ладно, - похлопав меня по плечу, добавил он. - Дальше посмотрим.  Не расслабляйся. Гримируйся, и будем снимать. Сегодня три сцены - в саду, с Мельгуновым и в тачке. Надо оперативно все сделать. Мы и так отстаём, - хмуро закончил он, о чем-то вспомнив.

Я вошёл в ботанический сад, окунувшись в ароматы цветущих экзотических деревьев, огляделся и заметил Милану, открытый ворот темно-синего платья подчёркивал изящную линию плеч и шеи. Грим состарил её лет на десять, но оставил головокружительно прекрасной.  Промелькнула мысль, что спустя и десять лет я смогу так же восхищаться её красотой.

- Олег, добрый день! - Милана протянула руки, которые я нежно поцеловал, мгновенно оказавшись рядом.

- Я так соскучился, - сказал я совершенно искренне. - Целую вечность не видел.

- Ты сам виноват, - с притворной капризностью произнесла Милана, лукаво улыбнувшись. - Даже не звонил.

- Я занят был, - промямлил я, ощущая, как глупо звучат мои слова.

- Я надеюсь, хорошо выспался?

- Хорошо, - буркнул я, заметив Верхоланцева.

Милана перехватила мой взгляд и поинтересовалась:

- Был неприятный разговор?

- Очень. Предложил мне сняться в следующем шедевре. О гонщиках.

- Об этом тебе придётся забыть. Как и мне, - глухо добавила она.

Я хотел с досадой сказать, что меня это устраивает гораздо больше, чем внимание лучшего режиссёра современности, но решил, что будет лучше, если я не буду говорить об этом его жене. Мы прошли через стеклянные двери, и попали в тропический сад под открытым небом. Дорожки, усыпанные гравием, сходились в центре, у небольшого фонтана из камней, составленных каскадом, по которым бежали весёлые ручейки, сверкающими под солнечным светом. Вокруг суетились техники, проверяли освещение, камеры. Царила обычная деловая атмосфера.

Около нас, как призрак возникла Лиля, сунув в руки сценарий, незаметно исчезла. Я поискал глазами второго режиссёра, который обычно ходил по площадке, отдавая бестолковые указания, но его нигде не было видно. Зато уже издалека услышал визгливый голос «тёти Розы», чья багровая физиономия свидетельствовала, что он опять чем-то не доволен. Верхоланцев шёл рядом и лишь криво ухмылялся, слушая вопли главного продюсера.

- Ладно, давайте репетировать, - буркнул Верхоланцев, оказавшись рядом. - Оперативно. Игоря Евгеньевича не стоит заставлять ждать, - добавил он насмешливо.

Розенштейн, не заметив иронии в словах главрежа, удовлетворённо кивнул.  Я встал около фонтана, дожидаясь Миланы. Услышал стук каблучков, обернулся и сложил руки на груди, стараясь придать своему лицу меланхоличное выражение, что мне далось с большим трудом.

- Зачем ты хотела меня видеть, Белла? - произнёс я первую реплику.

Она смутилась, замешкалась и, запинаясь, пролепетала:

- Франко, ты единственный, кто можешь мне помочь.

- Правда? С чего это вдруг? - грубо буркнул я.

Её взгляд затуманился, показались самые настоящие слезы. В такие моменты я особенно восхищался Миланой, она играла точно, естественно. Я ощущал вдохновляющую энергию, исходящую от неё. Она обволакивала меня своей силой и заставляла подниматься к ней, на её высоту.

- Мне очень нужны деньги, Франко, - обречённо проговорила Милана. - И...

- И ты готова на любые условия? - быстро перебил я её, взял за руку.

Она отвела глаза и пробормотала:

- Не на любые, но...

- Пятьдесят процентов. Устроит? Дон Марчиано предпочитает семьдесят, но я не такой жадный, - как можно небрежней бросил я.

Она вздохнула, её глаза наполнились искренней печалью, мне на миг стало по-настоящему стыдно, что я её огорчаю.

- Ты больше не любишь меня, я понимаю. Злишься на меня...

- Злюсь? Ну что ты. За что мне на тебя злиться? - со злой иронией процедил я. - Ты меня бросила, свидетельствовала против меня в суде, так что я получил по полной программе. Писал тебе каждый день, но не получил в ответ ни строчки. И почему я должен злиться? Ты променяла меня на этого музыкантишку, нищего оборванца.

Мне казалось, я говорил очень вдохновенно, ощущая, что у меня получается, сказать именно так, как я бы хотел это сказать женщине, которую обожаю.

- Стоп! - услышал я недовольный вскрик главрежа. - Верстовский слишком надрывно. Через край. Больше сарказма.

- Господи, да он все равно лучше не сыграет, уе...ще, - зашипел презрительно Розенштейн. - Закругляйтесь быстрее. Снимайте.

Верхоланцев бросил холодный взгляд на «тётю Розу» и отчеканил:

- Давид, не мешай.

Розенштейн набычился, но промолчал, лишь бросая злобные взгляды исподлобья.

- Продолжаем.

- Ты променяла меня на этого музыкантишку, нищего оборванца, - повторил я, представив с иронией, что ситуация повторяется - Милана променяла знаменитого режиссёра на нищего репортёра.

- Франко, не мучай меня, я согласна на твои условия, - проговорила Милана тихо.

- Хорошо, - бросил я, вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, сунул ей в руки и повернулся, чтобы уйти.