Синий цвет надежды (СИ) - Корнилова Веда - Страница 55

По-счастью, этого не случилось, хотя с десяток наиболее храбрых крестьян (а может просто наиболее неимущих) все же решились направиться вслед за нами, и даже сумели несколько сократить расстояние, но через какое-то время повернули назад – видимо, решили не рисковать. Их можно понять – раз за наши головы назначена такая награда, то не исключено, что слуги из имения представили нас как очень опасных людей, с которыми лучше не связываться, а не то как бы хуже не вышло. И хотя крестьяне больше не старались догнать нас, тем не менее, мы продолжали идти еще долго, и остановились только тогда, когда скрылись от глаз людей за цепью холмов.

– Опять, значит, нам по сухим местам пробираться... – с досадой произнес Дорен, сидя на земле. – Ох, не нравится мне окружающее, глаз остановить не на чем – ни кустика, ни деревца... Даже камней для пращи не набрать!

– Ну, это как искать... – хмыкнул Винсент. – Зато мы ушли не с пустыми руками, хоть немного, но пощипали здешнюю стражу...

Вообще-то, если вдуматься, все обстоит не так плохо – перед уходом братья забрали у стражников сабли, а заодно фляжки с водой – в этих засушливых местах фляжки с собой носил едва ли не каждый житель. Правда, в тех фляжках, что мы забрали у стражников, воды было не так и много – чуть больше половины, но спасибо и на этом. Заодно прихватили кошельки служивых, хотя и не скажу, что мы теперь разбогатели, потому как в этих кошельках находилось всего по десятку медных монет. А еще у каждого из служителей закона при себе был кусочек мела, которые братья за ненадобностью бросили на землю, а Ярли подобрала, и сунула себе в карман. Надеюсь, она знает, что делает.

– Да уж, добыча у нас богатая... – усмехнулся Дорен. – Ну да, как говорится, все к лучшему – сейчас мы уже не с пустыми руками, даже оружие имеется. Правда, к этим саблям еще приноровиться надо – я больше привык махать шпагой и мечом... Стоит порадоваться хотя бы тому, что мы крестьянам в лапы не попали – они ради обещанного вознаграждения на многое пойдут, их никакие сабли не остановят. К тому же мотыга в умелых руках – это серьезное оружие, которым крестьяне хорошо умеют пользоваться.

– А вы ловко со стражниками управились... – говоря это, я нисколько не кривила душой.

– У нас вообще много достоинств... – хохотнул Винсент. – Только вы их не замечаете...

– Что вы от женщин хотите?.. – развела я руками. – Дамы мы невнимательные, и даже, можно сказать, рассеянные. Мы ж даже корзины потеряли, вернее, оставили их в рощице...

– Вот и доверяй вам ценное имущество...

– А если говорить серьезно... – продолжала я. – Если без шуток, то не знаю, как относиться к словам стражников насчет здешних мест – то ли они нас пугали, то ли говорили правду...

– Да, с этим, конечно, разговор особый...

Если верить стражникам, то место, куда мы направились, пользуется у местных жителей весьма дурной славой, и люди сюда стараются не соваться. Не будем вспоминать все подробности, о которых нам рассказали служивые, потому как в них нет ничего хорошего.

– Я, кажется, знаю, где мы сейчас находимся... – произнесла Ярли. – Вернее, догадываюсь...

– Где же?.. – повернулась я к ней.

По словам девушки, она уже давно стала предполагать, где мы оказались. Дело в том, что неподалеку от Аярда заканчивается пустыня, которая занимает какую-то часть страны. У этой пустыни есть даже название – Уйют. Говорят, эта безжизненная земля тянется широкой полосой до самого моря. Вообще-то пустыней в прямом смысле слова ее не назвать – там хватает всего, как песков, так и каменистой земли с солончаками. Ну, а от города она отделена высокими горами, как стеной. Что же касается людей, то они селятся вдоль края этой пустыни, но внутрь стараются не ходить, уж очень дурная слава идет об этих местах – мол, тут нечисто. А еще говорят – бойся песков Уйюта...

– Ну, страшилок хватает везде... – я произнесла это, скорее, для своего успокоения.

– Госпожа, люди просто так говорить не будут! И потом...

