Последний обряд (ЛП) - Дероше Лиза - Страница 8

— Габриэль, — произносит голос.

Не оборачиваясь, я кружу по Табло. Просмотр занимает несколько минут, и мое внимание останавливается на Флорида-Кис (архипелаг, цепь коралловых островов и рифов на юго-востоке США — прим. пер.). В пределах мили (ок. 1,6 км.) от бунгало нет никаких красных огней. Я уверен, что демоны рыщут, но они еще не нашли ее. Сейчас Фрэнни в безопасности.

— Спасибо, что помогла мне на взлетно-посадочной полосе, — говорю я, наконец.

Селин подходит ко мне, когда я тянусь вперед и касаюсь синего огонька, определяющего Фрэнни.

— Пожалуйста, — отвечает она, слегка кивнув, и рыжие завитки ее волос подпрыгивают в такт движениям. — Думаю, тебе будет интересно узнать местонахождение Мархосиаса.

Мой взгляд скользит от Табло к Селин. Она сворачивает крылья позади тонкого тела и указывает длинным пальцем на красный сигнальный огонек к северу от Бостона.

Я вращаю Табло и просматриваю область белых огней.

— Кто остался присматривать за семьей Фрэнни?

Она съеживается.

— Ты не отдавал распоряжения…

Потому что надеялся, что наш отъезд отвлечет их.

— Кто свободен?

Селин взмахивает рукой над Табло, и несколько белых огоньков вспыхивают, указывая на хранителей, готовых взять новое задание.

— Не много. Приспешники Люцифера мародёрствуют, и были случаи принуждения. — Ее взгляд полон печали и ярости. — Он мошенничает, Габриэль, посылая демонов в синагоги, церкви и мечети. Активно ищет невинных и верующих, принуждая грешить. — Она пробегает пальцами по Табло. — Мы ежедневно привлекаем новых хранителей, ускоряем программу обучения, чтобы попытаться покрыть возрастающую потребность, но хранителей недостаточно, чтобы защитить все человечество.

Ощущение страха, которое росло во мне, окончательно осело и пустило корни.

Это начало.

Всемогущий слишком долго не замечал, что Люцифер позволяет себе слишком много, и ситуация начинает выходить из-под контроля.

Фрэнни.

Я не могу перестать думать о том, что сделает с ней обострение конфликта. Сила Фрэнни растет, и поэтому Люцифер наглеет и плюет на правила.

Я возвращаюсь к просмотру вариантов на Табло.

— Мы отправим Аарона в Хэйден. Пусть он оценит ситуацию.

Брови Селин поднимаются в удивлении.

— Аарона? — говорит она осторожно. — Ты уверен?

Несмотря на ее опасения, он — наилучший выбор. Его последняя подопечная — монахиня, живущая в святости — умерла по естественным причинам в возрасте 104 лет, несмотря на многочисленные попытки Люцифера развратить ее.

— Он самый взрослый и опытный, — говорю я, вздрагивая от воспоминаний о том, что произошло, когда отправил более молодого и менее опытного.

— Будет сделано, — кивнула Селин.

Рядом со мной появляется Аарон, так что я отдаляюсь от Табло. Он прислоняется к поручню, возникшему рядом с ним, и его губы изгибаются в дерзкой полуулыбке, которая показывает глубокую ямочку на щеке.

— Вызывал? — говорит он, выгнув бровь платинового оттенка.

— Для тебя есть работа, — мой взгляд блуждает между ним и Селин, и на краткий миг я задумаюсь о правильности своего выбора. — Думаешь, сможешь держаться подальше от неприятностей?

— Ты так слабо в меня веришь, — отвечает он.

Я сажусь в белое рабочее кресло, которое материализуется подо мной.

— Это серьезно, Аарон. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился на деле.

Он бросает на меня взгляд.

— Если ты не уверен, что я справлюсь, почему тогда вызвал?

Я удерживаю его взгляд.

— Потому что мне нужен достаточно опытный хранитель, такой, как ты.

Его губы изгибаются в сардонической усмешке.

— Полагаю, тогда вы должны доверять мне, о, всемогущий.

Он демонстративно раскланивается.

Я сжимаю виски из-за внезапной головной боли. Головная боль? Что дальше?

— Не превращай дело в личное, — процедил я сквозь зубы.

