Князь Благовещенский (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 32

— Немного помог. На триаду вышли, поговорили с посредником. По мелочи, ничего конкретного, но кое-какие зацепки появились.

И я замолчал. Надо бы было говорить, как-то держать князя в курсе расследования и всплывающих фактов (в нужном окрасе), но... Далее начиналась очень уж зыбкая почва. Если обобщить, я должен был убедить князя, что посла заказали москвичи, которые хотели заполучить акции моста. Что в деле замешаны якуты, желающие иметь свой торговый хаб в пятикилометровой зоне от международной транспортной развязки. Что в княжестве действует банда торговцев детьми и крышует оную его воевода. Наверняка еще и его старый друг. А вот обер-секретарь тут вообще ни при чем! Вот только как это сделать?

Князь мое молчание воспринял по-своему. Люди, кстати, всегда так делают. В смысле, трактуют любые события не в свете внешних факторов, а прогоняя их через фильтр собственных мыслей, чаяний и переживаний. И получают на выходе выводы, которые совершенно не вяжутся с происходящим предметом. Я вот замолчал, потому как не знал, что сказать и мучительно искал выход из тупика, а Николай Олегович решил, что я на него обижен.

Так и спросил:

— Ты до сих пор обиду на меня носишь?

Это он о чем? А! Он же Игоря в наследники прочил, да потом сына родил. Не мог же он не понимать, как того подобное решение заденет. И сейчас, выходит, спрашивает примерно вот что: "Не решил ли ты, племянничек, слить расследование из-за застарелой обиды на дядьку?"

— С чего вы решили, Николай Олегович?

— Да с того, что раньше ты меня наедине только дядькой звал или Колей! И подшучивал постоянно... И еще... Много еще чего!

Глаза у князя были печальные. К бабке не ходи, его чувство вины перед племянником глубже Марианской впадины. Но губы плотно сжатые, что как бы намекало, что с этим моральным грузом он справится. И поступит так, как следует поступить.

— Так не пятнадцать лет уже! — с намеком на улыбку отозвался я. Чего ж делать? — Как-то несообразно "дядьколить".

А потом, будто получив вдохновение, заговорил по-другому. С напором. Спасибо тебе, двойник!

— Но если хотите обсудить не творимые в княжестве преступления, а наш разлад, то извольте. Да! Была обида! И сильная была обида, так я вам скажу! Я ведь успел на себя княжество примерить и другого будущего не знал! А тут — нате здрасте — наследник! А ты, Игорек, в сторонку отойди и под ногами не мешайся! Нужен будешь — позовем! Ну мало ли, вдруг у Антона Николаевича царский дар не проснется? Это вы хотели услышать, дядя Коля? Ну вот, слышите! Стало легче?

Он смотрел на меня все теми же глазами сенбернара. А вот линия губ стала мягче. Будто он удар получил и сейчас рот откроет, выдыхая беззвучное "О". Видать, и правда назрел у дядьки с племянником этот разговор. Но Игорь молчал, предпочитая пестовать свою обиду и готовить удар возмездия, а князь не решался начать. Или начинал, но не заканчивал. У родных людей такой сплошь и рядом.

— Но мне, как я уже говорил, не пятнадцать лет! Понимание имею о долге, о пользе и о роде. Не скажу, что обида ушла — это враньем будет! Нет, нет, да и высунет голову! Но это эмоция человеческая, понятная. И управляемая вполне. Для потомка княжьего рода — точно! Так что на себя одеяло тянуть я не собираюсь! Антошке княжить — значит, за его плечом встану, как сейчас за вашим стою! И хватит уже эту тему поднимать!

В завершение своего якобы эмоционального выплеска я даже вскочил на ноги, заставив задетый столик с завтраком закачаться, а чашки и плошки на нем — задребезжать. И откуда у меня в голове все эти слова и обороты? Старые, пыльные, явно книжные, но определенно — верно примененные к ситуации!

Князь поднялся вслед за мной. Медленно. Долгую секунду смотрел на меня, заставляя усомниться в верности избранной по наитию стратегии. После чего шагнул вперед и стиснул меня в объятиях.

— Мужем мы тебя с сестрой воспитали. — глухо проговорил он, отодвигая от себя. — Не стыдно будет брату в глаза глянуть, когда час придет.

