Черный Легион (ЛП) - Дембски-Боуден Аарон - Страница 25

Амураэль был нацелен исключительно на хранилища геносемени. Он не особенно надеялся найти настоящий генетический материал, зная, что тот весь либо уничтожен, либо давно уже сгнил из-за отказа консервирующего оборудования. Вместо этого он старался перезапустить все системы, каким только мог вернуть подобие жизни, и в первую очередь искал информацию. Трудясь со своей обычной сосредоточенностью, он вытягивал из поврежденных архивов все знания, которые их удавалось уговорить выдать.

Меня подмывало спросить, не затягивает ли он наше путешествие, выбирая обходные маршруты, чтобы порыться в старых апотекарионах.

Хайон, – ласкал голос мою голову изнутри, непрерывно нашептывая по ту сторону глаз. Хайон. Хайон, Хайон.

– Что ты делаешь? – бросил я Амураэлю в какой-то момент.

– Составляю монографию, – сказал он, наблюдая за тем, как информация загружается в архивные катушки его нартециума. – Трактат о всех аспектах геносемени Легиона. Это редкая возможность. Мне нужно каждое слово, когда либо написанное об этом процессе: весь путь от базовых схем и неудачных экспериментов до стабильной модификации.

– Мы уже в состоянии поддерживать то, чем обладаем, – произнес Телемахон.

– Едва-едва, – отозвался Амураэль, не отрывая взгляда от консоли на своем наруче.

– Если мы будем аккуратны, наша численность не упадет.

Амураэль все так же не поднимал глаз.

– Со временем упадет, будем мы аккуратны или нет. Но дело не только в запасах геносемени, которые у нас уже есть.

– Имена, – произнес я, прерывая их начинающийся спор. – Эзекиль не только собирает информацию о геносемени, он собирает имена. Имена всех Сынов Гора, кого заносили в архивы Легиона как точно погибших.

Такая точность была типична для Абаддона. Он собирал архив всех еще живых, подсчитывая и павших, и уцелевших. Это был лучший способ узнать, какой процент остатков Легиона уже поклялся нам в верности и находится в составе нашего флота. Остальных предстоит выследить и либо взять на службу, либо убить.

Кивок Амураэля подтвердил правильность моего предположения.

– Я был создан для более великих дел, чем управленческое архивирование, – сказал Телемахон. – Давай быстрее. Это место меня утомляет.

Чтобы добраться до Гробницы Гора, нам понадобилось еще два дня.

Саркофаг был пуст. Там, где прежде величественно покоился Гор – скрестив руки на груди и сжимая рукоять Сокрушителя Миров – теперь стоял огромный пустой гроб из растрескавшегося мрамора. Он обладал соответствующими пропорциями, отчего пустота выглядела еще более жалко. Золоченые надписи пропали, их сбили сапогами и молотами. От подсвеченных громадных окон подземного святилища остались только дыры в высоких стенах, а некогда изображенные на них картины триумфа и восстания превратились в бриллиантовую крошку, хрустевшую у нас под ногами. Черепа, взятые в качестве трофеев в бесчисленных завоеваниях, стали мелкой костяной пылью, которая неспешно кружилась в застоявшемся воздухе.

Люди Амураэля получили приказ ждать. Мы вошли внутрь одни.

Хайон, – вновь скользнул по мне шепот. Все так же никакого источника, никакого направления.

Когда-то эту крепость называли Монументум Примус. Ныне это был разрушенный замок в глубине коры Маэлеума, сотворенный из обтесанного рабами камня и выветривающихся костей чудовищных варп-змеев.

Мне доводилось бывать в местах, где смердело от помпезных и бесполезных молитв, и ходить по планетам, где я был единственным живым существом, однако ни одна церковь или храм не казались столь безвкусными, а ни одна тюрьма или объект одиночного паломничества – столь запустелыми.

Не уверен, кто вызывал у меня больше отвращения – те, кто молился здесь, как глупцы преклоняют колени перед алтарем, или же те, кто осквернил эту гробницу из кощунственной амбициозности.

Крипта была безжизненной, но далеко не пустой. На молитву сюда собирались призраки, бесплотные и практически безмолвные. Здесь были тени коленопреклоненных зверолюдей, птичьи вопли и звериный рев которых украло время, оставив лишь придыхательные подобия звуков, когда-то издававшихся живыми глотками. Были воины в голубовато-зеленой броне Сынов Гора, стоявшие в мрачном созерцании или бившиеся в поединках над костями своего отца. Были захватчики из Детей Императора, хохочущие, убивающие, казнящие.

Орды сражающихся воителей. Армии верующих. Мгновения времени накладывались друг на друга, попадая под чары духовной значимости этого святого места.

– Искандар, – тихо и серьезно произнес Амураэль. – Ты не мог бы…

Я кивнул. Сделав жест рукой, я изгнал неупокоенных мертвецов, вытеснив воплощения энергии из огромного помещения. Это было все равно что развеять пригоршню песка по ветру. Без этих отголосков зал погрузился в подлинную тишину. Оставшись в одиночестве, мы подошли к саркофагу.

Тело, покоившееся в этом гробу, исчезло много лет назад. Сперва его уволокли, словно дичь на охоте, чтобы препарировать на мерзких столах мясников-хирургов III Легиона, а затем его забрали Абаддон и первые из Эзекариона после уничтожения Гора Перерожденного. То, что сохранилось от трупа Магистра Войны – генетические трофеи, которые только и оставил нетронутыми внутри ограбленного мертвеца Фабий Байл – содержались в безопасности внутри Высшего Апотекариона на борту «Мстительного духа», заключенные в стазис и охраняемые сотней боевых роботов из нашей Синтагмы, которые были поставлены под контроль разума Анамнезис.

Возможно, вам придет в голову невежественная, однако не лишенная справедливости мысль, будто одних только генетических образцов Гора было бы нам достаточно, чтобы организовать непрерывную поставку девятнадцати биосинтетических органов, которые нужно имплантировать для создания космических десантников из мальчиков-людей. Это не так, каким бы гением ни был апотекарий. Процесс планировал сам Император, что уже говорит о потребном для его воплощения интеллекте, а осуществлялось все при помощи колоссальной движущей силы технологий Тронного Мира и уникальному доступу к реликвиям Темной Эры.

Даже сейчас в Империуме можно добиться медленного вымирания ордена Адептус Астартес, похитив его геносемя, хотя их воины-медикэ обладают всей информацией и поддержкой, которые нужны, чтоб заново спроектировать прогеноидные железы и создать новых космических десантников. Разумеется, подобное осквернение входит в число любимых расправ у Девяти Легионов. Ничто не доводит орден до такого отчаяния, ничто так не пятнает позором, как кража их будущего.

А что же сами Легионы? Стали бы мы грабить наших кузенов с разбавленной кровью и их потомков в Империуме, будь мы способны с легкостью создавать новые органы геносемени? Стали бы вырезать друг друга за частицы знаний или выплачивать целое состояние службой и ресурсами демоническим кузницам Мезханикума, если бы могли просто творить чудеса без их бесценного опыта? Мы привязываем демонов к нашим боевым машинам, чтобы те продолжали работать. Создаем кошмарные гибриды из демонической плоти и холодного металла, чтобы заменить технологию, которую больше не можем воспроизводить.