Сны в Улье (СИ) - Потоцкая Мария - Страница 30

Я сначала взяла в руки то, что он мне сунул, прежде чем осознала. Это была большая коробка, наполненная лампочками, между которыми ползала  настоящая змея.  Я тут же разрушила ее инстинкт самосохранения и агрессию, еще не хватало быть укушенной.

- Ты же в курсе, что ты дал мне коробку с, судя по зигзагам на спине, гадюкой?

- А лампочки там же?

- Да, Олсон, как и змея!

- Не большая змея, чем ты! Так что будь с ней поласковее!

- Я ведь и обидеться могу.

Или разозлиться. Впрочем, Олсон  слишком душка, чтобы злиться на него. Он порылся еще и вытащил вторую коробку. Снова нырнув в кузов, он вытащил за веревку козу.

Олсон собирался просить о чем-то богов. Это было ожидаемо, и на это я и надеялась. Дациан не любил этим заниматься, а большинство других Падальщиков не так верили в богов.

- Коза? Серьезно? Сейчас же двадцать первый век!

- Твои уста созданы для поцелуев, а не разговоров, прекрасная земная невеста Кошмарного Короля!

- Котик, продолжишь мне дерзить, я никуда с тобой не пойду.

- Так все же готово уже.

Олсон потащил козу и коробку в лес. Нам необязательно было делать это в лесу, но там бы нам помешали с меньшей вероятностью. По пути я подумала о Лиде, можно было бы взять ее. Она должна быть в курсе, должна сама уметь проводить ритуалы. Но от Олсона можно было ожидать все что угодно, поэтому в другой раз. Идти по лесу на каблуках в темноте было еще тяжелее. Я спотыкалась и только чудом ничего до сих пор не сломала себе. Олсон, шедший впереди, который, казалось и не должен был видеть моей походки, вдруг остановился, с шумом кинул коробку на землю и нагнулся к моим ногам. Он начал стаскивать с меня туфли, не оставляя мне шансов на сопротивление.

- Что ты делаешь? Черт! Прекрати!

- Невеста ходит босиком, царапая ступни о камни и ветки. Ты что, не знала?

- Прекрати меня так называть, это глупо! Никакая я не невеста! Да Боже мой, что ты делаешь?

Когда Олсон вернулся из Улья, он стал говорить, что я - невеста Короля Руин. Меня это раздражало и даже пугало. Я гордилась быть жрицей его, но я не хотела брать на себя больше ролей.

Олсон все-таки стащил с меня туфли и отшвырнул их. Он взял у меня коробку и стал прикручивать лампочки к проводам. Затем он присоединил их к машинному аккумулятору. Горящие лампочки он развесил по кустам. Не было никаких правил проведения ритуала. Каждый проводил его, как думал будет вернее. Я говорила с Кошмарным Королем через боль. Олсон же придумал что-то замысловатое. Я не вмешивалась. И даже не смотрела на то, что мне казалось неприятным. Олсон забрызгал кровью козы пространство в кругу лампочек, потом достал из тяжелой коробки банки с медом, и размазал и мед. Потом подорвал банки, и те рассыпались на множество осколков.

Он подошел ко мне и ввел меня в круг. Пока я шла, несколько осколков впились мне в ноги. Что же, раз решила не вмешиваться, то буду играть до конца. Олсон снова вручил мне коробку со змеей. Он упал на колени и склонил голову к земле, как мусульманин в молитве.

- Правитель Руин, Кошмарный Король, Властитель над Ульем, говори со мной! Я зову тебя из мира, который ты выплюнул из Бездны, из мира который лишь случайно смог обрести жизнь из молний, бурь и песка, из мира, который ты еще не пожрал, зовущегося Землей! Я усластил для тебя ее медом и кровью твоей невесты, так дай же мне взамен силу, чтобы моя война была кровожаднее и хаотичнее! Дай же мне ее, дай, и это приблизит наше падение к тебе!

В голосе Олсона не было раболепия, к земле он припал для того, чтобы быть ближе к тому, что кроется под ней. Я почувствовала, что на нас смотрят, прежде чем увидела и услышала. Змея в моих руках задергалась, ее шипение смешалось с нарастающим  жужжанием вокруг, доносящимся из ее нутра. Когда оно достигло своего предела, стало практически нестерпимым, таким что я едва могла сдержать  себя, чтобы не закрыть уши руками, я поняла, что доносится оно изнутри меня самой. Лампочки в одно мгновение погасли, а свет луны и звезд стал более блеклым.

- Он поглотил свет, - прошептал Олсон.

