Город Змей - Шэн Даррен - Страница 39

— Вы все предусмотрели, не так ли? — язвлю я.

— Мы старались.

Я без всякой радости вставляю линзы, и перевоплощение закончено.

Третий виллак ожидает меня в пещере с микрофоном.

— Мне это не понадобится. — Я отвожу его руку.

— Он нужен не для усиления, а для маскировки, — говорит англоговорящий священник. — Твой отец всегда говорит с ними именно так. Микрофон немного искажает звук. Без этого острое ухо может уловить различия в ваших голосах. Это нужно нам для того, чтобы…

— …прикрыть свои задницы, — заканчиваю я за него.

Он натянуто улыбается. Потом, прикрепив микрофон к моей майке, наклоняется к моему левому уху.

— А это для чего? — хмурюсь я.

— Это ресивер, по инструкции. Мы будем подсказывать тебе, что надо сказать.

Я позволяю ему вставить эту штуковину себе в ухо. Как только она оказывается на месте, оттуда слышится голос:

— Проверка, раз, два, три, проверка.

— Кто это? — спрашиваю я.

— Один из наших братьев, — отвечает первый виллак. — Ну как, работает?

— Да.

— Тогда ступай. Слова придут к тебе, когда будет нужно.

— Что мне надо делать? — нервно спрашиваю я. — Я никогда не любил произносить речи на публике.

— Иди к инти ватана, устрой смотр своим войскам — короче, будь Паукаром Вами.

Священники удаляются. Невидимый, я стою один в тени. Рядом есть выход. Можно рвануть на свободу. Но куда мне бежать? Ведь все ответы здесь.

Собравшись с силами, я направляюсь к большому круглому камню. Меня тут же замечают. Раздаются восторженные возгласы, громкий стук каблуков. Я иду медленно, бросая короткие взгляды налево и направо, обращенные на молодых солдат. Каждый из Змей салютует мне, когда я прохожу мимо. Кобры, отвлекшись от своих обязанностей, опускаются на одно колено и прикладывают ладони к полу, одновременно преклоняя головы. Я ищу глазами Кобру из второго триумвирата, который вел меня к комнате моего отца, но сверху все они выглядят одинаково.

Когда я достигаю платформы, стоящий на ней виллак поднимает голову и подходит к краю, чтобы поприветствовать меня.

— Раскинь руки в стороны, — шепчет голос мне в ухо. Теперь это голос священника, который вел меня к пещере. — Позволь ему соединить свои пальцы с твоими и поцеловать скрещение змеиных голов на твоем подбородке.

Расставив руки в стороны, как мне велели, я останавливаюсь на платформе, наклоняюсь вперед, и слепой священник касается моих рук своими пальцами. Бормоча что-то неразборчивое, он прикладывает губы к моему подбородку и целует головы вытатуированных змей. Раздается тихий шипящий звук, и, опустив глаза, я вижу его язык — он раздвоен.

Мне хочется отстраниться от него, но Паукар Вами никогда не отступает, и я держусь. Потом священник открывает рот, чтобы спеть, и я вижу, что язык у него снова стал нормальным. Может, у меня просто начались галлюцинации? Виллак продолжает свое монотонное пение. Я стою неподвижно, раскинув руки в стороны и ожидая дальнейших инструкций. Наконец он замолкает и подходит к трем ковшам, которые переносит к краю платформы.

— Повернись лицом к Змеям, — слышу я голос, — и повторяй за мной.

Я поворачиваюсь и повторяю слова виллака. Если бы я делал это как Эл Джири, я уверен, что спотыкался бы и запинался. Но в качестве Паукара Вами я бесстрашен и красноречив, просто прирожденный оратор.

— Наше время почти пришло. Многие годы мы существовали анонимно. Этому скоро суждено измениться. Городские воротилы знают о нас и встревожены. Скоро все будут дрожать при звуках нашего имени.

Мои слова отдаются эхом в стенах пещеры и нетерпеливо поглощаются слушателями. Многие из юношей и девушек улыбаются. Некоторые толкают локтем соседей и перемигиваются.

— Но мы должны еще немного потерпеть, — предостерегаю я, — наши враги скалятся друг на друга, как собаки, но нам нужно подождать, пока они займутся разборками, иначе они почувствуют исходящую от нас угрозу и объединятся.

