Между Призраком и Зверем (СИ) - Сурикова Марьяна - Страница 21

- Как ваша любовница, я должна ее сегодня же уволить. Разве вы не настаивали на правдоподобном исполнении роли? Но если она вам так понравилась, давайте оставим, пусть обтирает в любое удобное время. Я остаюсь только потому, что меня совесть мучает. Вот верну долг и пойду.

И объяснив тем самым свои намерения, обхватила его голову и поцеловала в губы.

Сперва точно я целовала, при этом очень старалась, не зная, как именно выглядит процесс восполнения отданной силы - браслет ее трансформирует или что-то там еще задействуется. Наверное, все же второе, поскольку это еще ощутилось сквозь тонкое покрывало, намекая, что не стоило слишком решительно оседлывать раздетого дознавателя.

Лихорадка Кериаса все же ударила ему в голову и помутила сознание, так как процесс выздоровления внезапно превратился в какой-то другой процесс и не по моей вине. Да и сложно проявлять инициативу, когда тебя переворачивают на спину, подминают под себя, не размыкая губ, и продолжают целовать с… с остервенением. Руки проникают под халат и сорочку, гладят тело совершенно бесстыдно, поскольку ни о какой защите и речи не идет, а обнаженный торс, открытый сползшим покрывалом, касается твоей груди, прижимает к кровати так, что не шелохнуться, а мужская рука ведет по ноге, поднимаясь от колена все выше…

- Кхм, простите. Мне сказали, в этой комнате больной, - раздался от двери голос, перекрывший громкий гул в ушах.

Напор на мои губы и тело ослаб, Кериас отстранился и приподнялся на руках, сперва посмотрел на меня, потом на доктора, затем сказал такое, к чему и добавить было нечего:

- Меня уже лечат, дождитесь своей очереди.

Доктор явно был не из робкого десятка, а может оказался знаком с императорским кузеном. Он не растерялся и не подумал покинуть спальню. Аккуратно притворил дверь, прошел к небольшому бюро у окна и поставил на него саквояж.

- Позвольте усомниться в эффективности подобного метода. По описанным симптомам и по внешним признакам, которые я у вас наблюдаю, весьма походит на лихорадку. В эту пору года самое распространенное заболевание, замечу я вам.

Пока мужчина невозмутимо рассуждал, я попыталась выбраться из-под дознавателя, и он даже отпустил. Доктор стоял, повернувшись к окну, и рылся в своем саквояже. Я воспользовалась этим, чтобы привести одежду в порядок, а потом быстро приложила ладонь ко лбу Кериаса. Температура не снизилась и на градус.

- Не помогло? - полный разочарования вопрос вырвался сам собой. Доктор чуть насмешливо крякнул и повернулся.

- Успех подобного лечения можно гарантировать лишь в двух процентах случаев, очаровательная леди.

Я требовательно взглянула на Кериаса, который лежал, раскинув руки в стороны. Одеяло сбилось, но удачно, на том самом месте, которое и стоило прикрыть.

Обманщик!

Кузен императора слегка скосил на меня глаза, отметил мое возмущение и оказал честь коротким пояснением:

- Сегодня уже поздно.

То есть? Можно было не целовать? Раз началась лихорадка, силу уже не передать? Она рассеялась? Или что там с ней?

Зверь пожал плечами, отвечая на невысказанные вопросы, и пояснил во второй раз:

- Я ведь говорил, не надо. Любишь ты, Мышка, настаивать в самое неподходящее время.

Так это я виновата?

- Ладно, доктор. Осматривайте, лечите, иначе голова сейчас взорвется.

- Вы приняли хорошее тонизирующее, - заметил на это врач, с улыбкой взглянув на меня, - весьма и весьма действенное, оно заметно вас взбодрило. В вашем состоянии пациенты обычно не могут шевельнуть даже пальцем и беспрестанно стонут. Ну-с, приступим к осмотру.

Я не стала дожидаться ни осмотра, ни заключения, стремительно направилась к двери, не оборачиваясь, чтобы спрятать от сосредоточившегося эскулапа свое пылающее лицо (сейчас еще мне поставит лихорадку), а из комнаты вышла, громко хлопнув дверью. Даже если у больного от стука голова треснет, совесть меня больше не побеспокоит.