Я не знала, смотрел ли на нас Повелитель Руин или кто-то из Вопящего Роя. Олсон стал снова требовать силу, но я почти не различала слова. Жужжание становилось невыносимым. Я стала оборачиваться, ища подсказку, что делать. Я должна была исторгнуть его, иначе бы мое тело бы разлетелось на множество жужжащих пчел. Что-то щекотало мое горло, и я открыла рот, в надежде, что оно выйдет. Но ничего не произошло, деревья вокруг закружились, покрылись рябью, их листья сгнили и опали. Трава засохла, земля вздыбилась. Олсон же горел жизнью, я чувствовала, какое исходит тепло от него, видела, как нервно бьется его сердце, как циркулирует его кровь. Я поняла, что я должна была сделать. Я подошла к нему, земля под мной проваливалась, я чувствовала, что она хочет поглотить меня, но жужжание выталкивало меня наверх. Я подняла его голову за волосы и развернула к себе. Он улыбался, он был счастлив, совсем не понимал паники охватившей меня. Когда я разжала ему рот, он не сопротивлялся. Змея оказалась у него во рту, я пыталась сделать так, чтобы она оказалась глубже, но хвост все равно торчал. Не то, но что же тогда я должна была сделать? Кусай. Олсон забился, змея тоже. Перед моими глазами промелькнул Дацин, прижимающий кого-то к стене в аэропорту. Ломайся. Шея под рукой Дациана хрустнула и голова повисла. Следующим кадром я увидела других Падальщиков в бою. Всех сразу и каждого по отдельности. Не бойтесь. Убивайте. Потом - руки Лиды в крови. Нет, это мои руки. Плач ребенка. Резкая боль в животе, и все прекратилось. Дрожь и жужжание прекратились. Я отдернула руку и отбросила змею, которая, кажется, уже была мертвой. Олсон схватился за горло и хватал ртом воздух. Его лицо покраснело, и я понимала, что если ничего не сделать, он умрет. Я схватилась за него и попробовала разрушить яд в его организме. Но этого было недостаточно, его глотка отекала. Нам срочно нужен был Творец или врач, или в крайнем случае человек не в панике. Я громко завизжала, надеясь, что хоть кто-то из дома меня услышит.

7 глава. Илья.

Улитки на глянцевых страницах научно-популярного журнала выглядели даже симпатично. Я силился вникнуть в суть статьи про рожденных ползать, но снова и снова читал первый абзац, в котором мне предлагалась представить себя на месте улитки. Я бы с радостью. У моллюсков, наверное, нет таких проблем, как у меня. У них есть раковина и слизь, поэтому их даже съесть хотят немногие. Не то чтобы бы у меня много проблем на самом деле, и вряд ли хотя бы одна из них могла закончиться моим съедением, разве что метафорически. Сейчас я даже ничего не делал, просто сидел в кабинете в ожидании приказов. Кнуд не взял меня с собой в аэропорт. Сказал, что такие бесполезные очкарики, как я, только мешаются под ногами в драках, так как теряют сознание от страха. На самом деле он не взял меня потому, что я был нужен Эйвару здесь. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Недавно пришло сообщение, что в рейде на аэропорты мы понесли большие потери. Сколько погибло наших неизвестно. Но среди тех немногих, оставшихся в офисе, говорили «лишь бы и Кнуд был среди них». Я пытался осудить их за такие слова, но если быть окончательно честным с самим собой, я сам не мог отделаться от этой мысли. Вообще, мне было довольно непонятно, почему удача была не на нашей стороне. Творцов из Строя  должно было быть больше, мы должны быть подготовленнее, да и магии у нас должно было быть много, благодаря запасам гармонии. Будто у Падальщиков был неизвестно откуда взявшийся запас силы. Да плюс они хорошо сражаются при поддержке Творцов Сладострастия. До этого момента Эйвар все время держал связь и отдавал приказы сражающимся, сейчас же, после этого провала, он заперся у себя в кабинете и никого к себе не пускал. Это было страшно, создавалось ощущение, что все еще хуже, чем на самом деле. Вообще, война - страшная вещь. Я знал, что даже выигравшая сторона приобретёт гораздо меньше, чем потеряет. Я не хотел в ней участвовать, я привык работать на недопущение войн. Я считал, что всем было бы легче заключить мир. Простить Падальщиков за убийство наших Творцов, договориться со Сладострастием о совместных условиях работы. К моему мнению, конечно, не прислушались бы. И самое страшное, что возможно, вскоре я и сам не буду. Я все время думал о том, что Эйвар сотворил мне абсолютное доверие его словам. Как бы я мыслил сейчас без этого?