— Повернись к виллаку, стоящему на инти ватана, — шепчет голос.

Я делаю, что он говорит, потом продолжаю:

— Перед выступлением вы пройдете крещение кровью. Вы выдержали многое, но впереди еще достаточно испытаний. Пусть это станет напоминанием о жертвах, которые вы принесли, и обещанием грядущей радости.

Ковши наполнены кровью. Это может быть кровь животных, но я почему-то уверен, что это не так.

— Вегетарианцам лучше покинуть помещение, — бормочу я, и вокруг раздаются злобные смешки.

— Это кровь побежденных, — говорит голос, и я послушно повторяю за ним, — кровь слабых и нищих духом. Чтобы очистить этот город, вы должны сначала прочувствовать его загрязненность. Удерживайте кровь в себе, когда будете пить ее. Тем, кто извергнет ее из своих желудков, здесь нет места, и они будут изгнаны.

Три виллака строевым шагом проходят от боковой части пещеры, напевая в такт ходьбе. Они принимают ковши из рук своего собрата на платформе, потом проходят по рядам, предлагая питье каждому из Змей по очереди и не двигаясь дальше, пока солдат не выпьет густую красную жидкость. Во время этой процедуры я продолжаю говорить:

— Сделайте глоток, не больше и не меньше. Те, кто не может выпить за свой город, нам не нужны, но не нужны и те, кто выпьет слишком много. Приветствуются только воины, проявившие умеренность и выдержку.

Я жду дальнейших инструкций, но их нет, поэтому я стою и смотрю, как Змеи с красными от крови губами и бесстрастными лицами заканчивают кровавый ритуал. Никто не отказывается, никого не рвет. Может быть, они уже проходили эту процедуру раньше. Я готов принять предложение, если оно последует, но мне ковша не подносят.

Когда кровь выпита последним из Змей, ковши возвращаются на платформу и виллак складывает их в кучу позади трона.

Мне дается указание общаться с воинами, делать комментарии и задавать вопросы.

— Но ничего не говорить про нас, — предупреждают меня.

Я брожу по рядам надменно, как настоящий Паукар Вами, и вглядываюсь в лица солдат, стараясь найти родственников. Они стоят по трое в ряд, между фалангами — промежуток, между триумвиратами — расстояние вдвое больше. Позади одиннадцать солдат стоят отдельно — новобранцы, ядро восьмого триумвирата.

Мне на ум приходит сержант, учивший меня, когда я только поступил в Гвардию. Я останавливаюсь в конце одной из фаланг и хлопаю по плечу дюжего тинейджера. Он вопросительно поворачивает голову, и я наношу ему удар в челюсть, отправляя в нокдаун.

— Я что, разрешил вам глазеть по сторонам? — ору я.

— Нет, сэр, — отвечает он с покрасневшим лицом, едва улыбаясь сквозь боль. Это большая честь — быть выделенным своим вождем, даже с помощью наказания.

— Встань!

Он встает. Среднего роста, крепко сбитый, широкое, открытое лицо. Не очень осмысленный взгляд.

— Как тебя зовут, парень?

— Леонард, сэр, первая фаланга, шестой триумвират.

— Давно у нас, Леонард?

— Три года два месяца и шесть дней, сэр.

— Какая хорошая память.

— Я отмечаю в календаре.

Я наклоняюсь к нему:

— Сегодня вечером возьми этот календарь, порви его и сожги.

Он растерян:

— Но… сэр… он принадлежит…

Я бью его по затылку:

— Я не просил обсуждать это. Я приказал.

— Да, сэр! — выкрикивает он.

Я отхожу от него и обращаюсь к остальным:

— Это касается вас всех. Сосредоточьтесь на настоящем. Пользуйтесь им. Дышите им. Соответствуйте ему. Прервите связь с миром времени. Если вы этого не сделаете, значит, вы принадлежите тому миру и не принадлежите мне.

По их сияющим лицам я вижу, что произвел впечатление, и чувствую, как гордость поднимается в груди. Я быстро подавляю это смехотворное чувство. Ведь это пешки виллаков, следовательно, мои потенциальные враги. Скорее бы закончить это представление и…

Я быстро следую мимо одиннадцати новобранцев, стоящих сзади. Один из них привлекает мое внимание. Я подхожу ближе, чтобы убедиться, что не ошибся, а он встревоженно делает шаг назад.