Падение - Дуглас Пенелопа - Страница 3

– Подождут, – ухмыльнулся он.

Я закатила глаза. Ла-адно.

Сняв резинку с пучка, распустила свои каштановые с красноватым отливом волосы, и они рассыпались по плечам. Подняла взгляд, заметив, что Джекс приблизился ко мне.

Подступив ко мне вплотную и почти уперевшись в меня грудью, он заговорил низким, уверенным голосом, в котором не было ни единого намека на то, что это шутка:

– Конечно, если ты не хочешь, чтобы я отправил их домой, Кейси.

Отправил их домой?

Я покачала головой, отметая его намек. Именно так я отреагировала на него при нашей первой встрече прошлой осенью и так же реагировала впоследствии – всякий раз, когда он отпускал какой-нибудь непристойный комментарий. Это стало моим традиционным, безопасным ответом, потому как я не могла позволить себе иную реакцию.

Но на сей раз Джекс не улыбался и не дерзил. Возможно, он сказал это на полном серьезе. Интересно, если бы я попросила его выдворить девушек, он бы это сделал?

И когда он протянул руку и медленно провел пальцем по моей ключице, время словно остановилось, и я начала смаковать эту мысль.

Горячее дыхание Джекса на моей шее, мои спутанные волосы, прилипшие к телу, на полу – сорванная одежда, и он, кусающий мои губы и вгоняющий меня в жар.

О, Господи. Я втянула воздух сквозь сжатые зубы и отвела взгляд, сощурившись, чтобы вернуть контроль над своим проклятым разумом. Какого черта?

И тут Джекс рассмеялся.

В этом смехе не было дружелюбия. Не было намека на то, что он пошутил.

Нет, он смеялся надо мной.

– Не беспокойся, Кейси, – улыбнулся он, глядя на меня сверху вниз с таким видом, словно считал меня жалкой. – Я прекрасно понимаю, что твоя киска слишком драгоценна для меня.

Прости, что ты сказал?

Я скинула его руку со своей ключицы и выпалила, сжав кулаки:

– Знаешь что? Поверить не могу, что говорю это, но сейчас мне кажется, что по сравнению с тобой даже Джаред – настоящий джентльмен.

И этот маленький говнюк усмехнулся и, придвинувшись ко мне, произнес:

– Я люблю брата, но заруби себе на носу: мы с ним ни капли не похожи.

Точно. Мое сердце не выпрыгивало из груди, когда рядом оказывался Джаред. Волоски на руках не вставали дыбом в его присутствии. Я не ощущала кожей каждое его движение, каждый шаг, когда мы с ним находились в одном помещении. Да, Джекс и Джаред были совершенно разными.

– Татуировки, – пробормотала я.

– Что?

Вот черт! Я сказала это вслух?

– Э-э-э… – выдавила я, глядя широко раскрытыми глазами прямо перед собой, как раз на его обнаженную грудь. – Татуировки. У Джареда они есть. А у тебя нет. Почему?

Он сдвинул брови, но рассерженным не выглядел. Скорее… озадаченным.

У Джареда татуировки были на спине, плече, предплечье и частично покрывали торс. Даже у лучшего друга Джареда и Джекса, Мэдока Карутерса, была татуировка. Казалось бы, при таком влиянии Джекс должен был сделать хотя бы одну. Но нет. Его безупречный торс и руки оставались чистыми.

Он долго смотрел на меня, а потом облизнул губы и прошептал с задумчивым видом:

– У меня есть татуировки. Слишком много.

Не знаю, что я в тот момент разглядела в его глазах, но было очевидно: никогда прежде я этого не замечала.

Он попятился и, не посмотрев на меня напоследок, развернулся и вышел из дома. Закрыл дверь, запер ее на замок и тихо спустился по ступеням с крыльца.

Через пару минут я услышала, как взревели моторы «босса» Джареда и «камаро» Лиама, и машины помчались по темной улице.

Час спустя я все еще лежала без сна в постели Тэйт, водила пальцем по ключице – там, где он ко мне прикасался, – и гадала, какой он, Джексон Трент, которого мне так и не довелось узнать.