Он явно сдерживал слезу, этот пожилой, но все еще крепкий мужчина. Непроницаемый на людях, но болеющий сердцем за разлад с близким родственником. Мои слова стали настоящим бальзамом, боль эту унявшим.

Я тоже кивнул. Сдержанно, как и положено мужчине в неловкой ситуации. Будто бы тоже под горлом стояло что-то хриплое, клокочущее и пацанячье. Сжал в ответ его плечо и, глядя в сторону, сел. Вот где умение лицедействовать пригодилось, кто бы подумать мог! Хотя, если честным с собой быть, не вполне я играл. То есть, играл, но не на сто и даже не на пятьдесят процентов. На этот короткий момент семейного разговора я будто сам стал настоящим Игорем. Племянником, обер-секретарем и все такое. Остро жалеющим отчего-то, что князь во мне ошибся. И перед братом (что с ним, кстати, стряслось?) ему все же будет стыдно.

— К нашим баранам. — в голос я добавил немного скованности. Очень уместной после такого разговора. Будто бы не было ничего такого сопливого. Сидели себе мужчины, говорили о важных делах, да отвлеклись на шутку. — Я сегодня планирую доработать след триады. Но пока у меня убеждение, что не все там так просто, как сменщик отравленного посла говорит.

— Поясни. — князь тоже сел и теперь с отсутствующим выражением на лице намазывал тост джемом.

— Не могу пока — просто нечего сказать. Интуиция говорит, что в шкатулке этой не одно дно. И, возможно, даже не два.

— И чья эта многоходовка? Минцы?

Как всякий облеченный властью человек, князь был благосклонно настроен на разного рода заговоры и интриги. Готов, то есть, был к тому, что я сказал.

А, была не была! Все одно московский след вскрывать придётся рано или поздно! Рискнем!

— Я могу ошибаться, но кое-что указывает на Бестужева.

— Москвичи?

Надкусанный тост был аккуратно отложен и Николай Олегович сделал большой глоток остывшего уже чая.

— Похоже на то. Но — без доказательств.

— На чем основываешь?

— Мост.

— Мост. — князь кивнул с удовлетворением, будто ждал именно этого ответа. — Конечно, мост. Знаешь, я ведь вчера полдня просидел за документами по объекту. И кое-что мне странным показалось.

— Что? — внутри разлился холод, будто в ботинках у меня стояла стылая болотная вода.

— Подрядчиков много сменилось. Начали с одного пула, а к завершению строительства уже с третьим подходим. Из первых, считай, никого не осталось. С чего бы такому быть?

Фуф! Не вскрыл пока махинации своего племянника. Хорошо он все запрятал. Ведь полагал вернуться и под княжескую руку не попасть. Но на след встал.

— Если за рабочую версию взять, что отравили посла не по приказу минцев, а москвичей, то можно предположить, что тот узнал что-то и от него поспешили избавиться. Например, проявил чрезмерный интерес к ротации подрядчиков на объекте. А затем и на меня напали, побоявшись того же.

И мы с князем подробно обсудили усеченную версию Самойлова, в которой злодеем был не Игорь Сергеевич, а Бестужев. Опуская явные дыры в ней, затыкая их правдоподобными суждениями, я мягко подвел дядюшку к мнению, что во всем виноваты "кляты москали". Ну или, по крайней мере, очень могут быть виноватыми.

— Логично. — покивал тот в завершение. — Очень логично. Но бездоказательно. На основании одних только суждений я москвичам предъявить ничего не смогу.

— Да и не надо ничего предъявлять — спугнем только!

— И то верно. Но нужно сделать что-то. Как бы поздно ни стало.

— Аудиторскую проверку запустить по объекту. — выдал я. — Работы приостановить.

— Убытки... — протянул князь с сомнением.

— Да не обеднеем, чай! Хуже будет, если проморгаем то, чего не видим пока.

— И то верно. Ну действуй тогда. Я распоряжусь по аудиту.

Я кивком попрощался и двинул к выходу. И был остановлен у дверей словами.

— Игорь.

Пауза. Я обернулся и вопросительно глянул на дядьку.

— Я тут подумал. — князь глянул на меня пристально. — Не век тебе вторым ходить, с царским-то даром. Я тебе почтой документы отправлю по Пермскому княжеству. Ты посмотри, как спокойная минутка выдастся. Стол там род Татищевых держит... держал. Но измельчал. Сейчас там княжит Ольга Татищева. На одной только верности боярской и сидит, своего дара, почитай что нет.