Нижние Земли (СИ) - Храбрых Римма - Страница 56

Два обстоятельства.

Возможно, совпадающие с причинами внезапного затворничества Джейка. Во всяком случае, обосновавшиеся в децернате примерно в то же время.

Приехавшие со Штефаном оборотни по понятным причинам не могли остаться в квартале вампиров, как их начальник и Эрих. И то ли по приказу свыше, то ли по личной договоренности между кем-то и кем-то Томаш и Петр обосновались в логове оборотней, только на ночь возвращаясь к себе в отель.

Этому решению не очень-то была рада ни одна из сторон.

Оборотни-иностранцы явно чувствовали себя не в своей тарелке, хотя и очень старались этого не показывать: Петр, глядящий на всех исподлобья, похуже, Томаш, улыбающийся всем искренне и открыто, получше.

Оборотни-маардамцы чувствовали себя немногим лучше, хотя их неловкость сглаживалась тем количеством работы, которое на них свалилось благодаря сотрудничеству с двойками. Херцландцы пытались помогать в меру своих сил: им из вежливости выдали необременительные задания (вроде мониторинга социальных сетей города, с чем прекрасно справлялся и один Ларс). Все прекрасно понимали, что это не что иное как синекура – что могли понять в соцсети маленького города, где почти все друг друга знали, два иностранца, на нижнеземельном-то разговаривающие не слишком хорошо. Однако же формальности были соблюдены, херцландцы могли сделать вид, что тоже занимаются чем-то полезным, а маардамцы – что очень этому рады.

Почти все.

Бернар, например, кажется, и вовсе не заметил двух медведей, поселившихся в волчьем логове. После отъезда Эрики и Риккерта он ходил как в воду опущенный, реагируя на внешние раздражители вроде Марка или Ларса только так, как мог бы реагировать заранее запрограммированный робот. Его и не трогали особо, только следили, чтобы не бродил по улицам один. Ларс даже оставил свое холостяцкое жилище и на время перебрался к Бернару.

– За что требую прибавки к жалованию! – крайне серьезным голосом заявил он Марку спустя два дня этого сожительства.

Марк в ответ на это только вскинул голову, заодно пытаясь разлепить слипающиеся глаза.

– На одни продукты сколько уходит, – Ларс принялся загибать пальцы. – а ведь их надо еще приготовить, да не просто так, а чтобы этот, – он кивнул на Бернара, – согласился хотя бы вилку в руку взять.

– Не пизди, – вяло огрызнулся Бернар. – Я нормально питаюсь, а ты не так уж и много готовишь.

– Да-а, конечно, расскажи кому-нибудь другому, хеер Не-Помню-Когда-Последний-Раз-Ел-Суп, – воскликнул Ларс.

Если бы не обычная кривая ухмылка, можно было бы подумать, что он говорит серьезно.

– Суп? – заинтересованно спросил Марк.

– Суп, – горячо ответил Ларс. – Нет, ты только представь, такой большой волк – и не знает, что нужно каждый день обязательно есть горячее!

– Я ем горячее, – все еще вяло сказал Бернар. – А твои представления о полезном питании устарели еще в конце прошлого века.

О том, что лучше бы Бернару этого не говорить, вскоре поняли все, даже херцландцы: Ларса невозможно было заткнуть еще где-то около часа. Он долго и много рассуждал об анатомии людей и оборотней, порывался рисовать на стене логова какие-то схемы – Марк даже проснулся от этого и строго сказал, чтобы Ларс даже и не думал. Ларс не расстроился и начал рисовать схемы прямо в воздухе, обрисовывая изящными движениями ладоней, как пища поступает в пищевод, как она движется по нему, преодолевает верхний сфинктер, попадает в желудок и так далее...

Где-то в середине его рассказа Агнешка, отчетливо позеленев, выскользнула из логова, но Ларс на это не обратил ни малейшего внимания – оставшаяся аудитория его вполне устраивала. Похоже, он готов был читать эту лекцию – без сомнения, хорошо продуманную, составленную живо и остроумно, насыщенную примерами и аналогиями – даже одному-единственному слушателю. И на лице Бернара было написано такое смирение, что остальные попавшие под внезапную раздачу научно-популярных знаний невольно проникались к нему искренним сочувствием. Потому что сразу становилось понятно, на ком эта лекция была обкатана, кому предназначена и кому, похоже, предстояло выслушать ее еще не один раз.