(Два года спустя)

Шелберн-Фоллз – среднего размера городок на севере Иллинойса. Не слишком маленький, но и не большой, с единственным торговым центром. На первый взгляд он кажется живописным, оригинальным – в нем не найти двух похожих строений – и очень гостеприимным, ведь здесь ты не раз услышишь фразу: «Помочь вам донести покупки до машины?».

Конечно, за закрытыми дверями местных домов таились свои секреты, и вокруг всегда оказывалось слишком много пытливых взглядов, но небо было голубым, шелест листьев на ветру – мелодичным, и дети по-прежнему играли на улице, а не проводили все свободное время за видеоиграми.

Город мне нравился, но я не любила вспоминать, какой я была, когда жила здесь.

Два года назад, уехав в колледж, я дала себе обещание каждый день становиться лучше. Я хотела быть внимательной девушкой, достойной доверия подругой, идеальной дочерью.

Я редко приезжала домой; прошлое лето решила провести в Орегоне, работала в летнем лагере, потом ездила в Сан-Диего – в гости к своей соседке по комнате, Ник. Моя мать не упустила возможности похвастаться тем, какую насыщенную я веду жизнь, а прежние друзья вроде как по мне и не скучали, так что сложилось все очень даже хорошо.

Шелберн-Фоллз – неплохое место. На самом деле безупречное. Но я здесь была отнюдь не безупречна, и мне не хотелось возвращаться домой до тех пор, пока я не сумею доказать всем, что стала сильнее, жестче и умнее.

Но вляпалась в дерьмо. И очень эффектно.

Я не просто оказалась в своем городе гораздо раньше, чем планировала, – кроме всего прочего, мое возвращение было продиктовано судебным предписанием. Классное же ты произвела впечатление, Кейси.

У меня зазвонил телефон, и я моргнула, очнувшись от раздумий. Поправив одеяло, села в постели и провела пальцем по экрану своего смартфона.

– Привет, Тэйт, – улыбнулась я, даже не удосужившись сказать «алло». – Рано ты проснулась.

– Прости. Не хотела тебя будить.

Услышав ее приветливый голос, я испытала облегчение.

– Ты и не разбудила. – Я спустила ноги с кровати и поднялась, потягиваясь. – Как раз собиралась вставать.

В старших классах школы Тэйт была моей лучшей подругой. И до сих пор, наверное, ей оставалась. Хотя в выпускном классе наши отношения испортились по моей вине.

Меня не было рядом, когда она во мне нуждалась, и теперь подруга держала дистанцию. Я ее не корила: сама наломала дров, но так и не смогла собраться с духом, чтобы поговорить с ней об этом. Или хотя бы просто попросить прощения.

Но мне стоило это сделать, несмотря на «мудрые» наставления моей матери:

«Когда просишь прощения – унижаешься, Кейси. Твой поступок станет ошибкой только тогда, когда ты признаешь свою вину. До тех пор это просто разница во мнениях. Никогда не извиняйся. Это делает тебя слабее в глазах других людей».

Однако Тэйт спустила на тормозах. Похоже, она поняла, что я нуждаюсь в ее дружбе больше, нежели она – в моих извинениях.

В общем и целом я была твердо уверена в двух вещах. Она любила меня, но не доверяла мне.

Сейчас, болтая со мной, она что-то жевала; я услышала, как на заднем плане хлопнула дверца холодильника.

– Я просто хотела убедиться, что ты обустроилась и у тебя все хорошо.

Я натянула на живот свою задравшуюся белую майку на лямках и подошла к балконным дверям.

– Тэйт, спасибо большое тебе и твоему папе за то, что разрешили мне приткнуться здесь. Я чувствую себя обузой.

– Ты шутишь? – удивленно выпалила она, и ее голос сорвался на высокие нотки. – Мы всегда тебе рады. Будешь жить у нас столько, сколько потребуется.

Добравшись до Шелберн-Фоллз вчера вечером – сначала на самолете, а потом на такси, – я быстро распаковала одежду в старой комнате Тэйт, приняла душ и изучила содержимое кухонных шкафчиков, чтобы понять, какие продукты мне нужно будет купить. Оказалось, что в доме есть все необходимое. Кухонные шкафы и холодильник были до отказа заполнены свежими продуктами, что показалось мне довольно странным, учитывая тот факт, что папа Тэйт с мая находится в Японии и вернется не раньше осени.