Пари на девственность (СИ) - Грант Эмилия - Страница 36

Ступеньки серыми пятнами пролетали под ногами, сердце бешено стучало в груди. А в ушах эхом засело: «выиграл пари. Выиграл».

– Настя! – я выскочила из подъезда и тут же была поймана чьими-то руками.

– Эдик, пусти!

– Куда ты собралась в таком состоянии? Ты ведь перед собой не видишь ничего.

– Домой. Пусти. Видеть тебя не хочу. Ни тебя, ни его. Ненавижу! – слезы текли по щекам, не в силах передать все то, что я сейчас чувствовала.

– Я отвезу тебя, пойдем, – фотограф сделал один уверенный шаг в сторону мотоцикла.

– Никуда я с тобой не поеду! – вскрикнула я, выдергивая свою руку из пальцев Эдика. – Ненавижу! Друг, называется! Что же ты не сказал, что вы как в песочнице поиграть решили?!

– Настя, если ты не заметила, то я даже не пытался тебя затащить в постель, – спокойно объяснил тот, протягивая мне шлем.

Дверь подъезда вновь хлопнула, на ступенях появился Кузьмин-младший. Дышал он тяжело, на щеке лиловел синяк.

– Настя, подожди! Он тебе лжет!

А я смотрела на мужчину, которому готова была отдать всю себя, и понимала, что так противно мне еще никогда не было. Какие же жесткие уроки у судьбы…

Не до конца понимая, что делаю, я села на мотоцикл позади Эдика. Так я уберусь отсюда быстрее, чем приедет такси. Быстрее, чем я дойду до метро. Так меня точно не перехватит Максим, не попытается заболтать.

Нет! Я еще покажу ему, что значит быть Лавровой!

– Поехали!

Эдик послушно завел «стального коня». Последние слова Макса потонули в реве мотора. Шлем, который я так и не надела, вырвался из рук, со стуком прокатился по асфальту и остался лежать где-то там, позади.

Потом возмещу Эдику этот убыток. А после сделаю так, чтобы эти двое больше никогда не появлялись в моей жизни.

Слезы все так же текли по щекам, в ушах свистел ветер. Пахло выхлопными газами и почему-то алкоголем.

Я принюхалась. Да, от Эдика шел явный шлейф выпивки. Надеюсь, это последствия хорошо проведенного вечера, а не…

Мы свернули в сторону, мотоцикл вилял по дороге, лавировал между машинами. Скорость дарила ту легкость, которой мне сейчас так не хватало. В любой другой раз я бы в жизни ни села на этого двухколесного монстра, но сейчас он стал моим спасением.

Нас мотнуло в сторону, где-то просигналил автомобиль. Визг тормозов ударил по ушам.

За широкой спиной Эдика я ничего не видела.

А в следующее мгновение последовал резкий удар спереди, меня выбило из сидения.

Последним что я видела были асфальт, красное авто... Потом наступила тьма.

Макс

Счастье, которое я испытал рядом с Настей, пьянило меня, одурманивало, кружило голову. Я не знал, что такое вообще возможно! Особенно после стольких месяцев американских горок... Детское чувство праздника, как ранним утром в день рождения.

За то время, пока я пытался расстаться с Камиллой, бывшая только и делала что действовала мне на нервы. Выводила из себя и без конца мешалась. Пробралась каким-то образом на корпоратив «КьюМедиаГрупп», не понимала ни намеков, ни слов. Продолжала меня преследовать. Первое время меня это забавляло, а потом начало дико злить. Я думал, все женщины такие. И моя мать - живое тому подтверждение.

Настя же за короткий срок превратилась в воздух, без которого я не мог обходиться. Одного взгляда на нее хватало, чтобы поверить в себя. В то, что я еще чего-то стою, что у меня получится все сделать правильно…

А теперь…

Теперь я стоял в здании больницы, в которую положили отца. Но сегодня я пришел не к нему. Я пришел к женщине, которая изменила мой мир. Которая за одну только ночь вывернула меня наизнанку, обновила, подарила целую охапку новых чувств и эмоций.

И в одну секунду этот новый мир рухнул в черную дыру. Один звонок из больницы от Эдика, который чудом пришел в себя…

Я так хочу, чтобы она меня слышала! Трое суток в коме. Отек мозга, никаких прогнозов… А ведь она как будто спит! Одна царапина на подбородке - разве такие страшные слова могут быть правдой?! Медикаментозная кома вещь такая, что не угадаешь. “Когда отек спадет, будет видно... “ А когда? А если не?... Черт, как же мне жить без нее?! Нет-нет. Нельзя даже думать о плохом! Я хочу - и буду верить в чудо.