– Вы, главное, сами едой не станьте, – вроде бы сквозь сон сказал Марк, и Ларс осекся.

Петр и Томаш переглянулись. Бернар мрачно опустил взгляд на броник, лежавший у него на коленях.

Быть оборотнем было не так уж и трудно, особенно после той муштры, которую и Бернар, и Ларс, и Агнешка прошли в лагере под Маардамом. Можно было и смириться с тем, что вампиры реагируют на оборотней как быки на красную тряпку. Или не смириться, а сделать это источником постоянных «лулзов», как выражался (и практиковал) Ларс. В конце концов, вампиры умели держать себя в руках ничуть не хуже оборотней.

Но мысль о том, что где-то в городе прячется вампир, который стал заложником присущей его виду страсти к оборотням, который полностью подпал под ее власть, который стал зависим от нее...

Который попробовал крови оборотня и сошел с ума.

Вся суть которого была подчинена одной цели – снова напиться крови оборотня, искупаться в ней, почувствовать клыками последнее судорожное движение тела, наполовину человеческого, наполовину звериного.

Вампиры-ликантропоманы творили страшные вещи. Болезнь увеличивала их силу, свирепость и изворотливость, делая не просто опасными преступниками – превращая их в кого-то вроде тигра-людоеда в индийской деревне начала прошлого века. Но вот если Шер-Хан был глуп, то у вампиров-ликантропоманов умственные способности не только никуда не девались, но еще и обострялись – правда, только в одном направлении.

Эта мысль – мысль о том, что где-то в городе прячется вампир-ликантропоман, в любом оборотне пробуждала странное чувство.

Очень похожее на страх.

И когда на следующий день оборотней подняли по тревоге, каждый из них вспомнил эту фразу, брошенную Марком вскользь, но ударившую точно в то, что каждый из них прятал очень глубоко, настолько глубоко, что не признавался в этом даже самому себе, не то что своим коллегам.

Надевая на ходу куртку, Марк орал в гарнитуру:

– Ты уверен, что он ушел? Да мне похуй, пусть едут хоть люди-хуюди, хоть кто угодно. Если он еще там, я своих туда на пушечный выстрел не подпущу!

Что Марку ответили, никто не слышал. Он буркнул еще что-то, нажал на кнопку и задержался в дверях логова, уже одной ногой за порогом.

– Ларс, ты остаешься, – сказал он не терпящим возражения тоном. – Мониторь форумы, соцсети, ну, ты знаешь. Сучонок где-то бегает, может попасться на глаза сородичам.

– А куда мы вообще?.. – начала Агнешка.

Марк нетерпеливо махнул рукой.

– Волчата со второго потока встретились с вампиром.

Уточнять, с каким именно вампиром, как и говорить, что именно его Марк имел в виду, когда говорил о «сучонке», не было нужды.

– Я хочу тоже, – внезапно подал голос Петр, подумал секунду и добавил: – Тоже с вами.

Марк смерил его задумчивым взглядом и кивнул.

Через несколько секунд в логове остались только Ларс и Томаш. Первый выглядел не особенно довольным таким раскладом, второй – не очень понимающим, что вообще происходит. Однако спрашивать ничего не стал, только выразительно поднял брови, глядя на Ларса. Тот, по своему обыкновению скрючившись в три погибели в кресле, так что колени торчали почти на уровне ушей, посмотрел в ответ поверх планшета и сказал:

– Ликантропоман напал на других оборотней.

– Это я понял, – неторопливо, явно подбирая слова, ответил Томаш. – Но нюансы укрылись от моего понимания.

– Дружище, я у тебя уже спрашивал, почему у вас учат нижнеземельному по учебникам позапрошлого века? – Ларс хохотнул и покачал головой. – Не, я тебя тоже понял, конечно.

Томаш ничего не сказал, но и брови на место не опустил, все еще выражая всем лицом вежливый интерес, мало отношения имеющий к недоумению Ларса по поводу образования в Херцланде.

– Под Маардамом есть лагерь, где оборотней готовят для службы в полиции.