Нижние Земли (СИ) - Храбрых Римма - Страница 60

Некоторое время волки мутузили друг друга, валяясь в песке, отчего оба стали примерно одного цвета.

Третий волк, заметно крупнее остальных, раз за разом преодолевал одно и то же препятствие: отходил, разбегался и прыгал. Затем – с другой стороны. Иногда у него это получалось, иногда – нет. Тогда он цеплял лапами верхнюю перекладину и кубарем летел вниз.

Каждую неудачу Марк встречал недовольным сопением. Каждую новую попытку – довольным вздохом.

Всего их было в лагере шестеро, это Марк точно знал: трое урожденных и трое обращенных. Все местные – стало быть, все волки. Именно поэтому для него стало неожиданностью появление еще одного оборотня. Огромный кот, мохнатый, как паллас, и длинный, как рысь, в три прыжка взбежал на одно из препятствий и прыгнул вперед, в направлении трибун.

– Это что еще за покемон? – поинтересовался Марк, наблюдая за тем, как кот неспешно отряхивается от пыли и рысит в их сторону.

– Это? – уточнил Мак.

Судя по улыбке, ему понравилось слово «покемон» в отношении этого оборотня.

– Это друг Матса с юга. У него такое длинное имя, что мы называем его просто Кот.

– Ах вот оно что, – протянул Марк. – Тогда ясно.

О Друге-Матса-С-Юга он слышал еще во времена их первой «смены» в лагере. Кот в самом деле был хорошим другом Матса и большим любителем встревать в неприятности. Впрочем, Матс и сам не был пай-мальчиком.

Но лично Кот и Марк никогда не встречались. Марк вообще никогда не встречал южных оборотней-котов. Он спустился ниже и остановился о самой изгороди, отгораживающей трибуну от стадиона. Кот оперся лапами на изгородь с другой стороны.

Спустя несколько долгих мгновений перед Марком стоял уже человек. Немногим его старше, с растрепанной модной прической – он пальцами зачесал пыльные слипшиеся волосы назад, и стало ясно, что в этой небрежности есть своя задумка. И ему, в отличие от Матса, небольшая бородка все-таки шла.

– Так вот кто источник этого зла, – Марк покрутил пальцем у своего подбородка, имея в виду бороду. – Значит, Кот?

Кот согласно моргнул.

– Ну, вообще-то, мое имя – Альваро Кабрера Торо, – спокойно заметил он. – Но можно и Кот.

– Одно имя я в состоянии запомнить, – хмыкнул Марк. – Альваро?

– Альваро, – согласился южанин и протянул руку. – Марк?..

– Марк Леджервуд, – Марк пожал протянутую через изгородь руку.

Рукопожатие у Альваро было сильнее, чем могло показаться.

– Наслышан.

– Взаимно, – ответил Марк.

– Ну, я тогда пойду, – вклинился Мак и быстро исчез в направлении раздевалки.

– Я тоже, пожалуй, продолжу, – сказал Альваро. – Я только поздороваться и спросить, как там наша мелочь.

– Мелочь в порядке, – ответил Марк. – Мы останемся на ужин, если что.

Альваро кивнул и скрылся за изгородью. Урожденные оборотни обращались несколько быстрее, да и со стороны наблюдать за этим было немного эстетичнее. Но совсем немного. Альваро был обращенным – и плевать ему было на то, приятно кому-то за ним наблюдать или нет. Но и это не мешало ему рисоваться перед Марком, который с чисто исследовательским интересом наблюдал, как человеческое тело перестраивается в кошачье.

– Херня какая-то, да? – вдруг раздался голос рядом. – Никогда бы не пожелал уметь лизать свои яйца.

Марк вздрогнул. Хотя бы потому что он не услышал – и не почувствовал – ничьего приближения. Это было и неприятно, и стремно. Но хуже было то, что его собеседник был уже полтора года как мертв.

– Мать твою, Лукас! – выдохнул Марк и протянул руку, чтобы ухватить того за плечо.

– Ну, ну, полегче, инструктор! – Лукас отошел от него на несколько шагов. – Или как вас теперь звать? Оберме-е-ейстер?

Говорил он, как и до смерти, с небольшим северным акцентом – как говорят на границе между островами Нижних Земель и Херцланда.

Вообще-то Лукас был четвертым участником первого потока оборотней, которых обучали Марк и Матс. И так уж вышло, что он был мертв.