Господи, я не обращался к тебе… Да почти никогда. Но теперь… Не ради меня, ради нее, ради ее отца… Услышь! Оставь ее, я сделаю все… Я никогда не причиню ей боль! Я так хочу верить, что она скоро поправится. И пусть пока нет никаких прогнозов, я не утрачу веры.

Медсестры уже не реагировали на меня. Привыкли, что я прихожу сюда в каждую свободную минуту. Сначала гнали из палаты интенсивной терапии, но я умолял, угрожал, платил, поднимал связи… И вот теперь стоял, как дурак, за стеклом и смотрел на свою любимую.

В воспоминания ворвался тот день, когда все пошло наперекосяк. Я давно забил на то долбанное пари, заключенное двумя пьяными лбами. Перестал реагировать на Эдика, который по-прежнему  боролся за тачку. Но так и не сказал обо всем Насте… Почему? Я струсил. Боялся потерять ее доверие. Боялся, что она больше не будет так ярко и искренне мне улыбаться.

А после подслушанного разговора наших отцов я наконец-то понял, что именно чувствую к этой открытой и смелой маленькой женщине. Но сказать этого так и не успел…

– Настя... – шептал я в стекло, оставляя запотевшие круги. Наверное, был похож в тот момент на сумасшедшего. Даже будь она в сознании, не услышала бы ничего, но если бы я не говорил с ней хотя бы так, то точно бы рехнулся. – Мне не хватает тебя. Нам всем не хватает. Я выбил крупный контракт, но они хотят тебя. Пришлось наврать, что ты в командировке, но уже скоро вернешься. Думаю, что тебе придется по душе идея с рекламой мягких игрушек. Помнишь, мы ходили в зоопарк? Ты только держись, только выкарабкайся! Мы еще сходим, обязательно! Обещаю: поправишься - и я подарю тебе котенка, как ты мечтала.

Я улыбнулся, представляя, как бы она обрадовалась..

– И Света уже хнычет, что по тебе соскучилась. Не знал, что вы стали подругами… Заезжал к Маргарите Михайловне, она передала тебе судочек с куриным бульоном. Сказала, что если вдруг именно сегодня тебе станет лучше, то надо будет сразу накормить, – я вновь рассмеялся, стараясь скрыть за этим нервозность.

Не в силах больше смотреть на ее бледное безжизненное лицо, я вышел в общий коридор и опустился на подоконник. Деревья почти совсем пожелтели, вот-вот нагрянут заморозки.... Надеюсь, Настя поправится до этого момента.  Вот бы свозить ее в Кусково, там красота в это время года! Ей бы понравилось, точно понравилось.

Черт! Каким же идиотом я был!

Взлохматив волосы пятерней, опустил голову.

Слепой придурок! И трус! Так поздно все понял! Нельзя было допустить, чтобы эта игра на самом деле коснулась Насти!

Мысли пожирали изнутри, разрушали. Вернулся к ее палате, ворвался, пока медсестры не было на посту, прижался губами к холодным пальцам.

– Я люблю тебя. Слышишь, Настя? Люблю.

Но она не открыла глаза, не улыбнулась в ответ. Осталось только ждать… Что может быть хуже неизвестности?

Честно говоря, никогда не разбирался в диагнозах. Даже когда отцу в первый раз стало плохо, я путал инфаркт с инсультом. А сейчас от шока даже не понимал, что конкретно произошло с Настей.

Поправил одеяло и встал. Я бы с радостью просидел с ней тут до вечера, но из коридора уже слышались быстрые шаги медсестер. Не стоило их злить, если я снова хотел попасть к Насте…

К тому же, у меня оставалось еще одно незавершенное дело. Еще один пациент, которого стоило проведать.

Эдик в аварии пострадал меньше. Может потому, что пьяному море по колено. А может из-за наличия шлема. Ведь у Насти подобной меры безопасности не обнаружилось.

Левинский отделался переломом ключицы и ноги, легким сотрясением и множественными ушибами. И лишился прав.

В тот день от Эдика несло перегаром, отпускать с ним Настю было идиотизмом. И почему я не поторопился следом? Выехал только через десять минут после них - пока искал ключи, штаны… И вляпался в пробку. Не мог, как Эдик, вилять между рядами машин... Я хотел остановить Настю, объяснить ей все… А вышло все это.