– Что – потом?.. – не поняла я.

– Ничего, госпожа. У нас говорят, что если не упоминать кого-то, то встречи с ним можно избежать.

– Если я правильно понял, то дороги в этих местах идут вдоль края пустыни и на некотором расстоянии от нее?.. – поинтересовался Винсент. Кажется, он пропустил мимо ушей все опасения Ярли.

– Ну да... Хотя в самой пустыне тоже есть дороги, но по ним ходят только большими караванами.

– Братец, ты что, собрался пройти эту пустыню до самого моря?.. – приподнял брови Дорен. – Так у нас на подобное путешествие воды не хватит. Помрем от жажды.

– Если б я решил покончить с собой, то выбрал бы более легкий способ самоубийства... – отмахнулся Винсент. – Я предлагаю пройти какое-то расстояние по пустыне, направляясь в сторону дороги, ведущей в Аярд – стражники сказали нам, где она находится. К тому же так мы собьем со следа возможную погоню, хотя если они не рискнули пойти за нами с самого начала, то вряд ли отправятся позже. Конечно, можно сделать крюк, вернуться на ту дорогу, с которой мы ушли, только вряд ли это верное решение – мне хорошо известны нравы людей, обитающих в таких захолустьях, и потому в самое ближайшее время весть о нашем появлении разнесется далеко. Ну, а если учесть, сколько обещано за наши головы... В общем, задача у нас такая: далеко в пустыню не забираться, просто срежем небольшой угол, и постараемся выйти к дороге, ведущей на Аярд...

Через несколько минут мы вновь направились в путь, и, надо сказать – то, что мы сейчас видели, несколько отличалось от тех мест, где мы шли раньше. Теперь вокруг были солончаки и такыры, больше похожие на ровную каменную поверхность. Правда, подходящих снарядов для пращи братьям почти не попадалось, но пару десятков камней они все же сумели отыскать.

А потом на нашем пути стали попадаться пухляки. Что представляют собой пухляки – это нам рассказала Ярли, и она же велела обходить их стороной – дескать, если провалимся, то выбраться будет непросто. По ее словам, если тяжело груженая телега начнет скользить по такыру, то верхняя плотная каменная корка может проломиться, колесо осядет, и вытащить его будет крайне сложно. Дело в том, что лежащий под такыром рыхлый и сухой слой почвы под тяжестью колеса быстро превращается в легкую, почти невесомую пыль, которая течет, как вода. В такой пыли попавшему в нее колесу не за что зацепиться, и оно прокручивается впустую, оседая все глубже. Когда же колесо пытается опереться на каменный край такыра, то он крошится... Надо же, совсем как на наших скованных льдом реках, когда тонущий человек хватается за ледяные края полыньи, пытаясь выбраться, а лед обламывается под его руками...

До захода солнца мы прошли немалый путь, и даже более того – наши спутники смогли подбить зайца, как видно, все же какая-то живность тут водилась, во всяком случае, змей и ящериц мы видели немало. Нам повезло – мы набрели на несколько сухих кустов (Ярли сказала, что они называются кейреук), наломали веток, и зажарили зайца. Не скажу, что он полностью пропекся, но мы его и полусырого съели за милую душу, а после ужина идти уже никуда не хотелось. Впрочем, мы и без того очень устали, так что решили остановиться на ночлег. Правда, рядом не было никакого укрытия, так что было решено расположиться прямо на земле. И верно: кого нам бояться, если вокруг одно сплошное однообразное безмолвие, вместо песка – нечто вроде дорожной пыли, и ни одной живой души рядом.

Темнело, багровое солнце уходило за горизонт, и я любовалась закатом – здесь, в пустыне, это по-настоящему красиво, не хочется отрывать взгляд от прекрасного зрелища. Что ж, постараемся найти хоть немного хорошего в наших блужданиях по этой жаре.

И вот тут Ярли нас удивила. Вытащив из своего кармана кусочек мела (тот самый, что забрала у стражников), она очертила им вокруг места нашей ночевки большой круг, при этом что-то беспрерывно шепча. Затем девушка протянула мелок мне.

– Госпожа, надо очертить еще круг, внутри того, который я только что нарисовала, только делать это следует с молитвой.