Сны в Улье (СИ) - Потоцкая Мария - Страница 39

Вот значит. Это довольно удобно, никто бы сразу и не догадался, он ведь итак должен был дежурить в аэропорту.  Единственное, что вещи не смог бы забрать. Но у него, наверное, много денег, он может купить себе новые. А плеер, которые ему так дорог, наверняка, был в кармане.  Я ведь не могла успеть стать для него, как плеер. Мы едва знакомы, и я плохо пою. Вроде бы мое сердце разбилось.

- Я, - начала говорить, но будто ком в горле. Пришлось закрыть глаза, захотелось заплакать даже. Я хотела сказать, что я расстроена, что я не хотела бы его отъезда, но мысли все не могли оформиться в слова, - Ясно.

- Я даже не могу понять, благодаря отсутствию твоей реакции, мне говорить сложнее или проще теперь. И нужно ли. В любом случае, слушай. В аэропорту мне позвонили и сказали, что долбаный Кнуд тебя побил. И типа знаешь, мне так страшно стало за тебя, что я не смог уехать один. Я решил, что впервые за много лет добровольно возьму на себя ответственность и буду любить тебя. Ясно тебе?

И вроде сердце должно было собраться, и вроде он говорил очень милые вещи, но неприятный осадок на душе остался. Будто бы, как когда лучший друг не пришел на день рождения, а потом подарил тебе лучшую в мире компьютерную игру, да еще и плакат любимой музыкальной группы. Тем не менее, чувства смешанные, я была и рада.

- О, Таддеуш.

- Но слушай дальше. Янешка, я весь разговор затеял, чтобы рассказать свою грустную историю и пояснить, почему я чуть так не поступил.  Много-много лет назад, когда мужчины еще ходили в чулках, и это считалось нормальным и даже модным, жил был я. Родился я в 1715 году, в Варшаве, Речь Посполитая, м-да. И, возможно тебе это покажется смешным, но был я органистом. Играл на органе в соборе Святой Анны. Там знаешь, трубы такие здоровенные, от самой громкой трубы регистра барабанные перепонки могли лопнуть, да. Сейчас я могу сыграть музыку и громче, и веселее, и такую, чтобы от нее очень захотелось жить или умереть, но тогда это было прямо круто. Знаешь, время тогда было неспокойное. Так вот, хоть к хору я и не имел практически никакого отношения, отправили меня сопроводить мальчиков-хористов другой город. И произошла история, как в» десять негритят». О, черт, для тебя, наверное, актуальнее, как в «пункте назначения». Была зима, причем необычайно холодная, нас замело, самые слабенькие померзли. Эти маленькие детские белые личики и ручки -  грустное зрелище. Некоторые не погибли от холода, но заболели, скончались позже. Потом на нас было нападение, я чудом выжил, но некоторых угнали с собой. И вроде казалось, ничего хуже быть не может, но нашу повозку занесло на льду. Короче добрался я лишь с одним мальчиком до собора. Оставил его там, оставил музыку, и дико запил.  Тогда меня посещали самые разные депрессивные мысли. Стыдно признаться, но даже думал вешаться. Но я решил взять себя в руки, быть сильным, посмотреть на мир другими глазами, двигаться дальше и так далее, и пришел к такому умозаключению, что ответственность - это дерьмо собачье. То есть, зачем напрягаться, если можно жить в удовольствие только для себя, делать только то, что приносит тебе удовольствие. Это правда было сложно делать в семнадцатом веке. Но и, кстати, в условиях глубоко религиозной страны это было довольно радикальное решение, если что так. В скором времени я повстречал Юдит, она меня открыла, и я смог неплохо так отрываться даже в семнадцатом веке.

Я погладила его по плечу. Было жалко его. Погубить хор мальчиков очень плохо, реально ложится на сюжет фильма ужаса. А сейчас Таддеуш такой веселый, и не скажешь, что в его жизни могла произойти такая трагедия. Хотя, когда это было.

- А как тебя нашла Юдит?

- О, это прикольная история. Еще до моей грустной поездки она ходила в собор, где я играл, послушать органную музыку. Я ее часто там видел. Приходила, с каменным лицом слушала только меня, и уходила. Правда, когда она нашла меня потом, я валялся пьяным среди бездомных бродяг, и она даже почти передумала меня открывать. Но все-таки сделала это и даже сначала не пожалела. Ей было интересно слушать мои размышления по поводу моих взглядов. Она их покрутила немного, оформила во что-то менее несуразное, чем я мог изложить, и взяла за принцип Сладострастия.

