С орбиты невмешательства (СИ) - Волков Олег Александрович "volkov-o-a" - Страница 17

  В отличие от малого формата голографического изображения, который показывает только фигуру человека и то не всегда в полный рост, большой формат разворачивает перед зрителем часть окружающей обстановки. Для видеописьма принято снимать кусочек окружающей обстановки, чтобы солдат на далёком крейсере или учёный в далёкой экспедиции смогли увидеть родную обстановку и почувствовать близость дома.

  - Здравствуй, сынок.

  В середину голографического изображения вышла мама, зрелая, но до сих пор красивая женщина. Лёгкой, танцующей походкой она прошлась от кусочка окна до большого кресла и остановилась, изящно повернувшись на тоненьких каблучках. Лёгкое разноцветное платье слегка приподнялось, словно от дуновения ветерка, и тут же опало.

  - Мама! - вне себя от радости, воскликнул Нав.

  - Ну, как я тебе?

  Мама ослепительно улыбнулась и помахала обоими руками.

  - Здорово! - как бы разговаривая с мамой, воскликнул Нав.

  - Обе операции прошли успешно, я выписалась неделю назад. С меня сняли инвалидность, и теперь я могу работать как и раньше.

  Нав, словно зачарованный, слушает неторопливый рассказ матери. Наконец-то удалось осуществить давнюю мечту. Мама, родная, самая любимая мама теперь здорова и прекрасна, как никогда ранее. Огромный непосильный груз моральной ответственности, что последние десять лет никак не давал распрямит спину, в одно мгновенье рассыпался в прах. Нав с превеликим облегчением вытянулся в кресле и расправил плечи. А мама всё рассказывает и рассказывает о новостях из дома, о родственниках, старых друзьях, повторяя одно и то же по два три раза.

  - А теперь, сынок, - мама резко сменила тон, - я должна рассказать тебе самое главное.

  Нав так и замер в кресле перед голографическим изображением. Мама, глянув за камеру, настойчиво размахивая руками, попыталась пригласить кого-то в фокус камеры. Но в ответ на краю проекции мелькнула мужская рука и пропала. Тяжело вздохнув, мама продолжила:

  - Дело в том, сынок, что я... выхожу замуж, - последнее слово мама произнесла с трудом. - Ты должен его помнить, он однополчанин отца. Год назад Чолаф овдовел, а месяц назад, ещё в больнице, предложил мне выйти за него замуж. Я... Я согласилась.

  Нав вылупился в голографическое изображение. Нет, он не маленький и вполне допускал, что после выздоровления мама вполне может выйти замуж. Но почему она так волнуется? Почему говорит с таким видом, словно совершила тяжкое преступление.

  - Прости меня, сынок, - мама всхлипнула. - Когда случилась та ужасная авария на фабрике, я больше не мечтала пройти на своих ногах и обнять тебя обоими руками. Единственное, что я хотела, чтобы ты вырос хорошим человеком, хорошо устроился в жизни, удачно женился и сделал бы меня бабушкой. Я так хотела нянчить внуков. Создатель свидетель, я не просила у него ничего больше.

  Мама не выдержала, слёзы прозрачными ручейками потекли из её глаз. Но, всхлипнув в последний раз, мама заговорила вновь:

  - Вместо этого ты взялся за бог знает какую работу бог знает где и пропал для меня на целых двадцать пять лет. А у Чолафа уже три внука и через полгода будет ещё внучка. В своих письмах ты показывал мне ту красивую девушку Яссуд, но я не могу ждать ещё двадцать лет. Для меня это слишком, слишком долго. Прости меня, сынок. До свидания. Я обязательно дождусь тебя.

  Голография в углу кабинета давно погасла, но Нав так и остался сидеть в кресле с отрешённым видом. За окном глухо бухнула гроза. В голографическом мире "Охотничьего домика" начался сильный ливень. Крупные капли забарабанили по крыше. Но... То, что каких-то пять минут назад произнесла мама, то, в чём она призналась, не укладывается в голове. Родная мама, ближе которой нет, наговорила такого...

  Нав медленно поднялся из кресла и машинально вытащил из считывающего устройства кристалл памяти. Впервые в жизни нахлынуло желание выпить, причём не просто сделать пару глотков, а нажраться до поросячьего визга, чтобы лёжа шатало.