Тот момент был переломным: на самых высших инстанциях решался вопрос, может ли существовать их лагерь, хотя к инструкторам не было никаких претензий. Они были совершенно ни при чем. И Лукас, похоже, это тоже знал, что никак не помешало ему поселиться в качестве призрака в лагере.

Это было отчасти даже полезно. Он не мог уйти далеко, так что был вынужден заделаться кем-то вроде помощника тренеров – и правой рукой Матса.

Но Марк не видел Лукаса с самого момента его смерти.

– Ты что, живой? – уточнил Марк.

– Вряд ли, – Лукас задумчиво похлопал себя по бокам. – Есть не хочу, ссать не хочу, спать не хочу, бабу не хочу. Думаешь, это жизнь?

– Так себе жизнь, – согласился Марк. – Но ты, как бы, ну...

– Телесный, ага, – Лукас широко улыбнулся, демонстрируя выступающие верхние зубы. – Херня какая-то происходит, да?

«Херня» и до смерти было любимым словом Лукаса. И если раньше Марка это немного раздражало, то сейчас он был совершенно согласен.

– Херня, ага.

Лукас выглядел – и ощущался – практически как живое существо. Его можно было потрогать и даже подергать. Исключение было только одно: от него совсем не пахло.

Осознание находило на Марка очень постепенно, волнами.

– Лукас, какой же я тупой, – выдохнул он.

Лукас согласно закивал.

– Ну да. А что случилось?

– Как ты думаешь, Лукас, – не отвечая, продолжил Марк, – если ты... уплотнился, могли ли другие призраки тоже... стать... ну, почти живыми?

– Думаю, да. Чем они хуже меня? Эй, Марк! Марк!

– Что? – Марк уже почти спустился с трибун, когда его нагнал голос Лукаса.

– Ты не останешься на ужин?

– Нет, скажи всем, что я дебил и уехал на работу. Я еще заеду! Хорошей жизни, Лукас!

Петр, увидев, как Марк мчится к джипу, смог отделаться от Матса, и оказался на переднем сидении даже раньше, чем Марк захлопнул за собой дверцу.

– Что случилось?

Марк ошалело посмотрел в ответ.

– Призраки. Это же просто какой-то пиздец! – ответил он, заводясь дрожащей рукой.

Петр непонимающе уставился на него.

– Так, – Марк глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и на ходу набирая кому-то сообщение. – Я тут столкнулся с Джейком на днях. Понимаешь? Столкнулся. Плечами. Он не прошел сквозь меня, а обматерил. И живущий здесь Лукас – он тоже призрак – его тоже можно потрогать теперь. Ты считаешь, что это нормально?

– Нет, ненормально, – ответил Петр. – Совсем ненормально.

Джейк два года не был дома и не обнимал свою жену. Для него эти две вещи были практически равнозначны.

В их квартире почти ничего не изменилось, только какие-то мелочи: новая салфетница на столе в гостиной, новая прозрачная ваза с единственным цветущим амариллисом на длинном стебле. Нора убрала со стены картину – слегка сюрреалистичный закат над морем – и вместо этого повесила их общее фото. Помнится, Джейк сопротивлялся всю дорогу, когда Нора везла его на эту семейную фотосессию. Но результатом оказался доволен – хоть и не признался в этом жене.

Первое, что сделал Джейк, зайдя в квартиру – пошел в душ. Разделся (он два года не менял рубашку! Ну, как-то возможности не было), закинул всю одежду в корзину, минут двадцать отмокал под горячей водой, а затем наконец-то (да-да, спустя два года!) побрился. Самое большое удовольствие ему доставило, конечно, бритье. Хотя Джейк все равно ничего не чувствовал – совсем. Не чувствовал себя живым или мертвым – точно так же, как и последние два года.

За исключением возможности побриться и уйти с работы, ничего решительно не изменилось.

– Тебе не холодно?

Джейк перестал рассматривать себя в зеркале и повернулся.

Нора стояла, прислонившись плечом к двери и скрестив руки на груди. Из-под локтя у нее торчала лопатка, делая из обычной женщины кухонную фею. Джейк потянул носом воздух – и ничего не почувствовал. Об этом и сказал:

– Ничего не чувствую, – имея в виду и холод, и запах ужина.

Нора грустно улыбнулась. Наверное, ей казалось, что случилось чудо. Что ее муж, ее любимый муж вернулся к жизни.