Мерло красное или Мурло страстное (СИ) - Ардмир Мари - Страница 49

— Уж лучше кофе. Иначе весь день и далее буду в состоянии полета.

— Тогда и мне кофе… — придерживая за талию, он осмотрел мои руки. — Вы поранились, нужно промыть.

— Ссадины или мозги? — не удержалась я от сарказма.

— Вам ссадины. — Последовал его ответ. И меня привели в ванную комнату при его кабине, усадили на маленький пуф, начали с раздражением рыскать по шкафчикам.

Я же судорожно вздохнула. Если день начался так незабываемо, что же будет вечером? Даже представлять не хочу.

— Только не стенайте, — попросил он, доставая ватные диски и белый полупрозрачный флакончик с неизвестной жидкостью.

— Не буду. — Стараясь не уснуть, я отвлеклась от мыслей о подушке и критично осмотрела комнату для водных процедур. — А тут уютно. Бежевая плитка с кофейным рисунком бодрит, фаянс выбран удачно и сочетается, чего не скажешь о плафонах, зеленые листики на прозрачных ракушках светильников смотрятся сиротливо.

— Нужно от них избавиться, — согласился босс, садясь передо мной на корточки.

— Это перекись?

— Да. — Он нежно погладил мою раскрытую ладошку с кровоточащей ранкой.

— Не люблю перекись, — и наши взгляды столкнулись.

Красивый, действительно красивый. Сейчас я смотрела на него иначе, чем в первую встречу и постаралась оценить без мишуры, за которой он так искусно скрывается. Без толстого налета после общения с кошечками. Спокойный, уверенный, внимательный и ответственный. Кто бы еще забирал сотрудницу в любое время дня и ночи из домов неизвестных мужчин.

Темноволосый, глаза карие, глубоко посаженные, если присмотреться лучистые, ресницы не длинные, да и брови густые как у ревнивца, Лоб высокий, челюсть нижняя массивная, губы средней величины, немного очерчены, нос с крохотной горбинкой. Словом мужик, и синева на щеках уже пробивается.

Вот сейчас сидит на корточках передо мной, в одной руке диск и перекись, в другой моя кисть. И такое ощущение спокойствия и защищенности накатило, что столкнувшись с ним глазами, я так и осталась сидеть с открытым ртом не в силах вымолвить и слова.

— А если так? — спросил Владимир и слизнул ранку, чтобы затем как мой папа в детстве немного отсосать крови. Сместился в центр ладошки, дунул и поцеловал ее.

— Еще здесь… — холодные пальцы внимательного мужчины скользнули к моему локтю, указав место ссадины, которую я уже не чувствовала. Да что там… Я забыла о том, что в боку чуть колет и лопатка правая болит и на бедре явно синяк. Как завороженная слежу за тем, как он наклоняет темную голову, как тени падают на его щеки и моя кожа покрывается мелкими мурашками. И прежде чем, я заметила приближение Виорики и успела выдохнуть: «стойте!», он приник губами к ссадине.

— Первую помощь уже оказали. — Улыбнулась секретарь, которую с опозданием увидел и Владимир.

— Этап дезинфекции прошел успешно. — Выдохнула я, красная как помидор. — Пластырь дашь.

— Держи все. — Аптечка оказалась в моих руках, дверь закрылась со щелчком и то, что босс чуть сильнее сжал мои коленки, очень обеспокоило меня, но видимо не его.

— Дезинфекции…? — повторил Владимир.

— Да… знаете, у людей, как и у собак в слюне…

— Вы опять о собаках Павлова, или на этот раз о кобелях речь ведете?

А вот и подтверждение, что он слышал мой разговор с Лилей. Интересно, что еще я в ближайшее время узнаю?

— Учитывая вашу любовь к кошечкам, о собаках речи быть не может.

— Значит, кот?! — он резко встал и сердито надо мной навис.

— И возможно, мартовский. — Подтвердила я без улыбки.

Владимир уперся руками надо мной и наклонил голову, явно сверля меня тяжелым взглядом. Можно не смотреть вверх, чтобы понять — довела до одного из пределов. И в маленькой уютной ванной стало тихо, холодно, а еще немного совсем чуть-чуть страшно. Моя племяша, сказала бы «стремно до жути!» и была бы права. Но делать нечего я уже высказалась, и буду теперь расплачиваться.