  Осторожно открыв общую дверь, Нав украдкой заглянул в спальню Яссуд. Никого. Может, она на первом этаже? Нав прислушался. Вроде нет. Яссуд должна быть на том самом совещании у начальника станции - тем лучше. Нав крадучись прошёл через спальню и спустился на первый этаж. Объясняться с гражданской женой никак не хочется.

  Яссуд самая первая на станции обустроила свою комнату повышенной комфортности. Судя по размаху, вложения в переоборудование явно не уложились в подъёмные. Нав, спускаясь по лестнице, оглянулся по сторонам. В жилах Яссуд точно течёт голубая кровь. Вместо живой древесины или хотя бы мягкого тепла бумажных обоёв Яссуд предпочла холодное высокомерие гранита. Стены станции обделаны большими квадратными плитками из натурального камня. В каждом углу декоративные колонны из белого мрамора с многочисленными чёрными жилками подпирают потолки.

  Спальня Яссуд также находится на втором этаже, но, в отличие от "Охотничьего домика", занимает почти весь этаж. Шикарная двуспальная кровать стоит точно по середине в окружении четырёх высоких шкафов с многочисленными и через чур шикарными нарядами. Отдельный шкафчик под самую маковку заставлен косметикой. Многочисленные пилочки, щёточки, баночки, тюбики и прочие средства для профессионального ухода за телом и лицом едва не высыпаются на пол.

  На первом этаже Яссуд соорудила шикарный минибассейн овальной формы из голубого гранита на высоком постаменте. Рядом несколько универсальных тренажёров для занятия спортом - Яссуд самым тщательным, можно даже сказать ревнивым, образом следит за объёмом своей талии. Наверно, чтобы окончательно почувствовать себя богатой, по ту сторону бассейна, за шикарной стойкой, гражданская жена расположила винный бар с отделениями для теплолюбивых вин и большим холодильником для холоднолюбивых. Яссуд питает большую слабость к дорогим марочным винам.

  Когда Нав спросил Яссуд, почему в её апартаментах нет ни одного окна, то она просто и доходчиво объяснила, что без лишних окон она чувствует себя как на борту персонального космического корабля. Дескать, размеры комнаты повышенной комфортности не позволили построить достойный "загородный дом", пришлось довольствоваться "прогулочной яхтой".

  Нав, обходя стойку, больно ударился локтём о каменную столешницу. Всё же хорошо, что отказался жить с Яссуд в одном доме. Может быть полированный блеск натурального гранита нравится гражданской жене, но он сам в таком каменном мешке уже через неделю съехал бы с катушек. А вот и холодильник.

  Нав отворил толстую дверцу. Изнутри повеяло приятной прохладой. Полки со специальными держателями густо уставлены пузатыми бутылками с замысловатыми этикетками. Но! Если взять хотя бы одну из этих красавиц, то Яссуд утопит его в овальном бассейне. Где-то здесь, Нав заглянул на нижнюю полку, у неё должно быть самодельное вино из ягод черноплодной рябины. А! Вот она, Нав вытащил наружу двухлитровую бутылку без этикетки. Пусть градусов в самодельном вине не слишком много, но вполне хватит, чтобы упиться вдрызг. Прихватив заодно немного сыра, копчёного мяса и пакет с картофельными чипсами, Нав отравился на самый нижний ярус станции в вечнозелёные владения вигоры Потанн.

  За пять лет, благодаря умелым рукам вигоры Потанн, оранжерея станции превратилась в фантастический сад с привкусом сюрреализма. Нанолла Остомич, прекрасно понимая тоску сотрудников станции по зелёным просторам, специально оставила место по среди самой большой оранжереи под садовую беседку. Генератор гравитации под дощатым полом убирает непривычно низкое притяжение Шеучь. Ведь, намного приятней просто сидеть на деревянной лавочке, любоваться чудесными цветами и не бояться ненароком подпрыгнуть до потолка.

  Нав с ходу бросил на стол закуску и плюхнулся на лакированную скамейку. Бутылка с самодельным вином заткнута большой пробкой, Нав свернул её одним махом. По дороге, проходя мимо грядки с огурцами, сорвал самый маленький тридцатисантиметровый огурчик. Но, Нав беспомощно оглянулся, за треволнениями начисто забыл о тарелке, ноже и даже о стакане. Значит, закуска сегодня не понадобится. Тяжело вздохнув, Нав сделал первый большой глоток прямо из горла. Терпкое вино обожгло горло.