Вот же мастер играть словами и изворачивать фразы, - возмущалась я, протискиваясь сквозь заросли разросшегося сада. Сбежала сюда после того, как настырная горничная отловила меня возле двери Кериаса, потащила в спальню и заставила смыть маску с волос. Она говорила что-то про другие процедуры, а я клятвенно пообещала совсем немного прогуляться по саду и быстро вернуться.

- Это логично и понятно любому другому, - попробовала я скопировать тон дознавателя, - отдать силу может тот, кто ее забрал. Да-да. Так-таки любой это понимает, буквально каждый день имея возможность пользоваться аккумулянтами. Уже не надо, Мышка! А ведь мог просто сказать: «Теперь нет смысла, поскольку лихорадка уже началась», - а он… наглец! Даром что родственник императора, у них вся семейка наглая. Ого!

Возглас вырвался сам собой, когда обогнув низкорослые пушистые елочки, я вдруг оказалась на берегу озера. Круглая ровная чаша с зеркальной водой, в которой отражалось голубое небо. Водоем явно создавался искусственно и раньше его берег был вымощен камнем, а теперь сквозь него проросла трава, пробились колючие ползуны. Сад был очень красив, но почти непроходим, я изрядно оцарапалась о ветки, пока шла напролом, куда глаза глядят, желая отыскать укромный уголок.

- А это что такое? - изучая берег, я увидела скрытые плющом стены старого здания. Разглядеть можно было только крышу круглого павильона, расположившегося у самой воды. Неплохой особняк отстроил Зверь в центре столицы. Такой приличный кусок земли с садом и озером имелся далеко не в каждом загородном доме.

Перепрыгивая и переступая по камушкам, поскольку дорожка заросла так, что ее и видно не было, я добралась до павильона. Вблизи удалось различить оконные проемы и очертания двери. Я потянула за иссохшие лианы, ломая хрупкие ветки, обмотала снятым с головы тонким шарфом ладонь и принялась расчищать проход от упрямого плюща.

Провозилась долго, но в результате глазам предстала старая деревянная дверь, и она оказалась не заперта. Покосившая створка была приотворена и намертво вросла в землю. Я дергала за ручку, пинала ногами, пытаясь расшатать, толкала плечом, а затем попробовала протиснуться в широкую щель, напирая изо всех сил, отчего старая деревяшка наконец-то поддалась и с жутким скрипом сдвинулась еще на несколько сантиметров. Этого хватило, чтобы оказаться внутри.

Раньше из высоких окон озерного домика - от пола до потолка - открывался изумительный вид на воду и росшие по берегам деревья, а теперь плющ затянул помутневшие стекла и скрыл прелестную картину. Внутри было сумрачно, свет проникал через приотворенную дверь и через изумительный потолок. Купольный витраж с рамной конструкцией из латуни изгибался разноцветной полусферой. Правда, кусочки стекла потускнели и потемнели, годы оставили на них толстый слой серой пыли, а вездесущий плющ пробрался даже на крышу, но красоту и мастерство исполнения не могла скрыть даже грязь.

Я прошла в центр пустой комнаты по вороху шуршащих листьев, остановилась под куполом, запрокинув голову, и попыталась рассмотреть рисунок. Судя по витражу, этот павильон был так же стар, как и сад, и прежний дом, в новом уже отсутствовала декоративная отделка стен и потолка и разноцветные окна - признак древности любого здания.

Бойкие солнечные лучики просачивались сквозь отдельные стеклышки, создавая удивительную игру света - точно радужная дымка висела в воздухе. Это напомнило мне о найденном в библиотеке камне, чьи грани разбрасывали вокруг разноцветные блики. Я оставила его на столе, когда сбегала, решив, что сыщики сами найдут и изучат, а потом и вовсе позабыла про находку. Кериас тоже о ней не упоминал и не расспрашивал.

Листья зашуршали по полу от порыва, заглянувшего в заброшенный дом, ветерка, я поежилась, сунула руки в карманы и хотела уже направиться к двери, когда пальцы вдруг сжались вокруг гладкой поверхности с неровными краями. Не веря себе, я вытащила кулак наружу, раскрыла ладонь и уставилась на камень, о котором только что вспомнила и который никак не мог оказаться в кармане нового платья от мадам Амели.