Сглотнув, тихо поинтересовалась:

— Скажите у вас все совещания проходят в таком режиме?

— Татьяна, идите в баню. — Беззлобно посоветовал он.

— Пойду, если проводите. А еще заплатите, и покараулите, чтобы мужики не пялились.

— Вы издеваетесь?

— Нет. Тренируюсь в отбивании подачи. — Я робко отодвинулась от его ног и подняла вверх лицо. — Так какой домик мне причитается?

И ведь думал поцеловать, чтоб замолчала наконец-то, но вот она поднимает лицо и с наивным взглядом интересуется, что за домик ей достался. И вспомнилось, как ей уже достались платье черное, пиджак синий, рубашка белая… И как она ради Жаба статьи носит в редакцию, как за него перед Крючко выпендривалась. Стас о ее выкрутасах подробно рассказал. А еще она с Бадри в поликлинику поехала, и интервью сама взяла и все ради Жмурко… Который руки распускает, пьяным ломится в дом, и бросает в сложной ситуации, чтобы отоспаться дома с женой. Или у любовницы после бессмысленной гонки за призрачным авто…

Отчаявшаяся влюбленная дура с признаками потери личности в угоду бывшего мужа — гениального, коммуникабельного, запойного пьяницы-скандалиста, трусливого урода-женатика. Владимир мысленно вздохнул и отмахнулся от первого порыва:

— Маленький и еще не причитается.

— Как так? — Татьяна возмущенно уперла руки в боки и, охнув «вспомнила» о ранах. Вытащила из аптечки пластыри, попросила помочь их наклеить. Снисходительно улыбнувшись, он вновь сел на корточки.

И молчала бы в процессе, так нет же… она далее возмущается: — Я что же, зря лжесвидетельствовала при адвокате?

— Да.

— А я уже планы строю по его посещению… — повернув руку, указала на еще одну ранку предплечья.

— Рано строите. Вы с паспортом?

— Да.

— Вот и давайте его мне. — Бросив аптечку открытой, Владимир поднял Татьяну со стульчика и вывел в кабинет. — Сейчас быстренько все оформим и я вас отпущу.

Получив паспорт, он вбил номер в базу данных своего адвоката и отправил по электронной почте.

— А вы еще не оформили?

— Нет.

А может тогда и не надо?

— Нет.

— И вы не боитесь, что я, как недо-корреспондент так и не принятый вами на службу, сбегу вместе с вашей собственностью?

— Вернетесь. — Владимир вытащил листы из папки и еще раз их просмотрел. Надо же решение проблемы всегда было рядом, а он уже которую неделю мучается вопросом, на кого временно дом переписать.

А Татьяна все не унимается: — Откуда такая уверенность?

— Иначе ни вы, ни Жаб расчета не получите. — Решил припугнуть.

— Разве мы заработали больше, чем стоит этот домик?

— Вы заработали ровно столько чтобы уладить все трудности с оформлением. Вот ради оформления вы и вернетесь.

— Жаль. — На стол перед ней документы уже легли, и галочки на местах с подписью он уже давно проставил. Но подписывать она и не спешит, взялась читать.

— Давно вы людям не верите?

— А муж… бывший на всю жизнь отучил от пагубной привычки верить на слово и подписывать безоговорочно. — Молодая женщина подошла к окну и, щурясь, быстро ознакомилась с информацией. Смешная. В брюках кофейного насыщенного цвета и белой блузке с короткими рукавами, попав в свет, падающий из окна, она неожиданно из шатенки превратилась в светло-русую утонченную особу с парой пластырей на руках. И чем дольше она там стоит, тем более утонченной и невероятно изящной кажется.

— Погодите… — документы в руках солнечного видения дрогнули. — Так я стану полноправной хозяйкой или совладелицей?

— Полноправной.

— И когда закончится это счастье? — ее улыбка озарила кабинет своим счастливым сиянием.

Он лишь нахмурился.

— Точно не отвечайте, — согласилась Татьяна. — Скажите лучше, что мне за это будет? Есть поощрительные призы?

Владимир прищурился, стараясь понять что из сказанного и узнанного о ней правда. Ведь не может быть, чтобы вся перечисленная характеристика умещалась в ней одной.

— А какая-нибудь плата за молчание подразумевается?

Надо же! Какая меркантильная. А раньше этого в ней не было. Хотя, там Петр что-то упоминал об авансе… еще в самом начале ее стажировке в редакции.