Мне снова показалось, что между ними что-то было. Но так не похоже. Юдит умная и серьезная, а Таддеуш не очень. И выглядел он, как ее младший брат. Удивительно, я тоже узнала, что такое ревность.

- Но мои замечательные истории из моей многолетней жизни сейчас не важны. Хочу донести суть. Я не хочу делать хоть что-то, что мне не нравится. И я не хочу нести ответственность. Но я буду это делать, потому что ты прикольная. Тем не менее, раз уж я на это решился, я не хочу переживать твою смерть. Ты дважды уже переживала встречу с Кнудом, и это удача. Когда начнется настоящая бойня, может больше не повезти. Поэтому я хочу забрать тебя и валить из Москвы подальше. Можно даже не в Варшаву. Что насчет Амстердама? Тебе нравятся гашиш, проститутки и Ван Гог? Если нет, то может, тебе нравятся самураи, мультфильмы и суицид?

Было бы очень романтично уехать с Таддеушем. Мы бы бежали с ним от всех, как влюбленная парочка в конце фильма. Но это было бы также очень подло. И, наверное, не так интересно, как остаться здесь. Я обещала Юдит следить за Анойей, и мне хотелось быть в гуще событий, узнать побольше про магию, организации и богов. Вот это неловко.

- Но ведь и умирать не хочется, - вслух сказала я. Таддеуш  воспринял это, как согласие.

- Да! Так что? Куда хочешь? Только не в Аргентину, туда меня больше не пускают.

Стало еще хуже. Не хотелось его расстраивать, учитывая, что как я поняла, это решение далось ему с трудом.

- Это сложный выбор. Давай поедем в Индию. Только до этого нужно сделать прививки.

- Индия? Это может быть даже весело, но насчет холеры не волнуйся, мы все-таки маги, как-нибудь излечимся.

- Ладно. Тогда буду честной. Мне приятно то, что ты хочешь забрать меня с собой. Но я обещала выяснить кое-что для Юдит. Дай мне несколько дней, и мы уедем, хорошо?

- Нет, нет! Что она сказала тебе сделать? Это может быть опасным! И масштабное кровавое месиво может начаться раньше, чем мы уедем!

- Это не опасно, правда. Она мне бы не доверила ничего серьезного, думаю. Давай тогда так: если будет начинаться кровавое месиво, мы тут же свалим в Амстердам.

Таддеуш зачем-то всунул мне в руку почти докуренную сигарету и стал одеваться. Неужели он снова собрался в аэропорт без меня.

- Ты должна была согласиться! Блин! Твой отказ вообще не входил в мои планы! Сейчас я пойду надерусь. Ты пока подумай, может, решишь все же уехать сразу. И я пока подумаю. А нет, я буду пьяным и несообразительным вообще, так что поговорим, когда я смогу шевелить языком. Но если ты вдруг надумаешь улетать, пока я буду пьяным, забирай меня и заказывай билеты. Деньги у меня в рюкзаке. Пока! Встретимся, когда я буду трезв.

Он так быстро ушел, что я не успела придумать, что бы такое сказать. В комнате стало жутко пусто.

Я подошла к зеркалу. Если бы я была как Хайди Клум, может быть, Таддеуш бы и не думал уезжать. Но сейчас не время было менять себе внешность так кардинально. Правда от  небольшого изменения я не удержалась: поменяла свою серую радужку глаз на разноцветную, переливающуюся всеми цветами. Это же логично, радужка должна быть радужной. Я не скажу, что выглядела теперь хорошо, но с щупальцами волосах, татуировками и разноцветными глазами стала все-таки лучше.

Голова почти прошла. Осталось легкое недомогание, но, наверное, оно было из-за того, что я ожидала, что буду чувствовать себя плохо. Я вышла из комнаты. Таддеуша нигде не было, наверное, пил в другом месте. Но сейчас он меня не так сильно интересовал, я должна была начать свое расследование. Логичнее всего было начать с Дациана и Адель. Но их тоже не было. Нашла Андрея, и он сказал мне, что они поехали за Лидой. Мы с ним пришли к выводу, что это рискованная затея. Если они оба умрут, то, наверное, и разузнавать будет нечего. Еще Андрей сказал мне, что видел, с каким видом Таддеуш вылетел из моей комнаты, несясь к холодильнику за бутылкой. Он добавил, что Таддеуш идиот, и если у меня какие-то проблемы, я могу обратиться к нему. И даже, если нужно, он может побить Таддеуша за меня. Мне показалось это нелогичным, ведь Андрей его брат, а не мой. Я отказалась. Удивительно, у Андрея были языки на голове, от него ожидались странности в поведении, но он был обычный хороший мужчина.