Выражение его лица становится серьезным.

— Именно ты сделал его личным, когда…

Селин встает между нами, положив Аарону руку на грудь.

— Он будет в порядке, — произносит она тихим, но уверенным голосом.

Сдержав комментарий, Аарон поворачивается к Табло.

— Какое задание?

Я встаю с кресла, которое исчезает, стоит оттолкнуть его, и касаюсь пальцем Табло над Хэйденом.

— Я отправляю тебя в помощь Даниэлю.

На мгновение его взгляд задерживается на Табло.

— Даниэлю? Ты же не серьезно, — иронизирует он. — Я должен выполнять приказы Григори? Он падший, Габриэль, — добавляет он и демонстративно скрещивает руки на груди.

И снова я думаю о правильности своего выбора. Я уже почти собираюсь сказать, чтобы он забыл о задании, как Селин произносит:

— Это ее семья, Аарон. Что не так? Слишком сложная работа?

Аарон разворачивается, стреляя в меня взглядом, и смотрит на Табло.

— Что именно мне предстоит делать?

— То, что ты делаешь лучше всего, — отвечаю я.

Он выпячивает грудь.

— Я лучший, хотя никто здесь, кажется, не помнит об этом маленьком факте.

Бесполезно указывать, что большой опыт не делает его лучшим автоматически. С момента моего создания это было яблоком раздора. Но по факту он противостоит архангелу Габриэлю — не мне.

После войны на Небесах Люцифер пал и начал создавать собственную армию. Габриэль понял, что больше не мог служить единственным защитником всего человечества и попросил у Всевышнего армию хранителей. Аарон был одним из первых обученных и одним из фаворитов Габриэля. Когда было принято решение, что Габриэль передаст контроль над хранителями другому, Аарон полагал, что выбор очевиден, и это он. Но когда Габриэль попросил Всевышнего создать Доминиона, чтобы тот стал его Левой рукой — более сильного, чем хранители, чтобы управлять ими — Аарон разгневался.

И не успокоился до сих пор.

Аарон обижен на меня за то, что я стал тем, кем мечтал быть он. И парень достаточно умен, чтобы не выплескивать свое раздражение на Габриэля. Он полагает, что им пренебрегли, и в течение шести тысяч лет, начиная с моего создания, никогда не позволял мне забыть об этом.

Когда Аарон ухмыляется и постепенно исчезает, а его белая метка загорается на Табло возле дома Фрэнни, я снова напоминаю себе, что он, по сути, один из самых лучших.

Я следую за Светом обратно на пляж, где сажусь и наблюдаю за волнами, окрашенными лучами заходящего солнца в оттенки красного. Встаю с песка и молюсь о правильности своего решения. Если бы существовал способ навсегда скрыть Фрэнни, я бы сделал это. Но они найдут нас. Это только вопрос времени.

Люк

Габриэль сошел с ума. Это единственный вывод, к которому я пришел.

Он слишком долго дышал озоном, и это помутило его рассудок. И теперь парень не внушает доверия.

Мне совершенно непонятно, как он мог позволить даже мысль о том, чтобы втянуть Фрэнни в назревающую войну и использовать ее ради спасения человечества. Одна только мысль об этом заставляет меня похолодеть.

Когда я решил оставаться в Хэйдене… держаться подальше от Фрэнни… я думал, что с Габриэлем она будет в большей безопасности. И только сейчас, проходя мимо него, лежащего на песке, понимаю, насколько ошибался. Как он мог так рисковать ее жизнью? Зная, что поставлено на карту, как он мог так рисковать?

Мне непривычна роль беспомощного наблюдателя. Но если Габриэль не собирается защищать ее, это придется сделать мне. Другого выбора нет. Как и пути назад. Механизм приведен в действие.

Я не могу даже смотреть на Фрэнни после того, что наговорил ей — она думает, что я не заботился о ней, а только использовал. Знаю: мои слова ударили по больному, потому что в ее голосе слышалась боль. Уверенность, что мои слова не могли причинить ей боль сильнее, чем мне, немного успокаивает чувство вины. Мои слова, словно тупой нож, режут изнутри.

Я медленно иду у кромки воды, и волны нежно ласкают мои ноги. Вода простирается передо мной темным бархатным ковром. Океан почти тих, в его черной глади отражается полумесяц.